Безумное танго - Арсеньева Елена (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
Чего нет? Всего остального, даже носового платка. У него нет также крыши над головой, ни копейки денег и мало-мальской уверенности в том, что он будет жив завтра.
Зато в добавление к вышеперечисленному имуществу у него имеются как минимум три лица (или группы лиц, выражаясь шершавым языком протокола), которые жаждут его смерти. Это: люди из «Меркурия», приятели Инги и Рашид. Как ни странно, вооруженный окровавленным ножом Рашид казался Юрию наименее опасным из этой троицы. Он не в себе, он действует под влиянием минутного настроения и своей навязчивой идеи; вполне вероятно, что завтра, столкнувшись с Юрием на улице нос к носу, он даже не узнает его. А вот остальные потенциальные ликвидаторы…
Юрию почему-то понравилось это выражение, и он несколько раз повторил его про себя. Оно довольно точно определяло создавшуюся ситуацию. Ну, с угрозой, исходящей со стороны «Меркурия», Юрий уже худо-бедно свыкся. Что же касается приятелей Инги… ради бога, почему непременно надо было прикончить нечаянного свидетеля их незамысловатых сексуальных забав? Почему тот, черноволосый, с неприятно-знакомым лицом и высоким голосом, так нервничал, что кто-то увидел его? Подумаешь, Железная Маска! В конце концов, он и поплатился за свою чрезмерную нервозность и ведь наверняка погиб – судя по длине лезвия, до самой рукоятки обагренного кровью, выжить с такой раной трудновато…
Юрия передернуло от запоздалого страха, когда он снова вспомнил, как все это было, – и вдруг отчетливо осознал, что угроза исходит, пожалуй, не с трех, а с четырех сторон. Ведь милиция уже наверняка получила полное описание примет убийцы некоего брюнета. Ворвался, сволочь такая, в разгар дружеской вечеринки в честную компанию, а потом ни за что ни про что пырнул человека ножом – и дал деру…
Рашида они вряд ли разглядели, может быть, никто из них даже не понял, что именно он убийца. Зато пока Юрий валялся без сознания на полу… можно не сомневаться, что словесный портрет в милицию передан точнехонький! Да что словесный портрет! Это чепуха! Они ведь обшарили его карманы, они видели паспорт, они знают его имя!
Странно, что паспорт потом был положен на место. Юрий мельком порадовался этому, а теперь выходит, что радоваться нечему! Потенциальные убийцы вмиг стали в глазах закона жертвами убийцы истинного, жестокого и коварного, может быть, даже маньяка… по имени Юрий Никифоров.
Юрий поднял голову и поглядел сквозь ветви высоких лип в небо, словно пытался найти там подсказку, поддержку или определенный ответ на все свои вопросы. Ничего. Темно. И означает сие: выпутывайся сам, дружище.
Не привыкать!
Что требуется человеку, оказавшемуся в положении затравленного, разыскиваемого беглеца? Уехать – и по мере возможности изменить внешность. На то и другое нужны деньги. Если денег нет и достать их законным путем невозможно, что нужно сделать? Правильно, украсть! А поскольку это слово не может не вызвать у всякого нормального человека отвращения (Юрий, по какой-то странной слабости к себе самому, продолжал считать себя нормальным человеком), можно подобрать для предстоящей акции какой-нибудь высокодуховный эвфемизм. Например, экспроприация экспроприаторов.
Вроде бы смеяться было не с чего, однако почему-то стало смешно. Может, от нервов? Во всяком случае, Юрий едва сдерживал нервическое хихиканье, пока огибал дом, поднимался на второй этаж и звонил в квартиру с цифрой 15 на сейфовой двери.
Тихо, конечно. Это была просто проверка. Лора же ясно сказала: родители с Костиком в отъезде, братцы «отдыхают». Ну а сама она, можно ручаться, ночует где угодно, только не дома. Может быть, все на том же редакционном столе, в обнимку с Риммочкой! Ну и на здоровье.
Юрий вышел во двор и приблизился к неуклюжему сооружению напротив подъезда. Это были сараи. Осторожно поднялся на второй ярус и замер на верхней ступеньке.
