Город Бесконечной Ночи (ЛП) - Престон Дуглас (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
Вырвав лейтенанта из раздумий, из кабинета вновь вышел их сопровождающий.
— Мистер Озмиан сейчас вас примет.
Через ту же небольшую дверь они проследовали за ним в большой угловой офис, окна которого выходили на юг и на запад. За одним из них возвышался величественный и элегантный профиль небоскреба Башни свободы — отсюда это массивное чудо архитектуры казалось таким близким, что д’Агоста подумал, что запросто может его коснуться.
Из-за черного гранитного стола, напоминающего каменную плиту, наложенную на гробницу, поднялся мужчина. Он был худым, высоким и аскетичным, но очень красивым, с черными волосами, чуть поседевшими у висков, ухоженной, коротко остриженной бородой с проседью и очками в металлической оправе. На нем была белая вязаная водолазка из плотного кашемира, черные джинсы и черные туфли. Монохромный эффект придавал его внешнему виду некую драматичность. Он не выглядел как человек, который только что собственноручно надрал кому-то задницу. Но и дружелюбным он так же не казался.
— Вовремя, — сказал он, указывая на кресла, расположенные по другую сторону его стола. Его жест нес в себе, скорее, приказ, нежели элемент гостеприимства. — Моя дочь пропала четыре дня назад. И только сейчас власти удостоили меня своим визитом. Присаживайтесь и расскажите мне, что происходит.
Д'Агоста взглянул на Пендергаста и увидел, что тот остался стоять.
— Мистер Озмиан, — заговорил Пендергаст. — Когда вы последний раз видели свою дочь?
— Я не собираюсь проходить через все это снова. Я рассказывал эту историю по телефону полдюжины...
— Пожалуйста, позвольте задать вам только пару вопросов. Когда вы в последний раз видели свою дочь?
— За ужином. Четыре ночи назад. После этого она уехала с друзьями. И не вернулась домой.
— А когда именно вы позвонили в полицию?
Озмиан вздохнул.
— На следующее утро, около десяти.
— Разве вы не привыкли к ее поздним возвращениям?
— Не настолько поздним. Что именно...
Внезапно выражение лица мужчины изменилось. Д’Агоста подумал, что он, должно быть, что-то увидел в их лицах. Этот парень был очень проницательным.
— Что произошло? Вы нашли ее?
Д'Агоста глубоко вздохнул и собрался заговорить, когда Пендергаст, к его большому удивлению, опередил его.
— Мистер Озмиан, — произнес агент своим обычным спокойным ровным голосом, — у нас плохие новости: ваша дочь мертва.
Антон Озмиан словно получил пулю в сердце. Он сильно пошатнулся, и ему пришлось ухватиться за спинку кресла, чтобы удержаться в вертикальном положении. Лицо его мгновенно сделалось белым, как полотно. Губы зашевелились, но с них сорвался только непонятный, неразборчивый шепот. Сейчас Антон Озмиан походил на мертвеца, пожалуй, не меньше, чем Пендергаст. Он снова покачнулся, и д’Агоста подошел к нему, подхватив под руку.
— Сэр, вам лучше присесть.
Мужчина молча кивнул и позволил себе рухнуть в кресло. Д’Агоста помог ему сесть и отметил для себя, что по ощущениям этот человек был легким, как перышко.
Губы Озмиана сформировали слово «как», но оно так и не обрело голос, вырвавшись из груди беззвучным потоком воздуха.
— Она была убита, — сказал Пендергаст своим характерно спокойным тоном. — Ее тело было найдено вчера вечером в Куинс, в заброшенном гараже. Сегодня утром мы смогли установить личность. Сейчас мы здесь, потому что хотели бы сообщить вам это официально, прежде чем эту новость узнают газетчики, а они могут это сделать в любой момент.
Как ни странно, несмотря на полное отсутствие эмоций в голосе, Пендергасту каким-то образом удалось передать глубокое сострадание и печаль.
Губы Озмиана снова зашевелились.
— Убита? — раздалось единственное вымученное слово.
— Да.
— Как?
— Выстрел в сердце. Смерть была мгновенной.
— Выстрел? Выстрел? — цвет начал постепенно возвращаться к его лицу.
— Через несколько дней мы узнаем больше. Боюсь, вам придется опознать тело. Разумеется, мы, сопроводим вас на процедуру опознания.
Лицо Озмиана отразило смятение и ужас.
— Но... убита? Почему? За что?
— Следствие ведется всего несколько часов. Пока мы можем сказать вам следующее: похоже, она была убита четыре дня назад, и ее тело оставили в гараже.
