Осколки ледяной души - Романова Галина Владимировна (лучшие книги .txt) 📗
Глава 19
Кирилл ехал домой в самом скверном расположении духа.
Его послеполуденное рандеву с соседями по даче закончилось полным фиаско. Никто ничего не видел, или никто ни о чем не хотел рассказывать. Гадать можно было сколько угодно. Он уж и так, и эдак. И уговаривал, и подлизывался. Наобещал Марии Ивановне завезти невиданной красоты саженцы для сада. Бросился помогать соседям слева выгружать бордюрный камень. Все потуги его были впустую. Никто ни о чем ему не сообщил.
Девушку, разгуливающую по его даче? Видели, ну конечно! Тяжело такую красавицу не заметить. А больше никого... Машин?.. Не было никаких машин. Да и какие машины в понедельник в такое-то время? Все же на работе. Что ты, Кирюша?!
В самом деле, чего это он?..
Устав от бесполезной помощи соседям слева и от изматывающей болтовни Марии Ивановны, он выгнал машину, запер ворота, и тут оп-па – участковый на горизонте.
Как привязался! Как пристал!
Кто такая? Почему в отсутствие хозяев находилась тут? Есть ли у нее враги? Как можно связать нападение на женщину с кражами, зарегистрированными месяц назад в их дачном поселке?..
Кирилл никогда бы не мог подумать, что участковые такие мастера в плане изобретения подобных вопросов. Ему бы вот лично никогда не пришло в голову соотносить Верещагину Татьяну с исчезновением в соседнем районе женщины с похожими приметами. И про маньяка, замороченного на красивых блондинках, он никогда не слышал и не думал о них никогда...
Черт! Он еле вырвался из потных рук районного Пинкертона. Тот уже зазывал его в участок. По счастливой случайности и вырвался. Счастливая случайность называлась «Ладой» шестой модели, и она, словно почуяв неладное, никак не хотела слушаться хозяина и заводиться. Кириллу с мысленными проклятиями в адрес всех дотошных сыскарей пришлось вспоминать нерастраченные автослесарные навыки и лезть под капот «шестерки».
Машина долго капризничала, но потом с чиханием, с грохотом все же поехала, увозя недовольного ремонтом и опрашиваемым участкового.
Следом за ним уехал и Кирилл.
Ехал и злился. Зря только потерял время. Мог бы провести его с пользой. Наведаться к Татьяне, например. Посидеть с ней за чашкой чая, поговорить... Или Шурку разыскал бы и призвал к порядку. Чего удумала – розыскной деятельности предаваться, а! Своих дел невпроворот, а она по городу рыщет, какого-то Раскольникова пасет. Лучше бы... Лучше бы собрала их всех вместе в офисе. Сварила бы им кофе. Красиво выложила в вазочку печенье, как она умеет. И говорили бы они, говорили. Порешали бы всю текучку сообща. Наметили бы перспективы, и все такое...
Кирилл вздохнул, сворачивая к своему дому. Скорее бы уж все наладилось. Устал от всего. Он вздохнул и выбрался из машины. Глянул на часы и ужаснулся. Нужно было привести себя в порядок перед важной встречей, а время поджимает. Но разве мог он явиться пред светлые очи своей несостоявшейся супруги в пахнущем потом свитере и пыльных джинсах? Конечно, нет! Только костюм, непременно белая рубашка и обязательно галстук. Пусть видит и сознает, какого подарка в жизни лишилась.
Вспомнив о Нюсе, Кирилл заметно повеселел. Хоть одна радость на сегодня – прощальный ужин с семьей, которая и семьей ему стать не успела.
Он зашел к себе в квартиру. По привычке проверил автоответчик. Ни единого сообщения. Набрал Степана. Его мобильный и домашний номер были заняты. Все ясно. Болтает с Таней. Ничего, сейчас он поедет к родителям. Быстро, быстро решит там все, и тогда уж... Тогда уж наведается к другу. Может, к тому времени и Шурочка отыщется. И все как-то само собой утрясется. Как вот с его проблемой сегодня. И думать не думал, и гадать не гадал, что Нюся так его осчастливит. Как его родители посмотрят на это, интересно? После бурного объяснения утром эта новость явится для них громом среди ясного неба.
