Героиновые пули - Щелоков Александр Александрович (читать книги онлайн без .TXT) 📗
— Чего такого? — Чепурной проницательно посмотрел на него. — Пауков в банке?
— КГБ нет.
— Не волнуйся. Главное, чтобы не перевелись мухи. Пауки всегда найдутся.
Жетвин промолчал — переваривал. За легкостью, с которой Чепурной сформулировал мысль, могло скрываться нечто серьезное. Зачем он рассказал ему эту историю? Намекает на что-то? С видом отстраненным, стараясь показать, что не придал рассказу особого значения, Жетвин философски подвел итог:
— И все же время теперь иное. Все течет, все изменяется.
Чепурной хмыкнул:
— Еще и так говорят: все течет и все из меня…
— Ты имеешь в виду что-то конкретное?
— Тебе не кажется, что нас выбивают?
— В смысле? — Жетвин старался выглядеть спокойно и рассудительно.
— В самом прямом. Сперва Абрикоса. Потом Лобанова. Теперь Марусича. Тебе это ни о чем не говорит?
— Говорит, но я поспешных выводов не делаю. У Абрикоса в машине взорвалась граната. Можно спросить: а на хрен он её держал с собой? Только ты сам знаешь — он был неравнодушен к бухающим штучкам. Одна взорвалась. Две других нашли в бардачке его машины. Правда, без взрывателей… Лобанова могли приложить старые дружки…
— Ладно, допустим что это так. Но взрыв в доме… В новом доме…
— Что тебя смущает?
— Жек, меня давно ничто не смущает и не удивляет. Просто заставляет думать.
Жетвин улыбнулся.
— И что надумал?
— Самое простое. Я нанял детектива.
Жетвин все ещё улыбался, показывая, что относится к этому разговору без всякой серьезности, но беспокойство все сильнее давало о себе знать: неужели Чепурной что-то выведал? Если это так, то угроза для дела возникала нешуточная.
— Представляю во сколько это тебе обошлось.
— Жек, ты все шутишь, а дело совсем не в тратах. Сыщик работал неделю, а накопал немало подозрительного. Он нашел мужика, который работал на стройке у Марусича сторожем…
— И что?
— Выяснились странные вещи…
— Так расскажи.
— Не сейчас, ладно?
Чепурной вдруг остановился, поморщился и приложил руку к груди и страдальчески сморщился. Сказал, явно рассчитывая на сочувствие:
— Наверное, перегулял. Пора пойти полежать.
— Тебе помочь?
— Спасибо, доковыляю. Пошли помаленьку.
Чепурной повернулся и медленно, при каждом шаге покряхтывая, двинулся к больничному корпусу.
Так они прошли десятка два метров, когда Жетвин вдруг понял — ссылка на боль могла быть удобным поводом, чтобы прекратить разговор на скользкую тему. Но почему? Неужели Чепурной о чем-то догадался или что-то заподозрил, а потому без видимой причины замкнулся?
— Может мне подключиться?
— Ты о чем? — Чепурной изобразил удивление.
— Мы только что говорили о твоих подозрениях…
— Ах, об этом… Я выговорился просто в порядке бреда…
— И все же готов подключиться к твоему детективу.
— Не бери в голову. Забудем, ладно?
— Почему? Если есть подозрение…
— Оставь, Жек. Ты меня убедил, и я успокоился.
Жетвин не стал возвращаться к щекотливой теме, но тревога не проходила. Он понял — Чепурной почему-то насторожился и ушел от продолжения разговора. Если слишком настаивать на продолжении, это может ещё больше его возбудить его подозрения. Спросил самое нейтральное.
— Когда тебя выпишут?
— Скоро. Но предлагают месячишко провести в реабилитационном центре.
— Где это?
— Здесь, в Подмосковье. Санаторий имени Герцена. Или, как его ещё называют, — загородная больница…
— Ты молодцом, Кузьма. — Жетвин оглядел Сорокина, пожал ему руку и показал место в машине рядом с собой на переднем сидении. — Есть какие-то пожелания?
— Все нормально, Евгений Алексеевич.
— А у меня к тебе пожелание есть. Ты когда в отпуске был?
— Зачем это?
— Ты всегда так отвечаешь? Я спросил «когда»?
— Я не перетрудился. Какой отпуск…
— Не спорь, — Жетвин хитровато усмехнулся. — Хочешь — не хочешь, поехать придется. На две недели в дом отдыха.