Озмиан резко схватился за кресло и снова вскочил на ноги. Его лицо быстро сменило оттенок с белого на розовый и начало заметно багроветь от ярости. Некоторое время он просто стоял, переводя взгляд с Пендергаста на д’Агосту и обратно. Лейтенант видел, что к парню возвращается присутствие духа, и чувствовал, что он вот-вот взорвется.
— Вы… — взревел он. — Вы ублюдки!
Молчание.
— Где было ФБР эти последние четыре дня? Это все ваша вина! Ваша вина! — его голос, поначалу больше походивший на шепот, под конец перешел в рев, сопровождаемый брызгами слюны.
Пендергаст очень сдержанно его прервал.
— Господин Озмиан, к тому моменту, как вы сообщили о пропаже, она, вероятно, уже была мертва. Но я могу заверить вас, что мы сделали все возможное, чтобы найти ее. Все.
—Вы… бестолковые придурки… вы всегда это говорите, лживые сукины...
Он захлебнулся собственными проклятиями. Создавалось впечатление, будто он разом проглотил слишком большой кусок еды: он закашлялся и задохнулся, а лицо его приобрело легкий фиолетовый оттенок. С ревом ярости Озмиан шагнул вперед, схватил тяжелую скульптуру, стоявшую на соседнем стеклянном столе, поднял ее и швырнул на пол. Покачиваясь, он обрушился на лекционную интерактивную доску и сорвал ее со стены. Затем, отшвырнув лампу, он схватил со своего стола какую-то награду из керамики и бросил ее на стеклянный стол — они оба разбились с оглушающим звоном и осыпались на гранитный пол брызгами осколков и черепков, напоминая капли дождя.
Из коридора тут же возник мужчина в темном костюме, который сопровождал Пендергаста и д’Агосту.
— Что происходит? — спросил он в замешательстве, ошеломленно рассматривая обломки, разбросанные по всему офису, и растерянно глядя на своего неуправляемого босса. Его подозрительный, непонимающий взгляд бродил от Озмиана к Пендергасту и д’Агосте и обратно.
Казалось, его приход что-то переключил в Озмиане, и тот, стоя посреди комнаты и тяжело дыша, сумел овладеть собой. Осколок отлетевшего стекла поранил его лоб, и из раны медленно начинала сочиться кровь.
— Мистер Озмиан?
Магнат обернулся к своему сотруднику и заговорил хриплым, но спокойным голосом.
— Убирайся и закрой дверь. Найди Изабель. Кроме нее никого сюда не пускать.
— Да сэр, — мужчина почти выбежал, спеша исполнить приказания.
Озмиан внезапно расплакался, его сдавленные всхлипы почти моментально переросли в истерические рыдания. Д'Агоста, не колеблясь, подошел к нему и, подхватив его под руку, снова помог ему сесть в кресло, где отец жертвы обмяк, обхватил себя руками и начал раскачиваться взад-вперед, всхлипывая и задыхаясь.
Через пару минут Озмиан, наконец, начал приходить в себя. Он достал из кармана носовой платок, тщательно вытер лицо и долгое время сидел молча.
— Расскажите мне все, — произнес он бесцветным голосом.
Д'Агоста кашлянул, прочищая горло, и начал рассказывать. Он объяснил, как двое детей нашли в гараже тело, спрятанное в листьях, и как убойный отдел выехал на место преступления. Что он вызвал в полном составе всю команду криминалистов, возглавляемую лучшим из них, и рассказал, что сейчас над делом работает более сорока детективов. Все убойное подразделение придавало этому расследованию первостепенное значение, сотрудничая при этом с ФБР.
Он преувеличивал ровно настолько, насколько осмелился. Озмиан, сидя с поникшей головой, слушал, не перебивая.
— У вас есть какие-нибудь предположения, кто мог это сделать? — спросил он, когда д’Агоста закончил.
— Нет, но будут. Мы найдем убийцу, даю вам слово.
Лейтенант запнулся, пытаясь прикинуть, как лучше рассказать убитому горем отцу о том, что его дочери отрезали голову. Формально он не был обязан вдаваться в такие детали, но понимал, что в этот раз ему придется это сделать, потому что иначе Озмиан в скором времени узнает об этом обстоятельстве из газет — заголовки просто не смогут позволить себе упустить подобную «пикантную деталь». И самое ужасное: Озмиана придется пригласить на опознание тела без головы — тела его дочери. По отпечаткам пальцев детективы узнали, что оно принадлежало ей, но процесс физического установления личности по-прежнему являлся законом, даже если в этом случае он казался излишним и жестоким.
