Падчерица Синей Бороды - Васина Нина Степановна (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
Алисе стало тоскливо.
К десяти в прачечной появилась зареванная женщина с персидской шалью, такой древней, что пальцам было боязно в нее провалиться.
Расстелив на ковре в холле цветной шелк, кое-где вышитый птичками и листьями, Алиса вдруг загрустила по маминому шитью, по запахам тканей в ее мастерской, по тонким исколотым пальцам в кольцах и браслету из широкой полоски шерсти чуть повыше запястья, куда на примерках втыкались булавки.
– Видите? – всхлипывала женщина. – Ничего нельзя сделать, да?..
Алиса обшарила глазами шаль, но ничего не заметила. Кое-где шелк так истончился, что сквозь него просвечивались краски ковра.
– Сигаретой, представляете! Он специально это сделал!
Алиса подняла шаль и на просвет увидела в углу дырочку с обгоревшими краями.
– Милочка, – посочувствовала Чучуня, – вам в штопальную какую-нибудь надо, в ремонт одежды, а мы только чистим!
– Я не хочу, чтобы вы ее штопали! Я хочу, чтобы вы уничтожили этого гада, который прожег мою шаль прямо в месте второго солнцестояния!
– Ну знаете!.. – Чучуня отшатнулась от разъяренной женщины. – Что мы вам, киллеры, что ли?
– Вы не понимаете. – Женщина достала увеличивающее зеркальце и поднесла к нему кончик шали с дырочкой: – Видите?
Стукнувшись головами, Чучуня и Алиса таращились в зеркало, потом посмотрели друг на друга.
– Что?.. – взволновалась женщина. – Вы разве не видите? Эта дырочка в форме сердца!
– Пойду принесу чаю, Колобок, наверное, уже заварил, – ретировалась Чучуня, бросив Алису.
– Это не сердце, – заметила равнодушно Алиса. – Это голова змеи. Кобры.
– Силы небесные!.. – скомкав шаль, которая почти вся поместилась у нее в руке, женщина посмотрела на Алису с ужасом обреченного человека. – Вы гадаете?
– Я? Нет, но… А вы – гадалка? – догадалась Алиса.
– Да. И эта шаль – моя судьба. На ней вся моя жизнь! И какой-то поганый слюнтяй, называющий себя колдуном, прожег ее головой змеи как раз в месте второго солнцестояния! Я вас прошу, если вы не можете его уничтожить, просто войдите в доверие и соберите для меня немного его волос – их можно снять с расчески, и слюны – можно просто стащить зубную щетку! Это ведь не слишком сложно, а?
Выглянув из комнаты отдыха, Чучуня поймала взгляд Алисы, покрутила пальцем у виска, потом позвала сладким голосом:
– А вот и чай готов!
– Знаете, что мы сделаем, – предложила Алиса, незаметно подмигнув Чучуне. – Мы заштопаем эту дырочку.
– Невозможно, – категорично отказалась женщина, сгорбившись над парящей чашкой. – Чужие нитки на моей шали – невозможно…
– А мы не нитками. Это ваш природный цвет волос? – Алиса тронула рыжую прядку у виска женщины.
– Да, а что? О! – лицо посетительницы озарилось пониманием и восхищением. Потом озарение медленно стекло, его заменило беспокойство. – Ничего не получится. Я никогда с ней не расстаюсь. Я не могу ее оставить.
– И не надо. Я все сделаю при вас.
– Я не могу отдать ее чужому человеку в руки! – обреченно качает головой женщина. – Она изменит вашу судьбу, этого нельзя делать.
– Но хотя бы иголкой я могу касаться шали?! – завелась Алиса.
И вот женщина выдернула у себя несколько волос, сняла сапог, подняла юбку и спустила чулок. Поставив ступню на журнальный столик, она замерла в кресле, откинувшись и артистично закрыв страдающее лицо ухоженной кистью в перстнях. Теперь она была почти вся укрыта шалью, а прожженный уголок лежал на ее коленке, как на мячике для штопки. Алиса вдела в иглу первый волосок, примерилась, чуть касаясь кончиком указательного пальца обнаженной кожи в крошечной дырочке, и услышала, как по телу женщины проходит дрожь. Тогда Алиса решилась и уколола коленку кончиком тонкой иглы с заправленной рыжей волосинкой. Сладострастный легкий стон.
– Ладно, – сказала Алиса. – Сидите спокойно, я кое-что подготовлю, и через две минуты начнем штопать.
