Роковой оберег Марины Цветаевой - Спасская Мария (читать книги онлайн полностью без регистрации TXT) 📗

– Он чудный, Сережа! – горячо говорила Марина Асе. – И болен туберкулезом, как герцог Рейхштадтский! Совсем недавно он схоронил мать, как и мы с тобой. Инициалы у него, как у возлюбленного мамы, о котором она писала в дневнике, – помнишь, Ася, мы читали?

Личная драма матери, скрытая от глаз посторонних за внешней чопорностью, поразила девочек до глубины души. Только после ее смерти Ася и Муся узнали, что Мария Мейн всю жизнь любила женатого человека, но на его предложение быть вместе предпочла ответить отказом, выйдя замуж за овдовевшего профессора Цветаева, бывшего приятелем ее отца и по возрасту превосходившего девушку более чем на двадцать лет. Вместо счастья с любимым человеком романтическая максималистка решила посвятить себя воспитанию детей профессора от первого брака, а также родить ему Мусю и Асю, ни словом не упрекнув мужа в том, что он по прежнему любит покойную жену, а ее принимает лишь как неизбежную необходимость для более менее комфортной жизни семьи. И только на страницах дневника Мария давала волю своему горю, сокрушаясь о несбывшейся любви. Именно об этом дневнике и говорила Марина, рассказывая Асе про охватившее ее чувство.

– И день рождения у нас в один и тот же день, но я старше на год! – взволнованно продолжала девушка. – Кроме того, я загадала – кто принесет мой любимый камень, за того и выйду замуж! И, представляешь, Ася, Сережа отыскал на берегу и подарил мой обожаемый сердолик! Ты не находишь, что слишком много совпадений, чтобы быть случайностью? Я уверена, он Белый Рыцарь! Дивный, благородный и самый великодушный на свете, мой Сереженька!

Помимо слабого здоровья у Сергея был еще один неоспоримый козырь в глазах Марины. Судьба семьи Эфронов брала за душу своей трагичностью. Избранник Марины родился у Елизаветы Дурново, принадлежавшей к старинному дворянскому роду, и еврея – выкреста Якова Эфрона. Родители Сергея познакомились на нелегальном собрании «Земли и Воли». Еще до появления на свет их первенца за антиправительственную деятельность Елизавета Петровна была заключена в Петропавловскую крепость, и, чтобы выкупить жену, Яков Константинович был вынужден продать семейный дом и вывезти супругу за границу. После освобождения Елизавета Эфрон родила девятерых детей, но при этом не оставила революционной борьбы. Вместе с мужем она вступила в партию эсеров, привлекая для отдельных поручений и собственных детишек, которых тоже время от времени задерживали и сажали в тюрьмы. За год до знакомства с Мариной младший брат Сергея, которому было всего лишь двенадцать лет, покончил с собой. Узнав об этом, Елизавета Петровна тут же наложила на себя руки. И вот такого, слабогрудого, надломленного смертью матери и брата, не могла не полюбить юная идеалистка Цветаева. Она не отходила от Эфрона ни на шаг, а после Коктебеля повезла его в Уфимские степи, чтобы вылечить кумысом начинающуюся чахотку.

Вернувшись в Москву, Сергей Эфрон с жаром принялся писать кому то письма, поставив в тупик старшую сестру, у которой жил после смерти матери. Озабоченная шумной историей, как некий молодой человек сначала с кем то долго переписывался, а затем его нашли убитым, сестра не на шутку взволновалась.

– Сережа, – как то вечером осторожно спросила она, – кому это ты все пишешь?

– Моей невесте, – важно ответил Эфрон.

– Сережа, какая невеста? – растерялась родственница. – Ты же гимназию еще не закончил, на что же вы будете жить?

– А она богатая, – простодушно ответил семнадцатилетний жених. – Марина – дочь профессора университета, кроме того, она величайший поэт. Пока мы будем жить так, а потом она будет публиковать свои стихи, а я стану писать прозу.

Но сестра лишь удрученно покачала головой и тяжело вздохнула:

– Ты фантазер, Сережа! Если бы я тебя не знала, я бы поверила, но зная тебя…

Однако Сергей Эфрон и в самом деле написал сборник рассказов, вышедший в издательстве «Оле Лукойе», которое он открыл специально для того, чтобы печатать свои произведения. Это случилось уже после свадьбы, от которой Иван Владимирович был далеко не в восторге. Ему, монархисту по убеждениям, пришлось породниться с сыном бомбистов! Но деваться было некуда, профессор Цветаев привык мириться с сумасбродством старшей дочери. Дальняя родственница Цветаевых подарила молодоженам деньги на дом, и Марина с Сергеем обзавелись собственным жильем в Екатерининском переулке. Погруженная в семейное счастье, девушка не забывала и про стихи, и почитатели поэзии буквально носили талантливого поэта Цветаеву на руках. Марина не сомневалась, что ей помогает брегет Наполеона и, пока он будет с ней, все у нее получится.

– Привет, Жень, какие планы на вечер? – спросила мать, как только я переступила порог дома.

