По рукоять в опасности - Френсис Дик (лучшие книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
– Приходила Пэтси...
Пэтси – дочь Айвэна. Хитроглазая. Ее главный интерес – и навязчивая идея – помешать Айвэну завещать свое состояние и свой пивоваренный завод моей матери. Документа о передаче имущественных прав Айвэна не существовало, и Пэтси, наверное, с удовольствием утопила бы меня, как потенциального наследника матери, в серной кислоте. Я же всегда приторно улыбался ей.
– Пэтси? Зачем она приходила? – спросил я.
– Айвэн был в клинике, когда она появилась здесь. Она звонила по телефону. – Мать умолкла ради пущего эффекта.
– Кому? – спросил я так простодушно, как того и ожидала мать.
Темные глаза матери весело блеснули.
– Она звонила Оливеру Грантчестеру. Оливер Грантчестер – адвокат Айвэна.
– Она совсем потеряла стыд? – спросил я.
– О, окончательно, дорогой.
Пэтси тоже всех называла «дорогими». Она, казалось мне, и убить бы могла, приговаривая: «Извини, дорогой», пока вонзала в сердце стилет.
– Она сказала Оливеру, – улыбнулась мать, – что если Айвэн изменил свое завещание, то она опротестует это.
– И нарочно говорила так, чтобы ты слышала.
– Если бы она не хотела, чтобы я слышала, то легко нашла бы другое место для этого звонка. И в клинике она, конечно, была все эти дни слаще меда. Любящая дочь. Это у нее хорошо получается.
– И сказала, что не надо вызывать меня из Шотландии, потому что она сама позаботится обо всем.
– О дорогой, ты знаешь, какая она положительная и безупречно правильная...
– Как прилив и отлив.
Учтивость – скверная штука, часто думал я. Попался бы этой сахарной Пэтси кто-нибудь, кто вы сказал бы ей всю правду в лицо. Но если, натолкнувшись на откровенное противодействие, она и тут сумела бы произвести впечатление «бедной маленькой простушки», ее потенциальные критики выиграли бы меньше, чем она. В свои тридцать четыре года Пэтси имела мужа, троих детей, двух собак и няньку, которая изо всех сил старалась угодить ей.
– С пивоваренным заводом возникли серьезные проблемы, – сказала мать, – и я думаю, Айвэн волнуется еще из-за кубка.
– Какого кубка?
– Кубка короля Альфреда, какого же еще? Мое настроение ухудшилось.
– Ты имеешь в виду скачки? – спросил я. Скачки за «Золотой кубок короля Альфреда», спонсируемые пивоваренным заводом Айвэна как прекрасная реклама для «Золотого пива короля Альфреда», ежегодно проходили в октябре и стали обязательной частью программы года.
– Скачки или сам кубок, – сказала мать. – Точно не знаю, не уверена.
В этот не очень подходящий момент в кухню внезапно вторглись две женщины средних лет, груз но протопавшие по ступеням лестницы, ведущей снаружи в полуподвал, и представшие передо мной и матерью с непринужденностью старых знакомых.
– Доброе утро, леди Вестеринг, – сказали они. Обе разом. Сестры, наверное. И обе разом посмотрели то на меня, то на мать, ожидая, видимо, объяснений. Я подумал, что надо бы мне самому представиться этим женщинам. Моя кроткая мать, кажется, оробела.
Я встал и постарался как можно дружелюбнее произнести:
– Я сын леди Вестеринг. А кто вы? За них ответила моя мать:
– Эдна и Лоис. Эдна готовит нам, а Лоис убирает.
В устремленных на меня внимательных глазах Эдны и Лоис неприязнь слегка пряталась за желание обеих женщин сохранить свои места в доме матери. Неприязнь? Я подумал, не сыграла ли тут своей роли Пэтси.
Эдна критическим глазом покосилась на свидетельство моих кулинарных усилий, узрев в этом, вероятно, посягательство на ее сферу деятельности. Плохо дело. Она не преминет воспользоваться этим. Мой отец и я по традиции всегда готовили сами. Так у нас было заведено. А началось с того, что мать сломала руку в запястье. Потом, когда мать поправилась, приготовление пищи все равно осталось нашим с отцом делом. И поскольку я очень рано усвоил секреты кулинарного мастерства, приготовить хорошую еду не составляло для меня большого труда.
