Севильский слепец - Уилсон Роберт Чарльз (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Хорхе протянул им пакет с мешаниной из лепестков роз и хризантем, травяной сечки и листьев.
— Обычный садовый мусор, — пояснил Фелипе, и криминалисты ушли.
Кальдерон подписал levantamiento del cadaver. Санитары подняли и уложили тело в мешок, застегнули молнию и унесли мешок на носилках. Санитарная машина развернулась у фигуры Христа и покатила обратно по главной аллее с включенной мигалкой, провожаемая ошеломленными взглядами рассеянных по территории посетителей, озадаченных ее появлением в таком месте. Лобо выслал пятнадцать человек для прочесывания кладбища. К Фалькону подошел Кальдерон.
— Эта строчка… «где тени движутся толпой», — сказал он. — Если бы вы боялись теней, неужели вы бы пошли на кладбище… хоть с кем-то, не говоря уже о клиенте? Это вообразить трудно.
— Труднее представить, как можно перебросить труп через эти стены, — заметил Фалькон. — Я думаю, он задурил ей мозги… задурил достаточно сильно, чтобы она открыла ему дверь квартиры Хименеса и пошла с ним на кладбище.
— Девушку убили рано утром в субботу, — сказал Рамирес, закончив разговор по мобильному телефону, — и нам известно, что убийца побывал здесь в то же утро, только чуть позже, на похоронах, где мы его засняли.
— Возможно, он не знал, где находится мавзолей Хименеса, — предположил Фалькон, — но он тоже что-то снимал, так что у него были две причины присутствовать здесь.
— Травяная сечка, — задумчиво проговорил Кальдерон.
— Если он убил ее здесь, то спрятал тело под кучей скошенной травы, вероятно решив, что в выходные никто не будет вывозить садовый мусор. Если же он убил ее в другом месте и перебросил тело через стену, то ему наверняка пришлось везти ее сюда на машине, а надолго бросать машину под стеной кладбища он вряд ли бы захотел.
— Тот спонтанный порыв, о котором вы говорили, доставил ему немало хлопот, — заметил Кальдерон.
— Для него важно развитие темы, и он жаждет продемонстрировать нам свои способности, — ответил Фалькон.
Кальдерон вернулся в здание суда на такси. Фалькон и Рамирес очистили кладбище от посетителей и закрыли его до конца дня. Приехал Лобо еще с одной группой полицейских из двенадцати человек, и к шести часам они уже прочесали все кладбище. Нашелся и черный чулок: он свисал с рукоятки сломанной шпаги в бронзовой руке матадора Франсиско Риверы. Гора скошенной травы, увядших цветов и листьев обнаружилась в мусорном контейнере, стоявшем рядом с ржавой железной калиткой в задней стене кладбища, за которой возвышалось фабричное здание. Здание отделял от кладбищенской стены узкий заросший бурьяном проход. Там стояли по стенам какие-то старые железные двери и лестница вроде тех, по которым на кладбищах поднимаются к высоко расположенным нишам с урнами. Бурьян в проходе была примят. Охранники, патрулировавшие промышленную зону, могли бы увидеть, что здесь творится, только специально заглянув сюда. Контейнер упирался в стену. Убийце не составило бы особого труда поднять очень маленькую Элоису Гомес наверх, перевалить через стену и скинуть в контейнер.
— Второй раз он проделывает с нами такую штуку, — буркнул Фалькон.
— Сбивает нас со следа? — уточнил Рамирес.
— Да, это один из его талантов… тормозить процесс, — подтвердил Фалькон.
— Нам всегда приходится делать двойную работу, — продолжил Рамирес.
— Это то, что мой отец говорил о гениях: все вокруг них выглядит раздражающе вялым.
В 6.30 вечера Фалькон и Рамирес уже были на Аламеде, но не нашли там никого из подруг Элоисы. Они отправились на улицу Хоакина Косты, туда, где жила Элоиса. Фалькон постучал в дверь толстой девушки, у которой был ключ от комнаты Элоисы. Она вышла к дверям в голубом халате из махровой ткани и в розовых меховых шлепках. Ее глаза припухли со сна, но она мгновенно встряхнулась, увидев перед собой двух полицейских. Фалькон попросил у нее ключ и велел поднапрячься и вспомнить, когда она в последний раз видела свою подругу, а заодно передать другим девушкам, чтобы они сделали то же самое. Ей не нужно было спрашивать, что случилось; она молча отдала ему ключ.
