Черные псы - Серова Марина Сергеевна (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
За ними мчались, в полном смысле этого слова, исчадия ада. Три громадных черных пса с огненными глазами и кроваво-красными разверзнутыми пастями. Первый пес разинул пасть еще больше и приблизился к друзьям настолько, что стала видна слюна на огромных желтых клыках и ощутим неприятный запах из этой громадной глотки. И вдруг он как рявкнет: «Иди сюда!!!» – грохочущим, диким, басовитым, но, несомненно, человеческим голосом. Как жутко – ты бежишь по узкой тропе, а за тобой, все нарастая из тьмы, несется нечто невообразимо жуткое и чудовищное, детские кошмары о собаке Баскервилей бросаются в голову и парализуют мозг плотной клокочущей завесой страха...
– Мы бежали сломя голову до самой дачи. Только потом я понял, что за нами уже никто давно не гонится...
– А может, это были галлюцинации?
– Ну что вы... – обиженно протянул Суворик. – У нас же не ЛСД было, в самом деле...
– А насчет человеческого голоса и свечения?
– Ну, не знаю. Была луна, может, отсветы... А человеческий голос... Хозяин позвал собак, а нам почудилось...
– Ясно, – разочарованно протянула я, – в общем – чушь собачья.
– Вот именно – собачья, – резюмировал Бельмов, – все, поехали.
Кузнецов сдержал свое обещание и довез нас до виллы Баскера.
Глава 3
«...Когда силы зла властвуют безраздельно...»
Увидев нас, Эвелина необычайно обрадовалась и даже бросилась на шею сестре.
– Извини, Виля, мы немного опоздали, – немного смущенно произнесла Лена, – нас подвез бельмовский друг.
– Ну, ты довольна прогулкой? – спросила Эвелина.
– Да-да. И с хорошими ребятами познакомились. Веселые.
– Даже чересчур, – добавил Фил.
– Хорошо, пойдем к столу.
За столом сидели уже все, включая аметистовских охранников, не хватало только самого Глеба Сергеевича, а также его фигуристой пассии.
– А они в сауне, – сказал веселый охранник Дима, который в свободное от исполнения профессиональных обязанностей время становился похож на нормального парня без ужимок злобной и плохо дрессированной гориллы. – У него там водные процедуры.
– Вводные у него процедуры, – двусмысленно изрек Бельмов, притулившийся за столом рядом со мной.
– Это какие еще вводные? – подозрительно уточнила я.
В этот момент появился пышущий румянцем Глеб Сергеевич в свежей рубахе и с ним Аня. Очевидно, водные и прочие процедуры успешно завершились.
Ужин прошел быстро и незаметно. В понятие «ужин» я не включаю последующую попойку, хотя обычно это процессы нераздельно слитые. Глеб Сергеевич и иже с ним быстро сметали со стола все съестное, и только потом обнаружилось, что запасы винно-водочного арсенала, выставленного к ужину, исчерпаны едва ли на треть.
За окном уже сгустилась непроглядная тьма, Эвелина убавила освещение, и только свет от двух настенных бра рассеивал мрак.
– Кто сделал, чтоб темно?.. – прогундосил уже изрядно набравшийся Аметистов и икнул. Отличившись в распитии спиртных напитков за обедом, он поддержал, как говорится, марку фирмы и за ужином.
– Это я, Глеб Сергеевич, – откликнулась Эвелина, – это я выключила верхний свет.
– Зачем?
– Чтобы эта комната была похожа на зал Баскервиль-холла.
Против обыкновения, Андрей не стал протестовать против слов жены. Быть может, ему надоело угождать подвыпившему шефу, а быть может, обидно стало за свою Вилю, которую тот считал ненормальной.
– Действительно... – пробормотал Глеб Сергеевич, как будто он знал, как выглядело центральное помещение замка покойного сэра Чарльза.
Его можно было понять. Кромешная тьма в выходящих на кладбище окнах, а за стеной, с балкона, – вид на пустынные болота, и даже звезды не в силах разорвать их гробовое безмолвие и тайну... А напротив, в неярком свете настенных ламп, бледное лицо ослепительной женщины в черном платье, и нет сил оторваться от ее глубоких глаз, сулящих прекрасную, как нежность, темную погибель...