Каково же было его удивление, когда, приехав к родителям, он застал вполне идиллическую картинку. Накрытый к ужину стол в большой комнате. Мамина любимая скатерть с вышитыми розами по краю поля. Лучший фарфор и хрусталь. И даже утка с капустой в центре стола. В желудке у Кирилла все мгновенно заныло. Не от голода, нет. От страха.
Господи, неужели снова все срывается?! Все же было так просто и понятно этим утром – и тут вдруг эта картина полного довольства друг другом!
Довольства, может быть, и не было, но то, что присутствующие вполне сносно общались, было очевидно. Витало, конечно же, что-то такое в воздухе. Напряжение какое-то и еще, может быть, неопределенность, но никакого трагизма не было, это точно.
– Добрый вечер, – буркнул Кирилл и без приглашения сел к столу.
В сторону дивана, где между своих мамы и папы сидела Нюся, он даже не смотрел.
Она по примеру Кирилла вырядилась в свое лучшее платье. Красиво уложила волосы, подобрав их наверх. Подкрасилась, чего обычно не делала, видимо, пыталась скрыть следы слез.
Плевать! Ему плевать на все ее ухищрения! Он все решил!!!
– И что ты решил?! – вскинулся сразу отец, когда Кирилл, подняв первую рюмку, провозгласил об этом.
– Мы расстаемся!
Послышался сдержанный рокот со стороны враждебной троицы.
– Нюся мне сегодня позвонила и все рассказала, – сверля глазами несостоявшуюся тещу, проговорил Кирилл с брезгливой гримасой. – Как вы могли допустить такое?!
– А что?! Что случилось-то?! – Мать тихо ахнула и схватилась за сердце, комкая домашнее платье на груди.
– А вам никто и ничего не сказал? – Кирилл вопросительно изогнул брови, тряхнув длинными волосами, в хвост он не убрал их намеренно, знал, как ему шло, когда кудри по плечам.
– Позвонила Аня, – задумчиво пробормотал отец, коротко глянув в сторону стола, где расположилась будущая родня. – Сказала, что будет с родителями вечером. Мать вот хлопотала с ужином. А что случилось-то, никто не скажет?!
– Мы расстаемся, – коротко ответил Кирилл и швырнул на стол салфетку, якобы в сердцах, на самом-то деле... все ликовало и пело в его душе. – Сегодня я узнал такое...
– Что?! – в один голос воскликнули отец и мать, они прожили долгую совместную жизнь и частенько говорили и ругались на него одновременно.
– Пускай она сама расскажет, – предложил Кирилл, вдруг застеснявшись родителей.
Рассказывать предстояло такое, что... Короче, не хотел он выговаривать подробностей гнусного прошлого Нюси. Теперь уже не его Нюси.
– Я... – проговорила она, тут же поперхнулась и закашлялась, мгновенно краснея бледным лицом. – Я попросила Кирилла расстаться.
– Ты?! – снова одновременно выпалили родители Кирилла. – Но как же так?!
Родители Нюси хранили угрюмое молчание. Мать комкала в руках носовой платок. Отец с яростью расправлялся с утиным крылышком. Нюся откашлялась, подняла повыше подбородок и дрожащим голосом повторила:
– Я попросила Кирилла расторгнуть помолвку. Мы не можем быть с ним вместе.
– Причина! О причине можно узнать?! – рявкнул отец и тут же полоснул по сыну гневным взглядом, означающим только одно: «Опять ты, мерзавец, что-то устроил».
Кирилл обиженно надул губы и отрицательно замотал головой.
– Причина? – Нюся вдруг схватила кувшин с морсом и накатила себе в высокий бокал доверху. Тут же ополовинила его и проговорила ровно и без запинок: – Я не могу иметь детей, потому что в возрасте пятнадцати лет сделала аборт. Я убила эмбрион на шестом месяце беременности. Вот так...
Если бы она сейчас призналась публично, что отдалась однажды экипажу рыболовецкого судна, ужас на лице матери Кирилла был бы куда меньшим, чем сейчас.
Отец лишь потрясенно повторил:
– Кого, кого ты убила?! Эмбри... Эмбриона?! Твою же мать!!!
И он посмотрел на свою нареченную невестку дико и со страхом. Мать же, казалось, даже дышать перестала. Одной рукой она по-прежнему держалась за сердце, а второй зажимала себе рот. Чтобы не закричать, надо было полагать. Или не выругаться по примеру отца.
– Это первая и последняя причина, по которой... – начала было Нюся, но тут от дверей в большую комнату раздался насмешливый голос Степана.