Планы у меня были самые замечательные. Я подумывала сходить в бассейн. Знаете ведь, как бывает: то одно, то другое, дела вырастают, будто из под земли, и некогда сходить в бассейн. А тут в моем распоряжении целый ничем не занятый вечер. Об этом я и поведала всем присутствующим в гостиной – домработнице Ольге Владимировне, маме и Веронике, маминой подруге еще со студенческих времен. Сколько себя помню, всегда рядом с мамой была Вероника. Мама еще учились в инязе, когда ее в первый раз отправили на стажировку гидом переводчиком в Париж, где она и познакомилась с Вероникой. Вероника была старше мамы лет на десять, а может, и больше, так как работала во Франции очень давно. Как старший товарищ она взяла над Марьяной шефство, добившись, чтобы после окончания института молодого специалиста Колесникову распределили под ее начало. Подруги проработали бок о бок много лет, и пока мама рожала меня, Вероника приберегала ей место. А потом Марьяну внезапно отозвали в Москву, и она вернулась к нам с бабушкой в коммуналку на Бауманской. В столичных турагентствах вакансий переводчиков с французского не было, и Марьяна не знала, как жить дальше. И тогда Вероника вспомнила, что в девятом и десятом классе училась в санаторной школе рядом с Лесным городком. Она так самозабвенно хвалила эти места и советовала обменять две наши комнаты в центре столицы на квартиру в Лесном городке, что мама вопреки своему обыкновению решать вопросы самостоятельно ее послушала. И вот мы с мамой и с бабушкой перебрались сюда и ни разу об этом не пожалели. Вероника осталась работать во Франции, вышла замуж за владельца сети ресторанов Эда Полянски, имеющего помимо собственного дома в пригороде Парижа еще и виллу в Майами, и теперь не задумываясь меняла одну модель «Ламборджини» на другую, более новую и продвинутую. Что касается ее внешности, то Вероника – женщина без возраста, как голливудские актрисы или топ модели, достигшие расцвета красоты и законсервировавшиеся в своем самом выигрышном облике. Думаю, что время от времени над лицом и телом Вероники трудятся лучшие пластические хирурги Европы, ибо возраст ее не может определить даже Марьяна, иногда в шутку пристававшая к подруге с требованием показать паспорт, потому что Вероника, несмотря на явное старшинство, выглядит моложе своей протеже. Пафосным курортам мадам Полянски предпочитает Лесной городок, куда приезжает при каждой возможности и отдыхает здесь от шума европейской жизни, набираясь сил у природы, как она сама любит повторять. Она часами гуляет по лесу и знает все окрестности, рассказывая удивительные истории про гору Колбаску и про Пирожную гору, в которой, по преданию, зарыта золотая карета князя Серебряного. В этот раз Вероника приехала неделю назад, чтобы стать крестной матерью Юрика, и до сих пор гостила у нас, собираясь купить особняк поблизости от скромного, по ее меркам, коттеджа моего отчима. И если Марьяна только и знала, что меня ругать, то Вероника была моим добрым ангелом. Она всегда защищала меня от нападок матери и несколько раз увозила с собой в Париж, давая возможность Марьяне восстановить утраченное душевное равновесие. У Вероники я чувствовала себя принцессой. Ее ресторатор бывал неизменно учтив и обходителен, смотрел на Веронику влюбленными глазами, и крохи этой любви перепадали и мне. Отправляясь за покупками в бутики, Вероника не забывала взять у месье Полянски побольше денег и для «la petite fille russe» [2], и я возвращалась на родину разодетая, как кукла. Марьяна, которая все это время проводила в неравных боях с мужем и с собственным непростым характером, встречала нас новой истерикой, но Вероника умела ее успокоить, все таки они были подруги и знали друг о друге практически все. Мне же Вероника всегда говорила, что я должна быть снисходительна к Марьяне, ведь моя мать – не простая женщина, а богом одаренный поэт, а это дорогого стоит. Тут уж нужно закрыть глаза на все обиды, щедро расточаемые Марьяной своим близким. Выслушав рассказ о моих планах, Вероника улыбнулась и качнула бриллиантами в ушах, соглашаясь с моей затеей, а мама посмотрела на меня так, будто я собиралась отправиться на шабаш. Такой взгляд я знала очень хорошо, он означал категорический протест и делал лицо матери как бы слегка изумленным и в то же время обиженным. Она собирала складками лоб и словно спрашивала: «Ты что, смеешься надо мной»? И в этот момент проступал ее истинный возраст, хотя обычно Марьяна смотрелась девочкой подростком. В свои сорок два года мать выглядела спортивной и подтянутой, совершенно об этом не заботясь, ибо все дни напролет сочиняла тексты для рок баллад. Началось ее увлечение, когда она преподавала в школе. Мама написала несколько стихотворных произведений, выложила их в Интернет и неожиданно для себя получила предложение от одной довольно известной рок группы стать их текстовиком. Марьяна с радостью ухватилась за возможность реализовать поэтический дар, а заодно и заработать денег и сотрудничала с музыкантами вплоть до рождения Юрика. Затем парни отказались от маминых услуг, сообщив, что нашли другого автора. Мама же продолжает упрямо писать в стол, надеясь, что многолетние исполнители песен на ее стихи опомнятся и позовут ее обратно.