Проклятие древних жилищ(Романы, рассказы) - Рэй Жан (книги читать бесплатно без регистрации полные TXT) 📗

Я получил разрешение проститься с Тюитшевером в морге, где его тело ждало прибытия судмедэкспертов.

Кто бы мог подумать, что бывший воришка почтовых марок станет отвратительным шантажистом? Я разглядывал хилый пиджачок, вышедшие из моды полосатые брюки и его лицо идиота. Смерть никак не изменила его черты, на которых сохранилось выражение постоянной униженности.

Я не часто общался с ним, поскольку он избегал всех и вся, но всегда считал его славным типом. Теперь, когда он лежал в морге с простреленной головой, убитый таинственной рукой, я, узнав все о нем, не изменил своего мнения о нем.

— Бедный Тюит, — пробормотал я, — если бедность и глупая злоба людей отправили вас на бесчестную дорожку, то теперь вы предстанете пред Судией, который предпочитает прощать, а не наказывать.

Я легонько потрепал его по плечу, как делал в свое время, когда он оказывал мне мелкие услуги или когда находил его более угрюмым, чем обычно. И почувствовал под грубой набивкой скомканный клочок бумаги. Я был в дальней стороне зала. Служащий стоял ко мне спиной, наблюдая за только что принесенным трупом.

Я тут же обыскал надорванную подкладку и извлек сложенный вдвое листок.

— Прощай, Тюит, — прошептал я в последний раз.

И тут же нахмурил брови и поспешил покинуть мрачное место. Нижние части брюк имели следы подгиба, остающиеся после велосипедных захватов, а в складках — застрявший сухой желтый лепесток. Я хорошо знаю цветы, лепестки которых выглядят маленькими копьями. Они растут только на болотах Эстамбурга, Пекка и Раменьи-Шин, где их ласково называют «маленькие жители болот». Труффар не раз с гордостью говорил о них.

— Нечто вроде кувшинок, которые есть только в наших болотах. Ботаники Турнэ и Брюсселя приезжают за ними для своих гербариев.

Я знал, с каким упорством эти цветы цепляются за одежду из-за крепкого клея, сочащегося из них.

Вернувшись домой, я ознакомился с запиской. Первое, что меня поразило, был грубо нарисованный неумелой рукой рисунок — нечто вроде американских очков с большими круглыми стеклами, соединенными кривой дужкой. Прочел также несколько элегантно начертанных имен, которые доказывали, что Тюитшевер увлекался невинной игрой в трансформацию имен путем перестановки букв. Он использовал в этом все свои знания.

Валентина, бывшая во главе списка, стала Вина Ланте. Борнав — Аве Борн. Хаентьес — Сьеан Хет. Хилдувард — Хард Луид, что на голландском языке означает «очень шумный». Это вызвало у меня улыбку. Не был забыт даже Бусебо, ставший Бо Беус. Скромный и робкий Тюитшевер находился внизу списка в качестве Шеве Рюи Тет.

Я уже хотел отложить записку в сторону, когда заметил надпись на обратной стороне. В глазах завертелись все цвета радуги, и у меня закружилась голова.

Кенмор — Ром Нек… Токантен — Кета Тонн… И трижды подчеркнутое: Нат Фом — Фантом.

Глава шестая

Мертвые глаза

Значит, Тюитшевер знал имена Токантена, Кенмора, а главное, Фантома! Тюитшевер, которого я никогда не видел на велосипеде, пользовался им, что доказывали складки и следы прищепок на его брюках! И в этих складках брюк Тюитшевера застрял лепесток цветка, который водится только в болотах Турнэ! Тюитшевер, который, занимаясь своими идиотскими играми, разгадал секрет неведомого Натана Фома: Фантом!

В моем мозгу словно загорелся свет, но он не осветил происходящее, а, как вспышка молнии, подверг меня пытке. И снова я ничего не сказал Кершову, хотя открытие было очень важным, но тогда пришлось бы исповедаться в прошлых лжи и умолчаниях. На откровенность у меня не хватало мужества.

Оставался Патетье.

Он стоял в дверях цирюльни, бросая крошки хлеба стайке драчливых воробьев. Я успокоился от одного его вида. Из его трубки вылетали густые облака дыма, свидетельствуя об интересе к моему удивительному открытию, но добродушное лицо оставалось бесстрастным.

— Я всегда говорил, — наконец сказал он, — что в тебе, Хилдувард, есть задатки сыщика. Весьма жаль, что ты превратился в зажиточного человека, а значит, потерян для чудесной профессии сыщика. Давай рассуждать спокойно и неспешно, но перед этим примем по стаканчику можжевеловки, чтобы лучше работали мозги.

Он наполнил рюмки превосходным выдержанным «шедамом».

— За твою победу, мой мальчик, и… — он задумался и пожал плечами. — Остальное может подождать. Подведем итог: старик Тюитшевер был типом, ведущим двойную жизнь, как зачастую случается с людьми, которых в юном возрасте отодвинули в сторону. Они вынуждены скрывать свою истинную личность и даже разрушать ее. Мелкий юный правонарушитель. Одиночество усугубило его самооценку. Это не мое мнение, а мнение одного знаменитого человека, чью книгу прочел, но имени не запомнил. Доказательств двойной жизни предостаточно: дом в Мерхеме и богато обставленная комната, письмо-шантаж, адресованное неизвестной персоне, и деньги в ящике стола.

Простенькая игра в трансформацию имен родилась не вчера. Мне кажется, я увлекался ею, когда был ребенком. Но следует допустить, что она дала удивительный результат. Она позволила ему если не открыть, то предположить, что Натан Фом, сокращенно Нат Фом, был в реальности «Фантом». Я не утверждаю, что это так, но далеко не невозможно, поскольку мертвец из замка Ромбусбье оказался таинственной персоной.

Следы велосипедных защипок и лепесток цветка открывают более устрашающие перспективы: надо закрыть их для Кершова, если не хочешь попасть под подозрение. Тюитшевер и человек в маске могут оказаться одним и тем же человеком. Это довольно легко доказать, по крайней мере, частично. Тюитшевер обнаружил секрет, позволяющий тянуть деньги из некой персоны? Вопрос в том, кто она, эта персона. Он, вероятно, действовал от имени человека, знающего секрет Ромбусбье и, может быть, связанного со странным преступником Фантомом, что почти верно, поскольку Тюитшевер знал имена Кенмора и Токантена, а эти имена очень редкие.

Патетье замолчал и уставился перед собой.

— И какое можно сделать заключение из всего этого? — спросил я.

Он, скривившись, погрозил мне пальцем:

— То, что ты угодил в настоящее осиное гнездо, мой мальчик.

Я недоуменно смотрел на него. Он снова глубоко затянулся трубкой.

— Никто не любит оставаться в осином гнезде, а пытается как можно скорее выбраться из него, что ты и сделаешь, — уверил он меня. Он глянул на часы. — Меньше чем через час я вернусь. А ты отдохни в моем кресле на кухне. Дождись меня. Не забывай: молчок обо всем, храни полное молчание. Таков приказ на сегодняшний день.

Он надел пиджак, накрыл голову широкополой шляпой и поспешно покинул цирюльню.

Я посмотрел на растрепанные книги на библиотечной полке, отыскал старого друга Лекока, но он показался мне устаревшим. Я понял, что он, как и его коллеги, не поможет мне, пока я буду ждать Патетье. Время, указанное им, удвоилось. Когда он вернулся, лицо его было очень серьезным.

— Первым делом скажу, что Тюитшевера не было на работе в день покушения на моего дорогого Хилдуварда Сиппенса. Он попросил и получил три дня отпуска. Мое предположение оказалось обоснованным. Я решил провести поиск на вокзале, чтобы узнать, какие пассажиры в этот день ехали с велосипедом в сторону Турнэ, но это оказалось ненужным. Мне даже не надо было расспрашивать господина Кершова. Домоправительница Мерхема сообщила ему, что Тюитшевер приобрел новый велосипед, на котором иногда совершал вечерние прогулки. Кершов, похоже, не обратил на это особого внимания.

— Значит, ты встретился с ним? — спросил я.

— А как же! Он посетил контору Шартинка и многое там выяснил.

— В конторе? — удивился я.

— Там все серьезно перетряхивают. Господин Борнав наконец узнал, как могли произойти многие нарушения, выявленные после смерти Тюитшевера. Шедевр фальсификации бухгалтерских книг, мой мальчик! Нотариус Шартинк потеряет на этом примерно пятнадцать тысяч франков, но это ничто по сравнению с потерями твоего бывшего тестя! Сейчас цифра равняется ста тысячам франков, но она не окончательная. Теперь стали понятными долги мэтра Бриса.