Разбитое сердце королевы Марго - Лесина Екатерина (бесплатные книги полный формат txt) 📗
Тогда, помнится, у Далматова появилось преогромное желание убраться, но он подхватил саквояж и двинулся за женщиной. Она же шла, не оборачиваясь, нисколько не сомневаясь, что он подчинится.
И заговорила лишь в машине.
– Ольга.
– Знаю.
– Знаю, что вы знаете, – ее губы дрогнули, точно она собиралась улыбнуться, – но положено представляться.
– Илья.
Она сама вела машину, резко, по-мужски. И автомобиль этот, чересчур уж огромный, неповоротливый для местных узких улочек, тоже ей не подходил.
Илья смотрел на город.
Обыкновенный.
Серые дома, марево тумана, призраки труб, из которых сочится дым. Редкие огни. Потом город закончился. Дорога стала шире, но более неровной. Зашуршал под колесами щебень.
– Ее Олег помогал засыпать… еще когда только дом купили… перестраивать начали. Нам нравилось это место. – Голос Ольги звучал глухо, отстраненно. – До города рукой подать, а с другой стороны и лес рядом, и озеро… там озеро удивительной красоты. Мы бегали купаться, даже после Ильина дня… знаете, говорят, что после Ильи купаться нельзя. А мы вот не верили в приметы… дорога к поселку, правда, дрянной была. Ямы и колдобины. Колдобины и ямы. Но Олег с мужиками договорился. Выписали пару машин щебня, там люди не бедные. Не богатые, не подумайте, но и не бедные… сами с лопатами встали, засыпали… и теперь вот… Олега нет, а дорога осталась.
Ее дом выделялся среди иных ярко-красной крышей.
Она припарковала машину на лужайке и велела:
– Выходите.
Здесь пахло дымом, но не городским, а тем, особым, который рождают осенние костры. В нем мешается запах прелой листвы, и дерева, и еще раннего дождя, что накрапывал, заставляя поднимать воротник пальто.
Илья не спешил войти в дом.
Осматривался.
Коттедж в два этажа. Окна открыты настежь, и наверняка дом выстыл, но эта женщина не почувствует холода. Она мертва. Она дышит, ходит, разговаривает. У нее теплые руки и сердце бьется в ровном ритме, да только она все равно мертва и прекрасно знает об этом.
Далматову уже приходилось встречать подобных людей.
– Мы здесь жили… приезжали весной, а уезжали поздней осенью, и потом все равно возвращались на выходные. А город нам не нравился.
Она толкнула дверь.
Не запирает. Наверное, полагает, что брать у нее нечего. Нет, в доме полно вещей, вот только для Ольги они не представляют особой ценности.
– Тапочки сами себе найдите… или не находите, если нет особого желания переобуваться. Тут убирают дважды в неделю. Я наняла девочку… знаете, мне тяжело что-то делать самой. Говорят, депрессия… а я не ощущаю тоски. Мне просто ничего не хочется.
Она прошла на кухню.
Просторное помещение.
Деревянная мебель, несколько тяжеловесная, но эта тяжеловесность уютна. Здесь пахнет кофе, и Ольга включает аппарат, наверняка она больше почти ничего не ест. Хотя кофе – тоже не еда. Она и вкуса небось не ощущает. Пьет, чтобы пить, чтобы держаться на ногах.
– Мне вас порекомендовали, как специалиста по… по… – Она все же запнулась. – Нестандартным… случаям… вы не экстрасенс?
– Нет.
– Хорошо. Они лгут. Я обращалась ко многим… и к ведьмам тоже, чтобы прокляли эту маленькую тварь. Они проклинали, деньги брали, а она все равно жива оставалась. Но наверное, надо по порядку, да?
Далматов кивнул.
Кофе он сам себе сделал. И заглянув в холодильник, вытащил кусок сыра да батон.
– Я проголодался с дороги. Отвык, знаете ли, от поездов.
– Что? Ах да… извините… у нас маленький городок. И ваша машина привлекла бы внимание… хотя, может, и нет… но как знать? Я не хочу, чтобы она догадывалась. Я вообще хочу, чтобы она умерла…
– Я за подобные заказы не берусь.
– Вы неправильно меня поняли, – покачала головой Ольга. – Я не предлагаю вам ее убить. Я всего лишь говорю о том, что была бы рада, если бы эта тварь сдохла… быть может, тогда мне и лекарства не понадобятся. Как вы думаете?
Далматов пока думал о том, что не стоило соглашаться на этот заказ. Он и от прошлого отойти не успел, но… от работы до работы, чтобы не думать ни о чем, кроме работы.