Я встряхнула головой. Вокруг стола в набрякшем недосказанностью молчании сидели мрачный Соловьев с серебряной вилкой, молчаливо жующий индейку, Баскер, загадочно улыбающийся Бельмов с недопитой рюмкой водки в руке. Эвелина. И я... Остальные разошлись, словно им не было места за этим столом...
Нет, что-то не то. Ну и напиточки у семейства Баскеров! Или дело не только в напитках?..
– Я хочу поговорить с вами о собаке Баскервилей, Глеб Сергеевич, – тихо вымолвила Эвелина.
Аметистов покорно кивнул, и меня поразило выражение глубочайшего внимания на его обрюзглом самодовольном лице.
– Не понимаю... – пробормотала я себе под нос.
– У вас была собака?
– Да, – ответил он.
– Какая же?
– Она и сейчас есть у меня. Питбуль. Еще ротвейлер.
– Это нехорошо, – вымолвила Эвелина, – ротвейлер – это собака сатаны.
– Ну, знаете... – пробормотал Аметистов, выпивая еще водки.
– Вы не думайте, что я сумасшедшая, – продолжала красавица в черном, – просто я вижу жизнь в свете двух миров, двух ключей света. Когда вы смотрите фильм о мафии и киллерах, вы не думаете, что в этот момент пуля входит в голову человека там, по ту сторону экрана. Пуля входит в вашу голову, но вы не понимаете, что это на самом деле, и только этим сохраняете вашу жизнь.
– Эвелина, – наконец заговорил Андрей, – ты пугаешь Глеба Сергеевича.
Заявление, которое в другой ситуации было бы встречено хохотом окружающих, на сей раз прозвучало в пугающей тишине. Безмолвие нарушил мелодичный голос красавицы хозяйки:
– Ничего, от этого не умирают. Такие, как он, то есть...
«А если он станет другим, – с ошеломляющей ясностью мелькнуло в моей голове, – он должен пойти на болота и умереть такой смертью, какую укажет ему эта молодая безумица».
...Господи, что со мной?..
...Не только со мной. Бельмов отвалился от стола и припал спиной к креслу, быстро мигая веками. На лице его показалась такая знакомая сегодня сероватая бледность суеверного ужаса.
...Этот дом напоен страхом, и в открытые двери заглядывает Смерть. Как резко все переменилось, но почему и как?..
– Но никогда не знаешь, что придет к тебе наяву, а что пригрезится. И приснится, что ты сгораешь в огне, но проснешься и облегченно вздохнешь – и увидишь обгоревшее тело. Свое тело.
Губы Эвелины выгибались с почти животной, низменной страстностью, и даже мне, женщине, вдруг захотелось впиться поцелуем в этот ярко-красный чувственный рот, говорящий о безумии и смерти. Что уж говорить о мужчинах...
– Вы прочтете книгу о проклятии рода Баскервилей, и в ваши окна поползет тоскливый, протяжный, жуткий и тревожный – собачий вой...
...Так и есть. Рама распахнулась под напором ветра, и в комнату проник будоражащий, леденящий душу, заставляющий тоскливо звенеть нервы собачий вой...
Я резко вскочила.
– Эвелина, это воет собака! – произнесла я, пытаясь стряхнуть это невыразимо жуткое оцепенение.
– «Не спрашивай, по ком воет собака Баскервилей, ибо она воет по тебе», – продекламировал Бельмов, перефразируя эпиграф хемингуэевского романа.
Но лицо журналиста было мрачно, пальцы судорожно вцепились в подлокотники кресла.
– Ах вот как! – неожиданно рявкнул Аметистов, вставая. – Тогда я п-пойду и убью эту тварь!
Ноги его подкосились – не от страха, скорее от лошадиной дозы поглощенных за вечер спиртных напитков, – и он грузно упал назад, в мягкое кресло.
– Да успокойтесь вы, Глеб Сергеевич, – стал утешать его Баскер, – подумаешь, завыла собака!..
– Я знаю, что она... – Аметистов снова поднялся на ноги, на этот раз более успешно, и, выписывая синусоиду, пошел к окну. – Она там, я должен увидеть ее!
– Да ты хватил лишнего, Глеб Сергеевич, – говорил ему Андрей, но зубы хозяина виллы стучали, и видно было, что он не верит своим словам.
Соловьев поднялся и прошел к окну.
– Отсюда не видно, Глеб Сергеевич, – произнес он, – пройдемте на балкон. С него открываются болота.