— Может не надо? И так перебьюсь.
— Ты ко всему ещё и нахал, Сорокин. Шеф говорит: надо в отпуск, а ты рогом уперся…
Только теперь до Кузьмы дошло, что отдых будет связан с работой, и он допустил глупость, когда начал сопротивляться.
— Если требуется — другое дело.
— Видишь, оказывается ты все понимаешь. Молодец.
— Что надо делать?
— Ехать и отдыхать.
— И все?
— Хорошо, если очень хочется, найду тебе и дело.
— Слушаю вас, Евгений Алексеевич.
— Получишь путевку в дом отдыха. Он расположен в Марьино. Это рядом с Кубинкой. Слыхал о такой? Там знаменитый аэродром. Всякие известные эскадрильи: «Стрижи», «Русские витязи», «Небесные гусары». Короче — асы. Только ты не переживай. Там сейчас тишина. «Витязи» не летают. У России для них нынче харасина нет. Дом отдыха расположен рядом с большой больницей. Там надо только перейти овраг по мосту и ты у цели. Все это — и больница и дом отдыха — одна территория. Будешь гулять, дышать кислородом. Сплошное удовольствие. Днем там гуляют многие… Вот тебе фотография. Вглядись как следует. И запомни: Чепурной Николай Фомич. Главное — не промахнись. Для верности можешь с ним познакомиться. Это естественно: он на лечении, ты — на отдыхе. Все нормально, верно? И ещё — сделаешь дело, не вздумай спешно срываться с места. Искать исполнителя у себя под носом там не станут. Поэтому держись естественно. Не старайся выглядеть букой. Командировочные получишь…
Кузьма слушал шефа набычившись. Впервые ему предлагали дело, связанное с выездом. Причем с довольно приятным. Ни при советской, ни при нынешней денежно-демократической власти Кузьма санаторной роскоши позволить себе не мог. Выложить за день проживания вне дома сотню долларов было бы выше его сил. И не потому, что денег не было. В последнее время они завелись, и пачка зеленых со старым маленьким и новым крупным портретом американского мистера Франклина, которую он хранил в надежном загашнике, становилась все толще. Сложнее было представить, что эта пачка может стать тоньше и часть заработанного уйдет в чьи-то руки просто так, из-за блажи побыть в роли беспечно отдыхающего фраера. Иначе человека, который прожигает кровные денежки по домам отдыха, Кузьма назвать не мог.
Командировка все подобные вопросы снимала. Три оплаченных дня пребывания в доме отдыха — пятница, суббота и воскресенье — и как точка в беззаботном времяпрепровождении — один выстрел — разве плохо?
Расставшись с шефом, Кузьма ехать домой не торопился. Он сперва покрутил, попетлял по Москве, заметая следы. Вышел на Кольцевой — Белорусской, прошелся по привокзальной площади, спустился на Белорусскую-радиальную, по внутреннему переходу снова вернулся на Кольцевую. Доехал до Краснопресненской, поднялся на поверхность, пересек улицу, потолкался на площади перед входом на станцию Баррикадная и снова нырнул в метро. До Выхино ехал, углубившись в газету. Вышел на площадь, забитую торговыми киосками, купил пачку сигарет «Мальборо» и вернулся в метро. Добрался до Текстильщиков и на улице Юных Ленинцев зашел к младшему брату Сергею.
Кузьма любил брата. Это был трудяга, который с молодых ногтей честно рвал пуп на колхозном поле, хотя хорошо знал рабоче-крестьянскую припевку: «молот и серп — наш советский герб, хочешь — жни, а хочешь — куй, все равно получишь…» Короче, получишь то, что заслужил сразу и по труду и по постоянно растущим потребностям.
Пять лет Сергей проработал председателем колхоза, бился за урожай, получил два выговора по партийной линии за пререкания с секретарем райкома и недисциплинированность.
С началом кампании приватизации Сергей распустил колхоз, наделив людей пахотной землей. Себе он отвел четыреста гектаров, законсервировал хозяйство и уехал в столицу. Замысел был простым: рано или поздно закон о праве продажи земли будет принят, тогда он свой пай загонит и пропади она пропадом крестьянская тяжкая доля! Бог даст на склоне лет поживет при деньгах возле крана с теплой водой и будет читать свеженькую газету на удобном толчке в тихом светлом сортире.