– Мы с Олегом поженились еще в мединституте. Я была на третьем курсе, он – на пятом. Ни родных, ни близких. Комната в общаге… потом он работал, я доучивалась и тоже работала. Затем работали вместе. Много работали… очень много. Но тогда мы были счастливы. Верите?
– Верю.
Ей не нужна была его вера, но просто собеседник, который выслушает ее историю. Она пила черный кофе, траурный, как ее наряд, наверняка горький, поскольку ныне она не могла себе позволить слабость или сладость. Говорила.
– Он затеял Центр создать. Помещение нашел, людей, которые… деньги… пришлось одалживать и много. Работали на износ, но… получилось. Не сразу поняли, что получилось… а дальше – легче… то есть не легче, тоже хватало проблем, иного свойства, но мы справлялись и с ними. Появились деньги… и становилось их все больше и больше… если бы я знала, что…
Она закрыла лицо ладонями.
Скорбная фигура.
– Деньги как кровь… девочки-акулы чуют… я ведь кто? Старая жена, которая подвинется, а нет – и подвинуть можно. Они все почему-то уверены, что имеют право… строили глазки, вздыхали томно… говорили так, что становилось ясно – стоит Олегу пальцем пошевелить, мигом сделают все, что он попросит. Его это забавляло.
– А вас?
– Злилась, конечно. Нет, я не думала, что Олег мне изменит, он не из тех, которые меняют жен… я думала, что не из тех… мы дом вот строили. Он смеялся, что готовит плацдарм для отступления, что… наймет директора, чтобы Центром руководил, а сам будет просто жить. Мы будем просто жить. А то ведь все некогда и некогда… и тут вдруг говорит, что встретил женщину, которую полюбил. Ему очень жаль. Жаль!
Чашка с недопитым кофе полетела в стену, раскололась от удара пополам, выплеснула черную жижу.
– Он просил прощения… говорил, что ему жаль, что он не стал бы обижать меня, но эта женщина… у нее будет ребенок. Тварь! Лживая-лживая тварь.
Ольга вскочила. Она металась по кухне, хватаясь то за одно, то за другое, не способная успокоиться.
– Потом, конечно, у нее случился выкидыш… уже когда он на развод подал… смешно, да? Врач ведь… мог бы проверить… но нет, он только и говорил о том, как ей тяжело, что он должен быть рядом, что он несет за нее ответственность… а я… я ведь сильная, сама справлюсь.
– Вы справились.
– Что? – Она обернулась и застыла, словно впервые увидела Далматова.
– Справились. Вы здесь. Живете.
– Выживаю. – Кривая усмешка, которая ее старит. – Каждый день выживаю. Зачем, спрашивается? Я не стала его удерживать. Признаться, рассчитывала, что он поймет… одумается… вернется. Каждый вечер ждала. Я бы простила… я его сразу простила. Мужчинам ведь случается ошибаться, верно?
Далматов промолчал.
– Он не вернулся… свадьбу сыграли… красивую такую… я видела фотографии… а потом она заявилась ко мне. Представляете, наглость? Поговорить о делах…
Ольга судорожно выдохнула.
– Ей не нравилось, что я работаю в Центре… лепетала, что понимает мои чувства, то, как мне тяжело… что Олег – благородный человек, но не способен понять всех тонкостей души… а я сидела и думала, что она – лживая тварь, которая притворяется цветочком. Девочка-ромашка. Она хотела выжить меня из Центра, предлагала отступные, вроде бы как компенсацию. Сказала, что на дом не претендует, как будто у нее есть право претендовать на мой дом… я ее послала. А вечером позвонил Олег. Кричал. Он никогда прежде на меня голос не повышал. Тут же… не знаю, что она ему обо мне наговорила, но вышло так, будто я ее вышвырнула из дому… ударила… велел убираться из Центра, пригрозил, что вышвырнет меня из дома, как кошку шкодливую. Так и сказал… кошка шкодливая… и еще фригидной стервой обозвал.
На белых щеках Ольги вспыхнули алые пятна.
– Признаюсь, я пришла в бешенство. И подала в суд. Раздел имущества, если так… еще до развода мы обо всем договорились. Он забирает городскую квартиру, а мне – дом… и доля в бизнесе. Но тогда я поняла, что эта тварь заставит его позабыть обо всех договоренностях. Да и… хотелось справедливости. Суд я выиграла. Она забыла, что и у меня в этом городе имеются хорошие знакомства… судья… это ведь конфиденциально, наш с вами разговор?