За дверью их встретила все та же глупая панда. Мужчины осматривались, взирая на печальный итог короткой и тяжелой жизни. Рамирес стал перебирать дешевые безделушки на туалетном столике.
— Что мы, собственно, здесь делаем? — спросил он.
— Просто смотрим.
— Думаете, он здесь бывал?
— Слишком рискованно, — ответил Фалькон. — Нам нужен адрес и номер телефона ее сестры. Эта панда для ее племянницы.
Рамирес перевел взгляд с панды на своего шефа и увидел другого Фалькона, потерянного и несчастного, ссутулившегося и одинокого.
— На прошлогодней Ферии я выиграл похожую зверушку для своей дочки, — сказал Рамирес, кивнув в сторону безмолвной гостьи. — Она ее обожает.
— Удивительно, как мягкие игрушки пробуждают инстинкт любви, — сказал Фалькон.
Рамирес не воспользовался случаем завести более доверительные отношения.
— А видение-то у нее не такое уж совершенное, — заметил Рамирес, глядя на пару контактных линз, валявшихся на ночном столике.
— Она была с ним знакома раньше, — сказал Фалькон. — Я в этом уверен. Вспомните, сколько материала он отснял, чтобы сделать фильм «Семья Хименес». Он наверняка заметил, что Хименес снова и снова возвращается к одной и той же проститутке. И хотел узнать, почему.
— Ну, может, она лучше всех в городе работала ртом, — грубо пошутил Рамирес.
— Ведь есть же какое-то объяснение.
— Она выглядит совсем молоденькой, — предположил Рамирес. — Возможно, это ему нравилось.
— Его сын сказал, что он влюбился в свою первую жену, когда ей было тринадцать лет.
— Да что б там ни было, старший инспектор, это всё одни догадки.
— А на чем еще мы можем строить наши выводы? — ответил Фалькон. — При том, какие он оставляет следы, нам не нужны дополнительные улики.
— Как считает судебный следователь Кальдерон, у нас по-прежнему есть главная подозреваемая, — напомнил Рамирес.
— Я не забыл о ней, инспектор.
— Если она кого-то наняла и развязала руки какому-то психопату, то, возможно, сама не чувствует себя в безопасности, — рассуждал Рамирес. — Я по-прежнему считаю, что мы должны как следует поднажать на нее.
Подруги Элоисы прошли гуськом мимо двери, направляясь в комнату толстушки. Рамирес нашел записную книжку Элоисы. Они прошли по коридору в прокуренную конурку, где сгрудились девушки.
Фалькон подробно рассказал им о том, что случилось. Единственное, что нарушало тишину, это щелканье дешевеньких зажигалок да втягивание сигаретного дыма. В ответ на его вопрос, встречалась ли Элоиса с кем-нибудь вне работы, послышались смешки. Он настойчиво попросил их подумать об этом, и они в один голос заявили, что тут и думать нечего. У нее не было никого, кроме сестры в Кадисе. Фалькон скользнул взглядом по их лицам. Они напоминали беженок. Спасающихся от жизни, застрявших на границе цивилизации, бесприютных. Он отпустил их. Осталась одна толстушка.
— Был тут один, — сказала она, когда все ушли. — Не то чтобы постоянный клиент, но она с ним встречалась не раз. Она говорила, что он совсем другой.
— Почему вы не упомянули об этом раньше? — спросил Фалькон.
— Потому что думала, что Элоиса уехала. Она говорила, что собирается уехать.
— Начните с начала, — попросил Фалькон.
— Она рассказывала, что он не хотел заниматься с ней сексом. Ему нужно было только разговаривать.
— Один из этих, — брякнул Рамирес, и Фалькон взглядом заставил его замолчать.
— Он сказал ей, что он писатель. Чего-то там делает для фильма.
— О чем они разговаривали?
— Он выспрашивал у нее все про ее жизнь. Ну ничего не упускал. А особенно интересовался тем, что называл «переходом границ».
— Вы знаете, что он под этим подразумевал?
— Первый половой контакт. Первый половой контакт за деньги. Первый раз, когда она позволила делать с собой определенные вещи. Первая беременность. Первый аборт. Первые побои. Первый раз, когда мужчина угрожал ей ножом. Первый раз, когда мужчина наставил на нее пистолет…порезал ее. Такие вот границы.
