Кровь с небес - Фоис Марчелло (полные книги txt) 📗

Я шел вперед, ощущая такую тяжесть, словно на мои плечи опустился покров из темных дождевых туч, которые вот уже пять дней изливали влагу на наши бренные тела.

В суде присяжных разбирали дело пастуха, обвиняемого в том, что он убил своего соседа из-за спора о границах владений. Убил и спрятал тело.

Судья Эрнесто Кальвизи был в блестящей форме, очевидно, ему тоже удавалось хорошо выспаться в дождь.

– Господа присяжные! Вас созвали на заседание, чтобы предать суду вот этого обвиняемого! Здесь и сейчас мы докажем, что это отвратительное подобие человека, этот преступник, который обреченно на вас взирает, а сам в глубине души насмехается над вами, не достоин долее находиться в человеческом сообществе! Вам были предъявлены неопровержимые доказательства его вины. Эти мрачные и зловещие находки – фрагменты челюстно-лицевых и других костей – без малейшего сомнения были определены доктором Камбони, патологоанатомом высочайшего уровня и непогрешимой репутации, как останки несчастного Бакизио Лунаса, пропавшего без вести три месяца назад. Более того, мы пригласили свидетелей, и из их показаний явствует, что этот человек вел образ жизни достойный всяческого порицания! Его поведение дает нам веские основания предполагать, что он совершил и другие преступления, значительно более тяжкие, нежели то злодеяние, из-за которого он предстал перед вашим судом! И пусть вас не вводит в заблуждение его наигранное смирение, его понурый вид, жалкая гримаса раскаяния на его губах! Этот человек – настоящее чудовище!

Что и говорить, Кальвизи был в отличной форме!

В своем выступлении я постарался сгладить все острые углы: я говорил твердым голосом, делал паузы чуть дольше, чем обычно, – в общем, опирался на опыт своих прошлых побед, как говорится, жил на проценты. В общем, было признано, что у моего подзащитного имелись смягчающие обстоятельства…

10 часов 10 минут.

Секретарь застал меня в гардеробной адвокатов, когда я переодевался после слушания дела.

– Все в порядке, – сказал он, – Пулигедду согласен встретиться в одиннадцать, в кафе «Теттаманци».

Потом было общее собрание: мы приветствовали нового королевского прокурора. Перед толпой «достопочтенных коллег» он предстал облаченным в тогу. Внешне прокурор казался человеком мягким, даже неуверенным, но ходили слухи, что в суде города Темпио-Паузания [5] он почти полностью разогнал коллегию общественного обвинения. Он считал, что дознание велось слишком мягко. Ходили упорные слухи, будто он вынудил уйти на «заслуженный отдых» старого судью Лоддо, полновластного хозяина Темпио. И произошло это, как говорили, потому, что старый судья решал большинство дел за пределами здания суда.

Вступительная речь нового прокурора была нудной и исполненной здравого смысла. Она целиком состояла из общих фраз: так рассуждают о том, о чем знают понаслышке, а значит – не знают вовсе. Программа сводилась к «добрым намерениям», «необходимости управлять твердой рукой», «недопустимости терпеть подобное» и так далее и все в том же духе.

10 часов 50 минут.

Без десяти одиннадцать я покинул общее собрание и направился, как было условлено, на встречу с профессором Пулигедду.

Против ожидания, в кафе было полно посетителей. Они курили, и в душном теплом воздухе от их влажной одежды шел пар.

Пулигедду помахал мне из-за своего столика в глубине зала: сам он пришел немного раньше.

– Благодарю вас за то, что вы согласились прийти на встречу со мной, хотя я и не предупредил вас заблаговременно… – заговорил я первым, пока пытался поставить зонтик вертикально, зацепив его ручку за спинку стула.

– Как читатель, я – ваш приверженец и страстный поклонник вашего таланта… И к тому же… Я тоже, знаете, на досуге забавляюсь стихотворчеством, конечно же в меру моих скромных дарований… Это даже близко нельзя сравнить с теми жемчужинами поэзии, которые вы включили в сборник «На земле Нурагов», – заговорил он, тем самым сразу же объяснив причину его немедленного ко мне расположения.