– Вы не должны оставить на шали своей слюны! – встрепенулась женщина. – Ни капельки!
– Ну что вы, как можно!..
– И крови! – дернулась она еще раз. – Как же я забыла о крови!
– А вашу кровь можно оставить? – поинтересовалась Алиса.
– Мою можно, а что?
– Ничего, просто вы так дергаетесь…
Алиса вырезала из туалетной бумаги кружок, подложила его на колено под дырочку, и первые стежки по ее кромке, по кругу, захватили и ткань, и бумагу. Потом на месте дырочки бумага была вырвана, началась штопка. Мама любила штопать, она мастерски подбирала оттенки ниток и, ловко орудуя иглой, иногда пела, а иногда объясняла: «Сначала кладем ровные ряды, вот так: туда-сюда, туда-сюда. Потом проводим нитки перпендикулярно и тоже рядами, как будто плетем циновку, помнишь, Алиска, как мы плели с тобой коврики из камыша? Иголка прячется под одну нитку, она ее боится, а сверху следующей ложится – не боится. Вот так: боимся – не боимся, боимся – не боимся, подгоняем плотней. Следующий ряд – все наоборот: где боялись, там не боимся, проводим иголку сверху волоска, потом снизу следующего… Знаешь что, я сплету тебе пугалочку из моих волос! Пугалочка? Это такая малюсенькая циновка из волос, а посередине вышью желтым шелком лисью мордочку. Когда приснится страшный сон или захочешь избавиться от неприятностей, скажешь шепотом пугалочке, и все забудется, как не было… Какая же ты, Алиска, неловкая, ну ничего, вспомнишь меня когда-нибудь в разлуке и не заметишь, как заштопаешь носок, и еще сама удивишься, как хорошо получится!»
Пугалочку сжег отчим, как идола пещеры.
Я уколола хозяйку персидской шали три раза. Капельки крови оставили крошечные следы на кружке туалетной бумаги, которую я после штопки осторожно выщипала иголкой.
– Пусть его укусит змея! – после третьего укола женщина не дернулась, а только скривилась. – Три раза!
– Ш-ш-ш…
Кончики волосков хорошо бы закрепить капельками прозрачного клея из пчелиного воска. Стирка, похоже, в этой жизни шали не грозит… Но я даже не решилась предложить такое хозяйке, чтобы не выслушивать всех трагических последствий подобного вмешательства посторонней органики в шаль ее судьбы. Поэтому я отвела оставшиеся после штопки кончики волосков мелкими стежками вдаль, в стороны от дырочки, потревожив, вероятно, таким образом установившееся прошлое и ожидаемое будущее, и рыжие стежки уходили по синему изношенному шелку в стороны от штопки едва заметным пунктиром моей нечаянной изобретательности.
– Потрясающе, – недоверчиво покачала головой женщина, тронув пальцем яркое плетеное солнышко из ее волос.
– Это называется пугалочка. Больше курильщик вас не обидит.
– Благодарю, – женщина встала и поклонилась, серьезно и церемонно.
– Не за что, – кусаю я губы, чтобы не допустить и намека на улыбку. – Пугалочке можно жаловаться на обидчиков, еще она прогоняет плохие сны.
– Плохих снов не бывает, – удивилась женщина и засомневалась в моем могуществе. – Сны бывают предупреждающие и объясняющие.
– Да, конечно…
– Я хочу заплатить, это очень тонкая работа.
– Ну что вы, – переполошилась я, – это вам спасибо, вы мне о маме напомнили, и вообще…
Хотела добавить, что уже неделю подыхаю от скуки и тоски, но тут внедрилась Чучуня и подала женщине прейскурант.
– Я ничего не понимаю, – посетительница дернула плечиком, – это очень долго читать, сорок восемь пунктов! Скажите лучше сами, сколько я должна.
– Так, минуточку… Это у нас получается «услуга, оказанная по личному желанию кого-либо из персонала в особых случаях». Вот же, в самом конце.
– Чучуня, послушай, эта моя услуга…
– Не перебивай старших! – строго уставилась Чучуня поверх позолоченной оправы очков. – Поскольку штопка была произведена в помещении прачечной и при помощи производственного инструмента, – она показала на иголку, – это должно быть оформлено как оплачиваемая услуга!
– Послушайте, я устала от вас. У вас жуткая энергетика, просто жуткая! – схватилась женщина за виски и закрыла глаза. – Этого хватит? – она вынула из сумочки зеленую пятидесятку и положила на стол.