С одной стороны, хорошо, что ничего не видно: значит, и Юрия не видит никто. С другой… сейчас он очень близок к тому, чтобы сломать ногу, а то и еще что-нибудь. Потому что настил на втором ярусе, положенный году в 38-м, когда строился этот дом, с тех пор ни разу не менялся и не ремонтировался. А по этому настилу нужно пройти до самого конца, до последней двери. Именно там размещался сарай квартиры номер 15, то есть сарай Фроловых. Разумеется, им никто никогда не пользовался: охота была совершать акробатические этюды на этих прогнивших досках!
Антонина Фролова, которая была одержима почти маниакальной страстью к хранению всяческого старья еще из прошлой, барачной жизни, за ненормальные деньги купила нормальный сарай у каких-то стариков из соседнего подъезда, которые с тех пор молились на нее, благодетельницу, позволившую им не зависеть от прихотей выдачи или невыдачи пенсий. Однако когда Фроловы (с вынужденно примкнувшим к ним Никифоровым) переезжали в этот дом, Юрий все же побывал по приказу тещи в верхнем сарае и отлично помнил, что там, кроме какого-то замшелого хлама времен первых пятилеток, валялся моток отличной бельевой веревки.
Кто и зачем схоронил ее там, неведомо, однако именно веревка была сейчас необходима Юрию. Вот только добраться бы до нее… Помнится, тогда, семь или восемь лет назад, самая крайняя доска была более или менее надежна. Может быть, время пощадило ее?
Шаг, еще шаг… Доска гнется и скрипит, как та мачта. Если проломится под ногами, надо ухитриться отпрыгнуть вправо, тогда есть шанс просто упасть в песочницу, ничего себе не сломав. Ого! Нет, это только артподготовка. Удовольствие, если можно так выразиться, из последних… Но, принимая во внимание, сколько нелегких гимнастических упражнений ему еще предстоит исполнить, эта эквилибристика – еще не самое худшее. А вот и дверь, ну надо же, дошел-таки! Если она еще и откроется… Сейчас как заскрипит!
Ржавые петли жалобно застонали, но Юрий ожидал худшего. Не переступая порога, пошарил по стенке и снял с гвоздя моток веревки. Если правда, что все на свете предопределено, может быть, эта веревка оказалась здесь, чтобы помочь ему выпутаться из почти безвыходного положения.
Он не стал искушать судьбу и возвращаться тем же путем: спрыгнул с края настила вниз. Очень удачно приземлился: высота-то, строго говоря, была никакая – и снова обогнул дом.
Вот этот балкон – единственный над первым подъездом выступ. Какая темнотища, ни одно окошко не светится. Обитатели этого дома – в основном глубокие стариканы, пенсионеры, в прошлом партийные или профсоюзные деятели областного масштаба. Да, в красивых домах на набережной, от площади Минина до Сенной, некогда селилась только советская элита. Теперь они доживают век, нипочем не желая сдавать рубежи «новорусским» захватчикам. Прежние жильцы квартиры номер 15 были из числа первых предателей.
Впрочем, на соседство с Фроловым никому из жильцов этого дома жаловаться не приходилось. Во всех подъездах сменили электропроводку, что-то там сделали с проржавевшими от времени трубами, канализацией, обновили фасад. И все-таки Юрий точно знал, что Фролова и его семейство, а также того мужика из второго подъезда, кажется, зама главного железнодорожного босса области, который тоже взял приступом эту крепость, соседи тихо ненавидели. За все! За деньги главным образом. За иномарку, вернее, иномарки, за евроремонт, за то, что разрушили миф, будто в домах на набережной могут жить только советские небожители, а народу путь туда заказан. Но ведь сейчас опять, как в семнадцатом, кто был никем, тот стал всем!
Одно хорошо. Если кому-то из соседей в голову придет, что тень, мелькнувшая в парке, – злоумышленник, вздумавший залезть в квартиру «нового русского», никто и пальцем не пошевелит, чтобы помешать или хотя бы позвонить в милицию.
Юрий обмотал веревку вокруг ствола липы, стоящей чуть левее балкона, завязал самым мертвым узлом, на какой только был способен, раскрутил связку, перебросил ее на другую сторону перил. Проверил натяжение – и без проблем взобрался по веревке на балкон, который Фролов так и не собрался застеклить. И это правильно, товарищи!