– Я спешу сразу же довести до вашего сведения, что хочу проконсультироваться с вами по сугубо профессиональному вопросу…

Я поторопился перехватить инициативу, испугавшись, что придется потратить все утро на рассуждения о метрике и рифмах, и буквально содрогнувшись от ужаса при мысли, что профессор попросит меня ознакомиться с тем, чем он в меру скромных дарований развлекался на досуге.

Пулигедду выпрямился на стуле.

– Если смогу оказаться вам полезным и в пределах, установленных врачебной этикой… – помедлив, процедил он.

У меня на лице появилась растерянная улыбка.

– Нет, нет, что вы, помилуйте. Это не касается конкретно кого-либо из ваших пациентов. Я посмел потревожить вас в связи с одной экспертизой…

Пулигедду молча кивнул.

– Насколько я помню, около двух лет назад вас вызывали в суд в качестве медицинского эксперта со стороны защиты, чтобы вынести заключение по поводу состояния психического здоровья подсудимой Моледда…

– Да, в самом деле, я хорошо помню тот случай: Мария Моледда. Она совершила убийство мужа… Да-да, я выразил мнение, что эту женщину необходимо было незамедлительно взять под соответствующее наблюдение.

– И суд принял соответствующее прошение.

– Конечно же, суд его принял, основываясь на том факте, что, несмотря на явную виновность этой женщины, тем не менее… при соотнесении совершенного преступления и возможного хода событий не все обстоятельства представлялись до конца ясными.

– Вы не могли бы объяснить более понятно…

– Все очень просто – Моледда была маленькой хрупкой женщиной, а муж ее был мужчиной, как бы это лучше сказать, весьма крепкого телосложения. Но она…

– Что она?

– Моледда убила его голыми руками.

Я воздел руки к небу:

– Именно это я и хотел от вас услышать. Итак, подсудимую передали под наблюдение врачей.

– Суд постановил, что ее надлежит перевести в областную психиатрическую лечебницу, чтобы ее взяли под соответствующее наблюдение два эксперта-психиатра. Оба они были назначены судом: профессор Делитала и, если угодно, ваш покорный слуга…

– И какое вы дали заключение?

Профессор Пулигедду немного помедлил; на лице его появилась хищная усмешка.

– Истерия, – ответил он. – Кроме того, во время обследования было выявлено, что в зрительном поле обоих глаз пациентки, вне всякого сомнения, существует целый ряд аномалий. Как стало на сегодняшний день известно, это является основным симптомом той патологии нервной системы, которую обычно именуют истерией… Вот так.

– И что же именно это значит? – Я не сводил с профессора глаз, весь обратившись в слух.

Пулигедду явно льстило мое внимание.

– Может, что-нибудь закажем, – предложил он, не спеша с ответом. Он наслаждался моим нетерпением.

Я был согласен на все, что угодно. И вот передо мной оказалось миндальное молоко, которое я терпеть не могу, и мне пришлось его пить. По правде, я его едва пригубил.

Пулигедду тем временем одним жадным глотком опустошил свой стакан наполовину, а затем медленно вытер губы.

– У субъектов, подверженных нервным расстройствам, – продолжил он, – в редких случаях не отмечается изменений зрительного поля. Эти изменения могут выражаться в сужении самого поля, как за счет белого цвета, так и других основных цветов спектра. У Моледда как раз было такое сильное сужение зрительного поля обоих глаз, причем в более явной форме правого глаза, чем левого, это касалось и белого, и остальных цветов спектра. С точки зрения строения и функционирования ее зрение не было естественно физиологичным: ее поля зрения для разных цветов не были концентричны друг другу, как должно быть по физиологической норме, напротив, в этих полях восприятия цвета была отмечена тенденция наложения одного на другое, более того, некоторые из полей цвета были концентричны другим полям, более широкого диаметра.