Моя мать и Айвэн с самого начала своей совместной жизни наняли кухарку, а Эдна и Лоис появились здесь уже после моего предыдущего приезда в дом матери.
– Несмотря на присутствие Вильфреда, я поднимусь наверх повидаться с Айвэном, а потом приду к тебе в гостиную. Ты к тому времени, надеюсь, уже будешь там? – обратился я к матери.
Эдна и Лоис, видимо, не знали, как им держаться со мной. Я улыбнулся им самой ободряющей, самой дружелюбной улыбкой, на какую только был способен, а мать из благодарности проводила меня на верхний этаж, тихий в это время, но величественно-официальный. Здесь находились столовая и гостиная для приема гостей.
– Только не говори мне, что их наняла не Пэтси, – съехидничал я, как только убедился, что на кухне нас не услышат.
Мать не отрицала этого.
– Но они очень хорошие работницы, – сказала она.
– Давно они здесь?
– Неделю.
Она дошла со мной до следующего этажа, где располагались спальни, ванная, кабинет Айвэна и ее «уголок». Там они проводили большую часть свободного времени. Это была уютная комната розовых и зеленых тонов, с массивными креслами и телевизором.
– Лоис превосходно убирает, – вздохнула мать, когда мы вошли туда, – но слишком часто передвигает вещи с места на место. Такое впечатление, что она делает это умышленно: лишь бы я убедилась, что она трудится в поте лица.
Мать переставила две вазы на их прежние, привычные места по углам каминной полки. Серебряные подсвечники тоже были возвращены туда, где им полагалось стоять: по обеим сторонам от часов.
– Непременно скажи ей, чтобы она не двигала мебель без надобности, – сказал я матери, зная, что она не решится на это. Она избегает огорчать людей, в противоположность Пэтси.
Я вошел к Айвэну. Он сидел в кабинете. Из ближайшей двери, за которой была его спальня, доносились голоса. Там готовили для Айвэна постель и наводили порядок.
Темно-красный халат и коричневые кожаные шлепанцы – таков был наряд отчима. Мое появление ничуть не удивило его.
– Вивьен предупредила меня, что ты приедешь, – безразличным тоном произнес он.
– Как вы себя чувствуете? – спросил я, садясь напротив.
Меня встревожил его внешний вид. С тех пор как я видел его в последний раз, Айвэн очень изменился: постарел, побледнел и сильно исхудал. Весной я заезжал в Лондон по пути в Америку, но тогда мой мозг был загружен в основном коммерческими вопросами. Поэтому я мало обращал внимания на окружающих. Он, вспомнил я сейчас, неожиданно спросил моего совета, а я был слишком занят, нетерпелив и очень сомневался в том, что он внимательно выслушает. Дело касалось его лошадей, тренинга этих лошадей, участвующих в стипль-чезев Ламборне, и у меня были и другие основания, помимо соображений бизнеса, чтобы уклониться от поездки в Ламборн.
Я повторил свой вопрос:
– Как вы себя чувствуете?
А он просто так – от нечего делать – спросил:
– Почему ты не пострижешься?
– Не знаю.
– Локоны, как у девицы.
У него самого была короткая стрижка, приличествующая деловому человеку, баронету и члену Жокейского Клуба. Я знал его как вполне благопристойного и респектабельного, заурядного человека, который унаследовал свой скромный титул от кузена, а большой пивоваренный завод – от отца и неплохо преуспел как в роли баронета, так и в роли пивовара.
Его огорчило отсутствие у него сына и каких бы то ни было других родственников-мужчин: Айвэну пришлось смириться с тем, что титул баронета умрет вместе с ним.
Частенько я, шутя, спрашивал его: «Ну как, пиво пенится?» Сегодня такой вопрос казался неуместным. Вместо этого я сказал: «Могу я быть вам чем-нибудь полезен?» – и пожалел о произнесенной фразе, еще не успев договорить ее до конца. Только бы не Ламборн, подумал я.
Но первое, что он произнес, было: «Береги мать».
– Да, конечно, – ответил я.
– Я имею в виду... после моей смерти. – Его голос звучал спокойно и ровно.
– Вы будете жить.
Он окинул меня равнодушным взглядом и сухо произнес: