Смерть и побрякушки (СИ) - Волынская Илона (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗
Марина снова почувствовала как несчастный глазированный сырок, съеденный утром, подкатывает к горлу. Страшно, аж тошнит.
— Бери пацана и пошли. Да не дергайся, напугаешь, — прогудел Гориллыч.
Марина подхватила Сашку на руки, шагнула к двери. Дыроглазый и не думал посторониться. Протянув руку, он сгреб Марину за отвороты костюма, подтащил к себе, дохнул химическим ароматом мятной жвачки:
— Ох весело сейчас нам будет! — обещающе протянул он.
— Поосторожнее, — рявкнул Гориллыч, — Мальца зашибешь.
— Мальца зашибить так или иначе придется, — мерзко захихикал дыроглазый.
— Не тебе решать, — хмуро буркнул Гориллыч, — Шефиня явиться, она и скажет.
— Да-а, баба-пахан, это да-а, — мечтательно выдохнул дыроглазый и облизнул губы, — Не то что ты, мочалка! Пошла! — дыроглазый пихнул ее в затылок, выталкивая в соседнюю комнату. Марина пошатнулась, но удержалась на ногах.
«Баба-пахан? Женщина? Кто? Кто?»
Незаметный подхватил от стены стул, водрузил его на середину комнаты. Гориллыч молча ткнул в него пальцем. Марина подошла, села, крепко прижимая Сашку к себе и на всякий случай стараясь рукавом прикрыть его личико. Чем меньше его видно, тем лучше.
Гориллыч и остальные двое распределились в стоящих вдоль стены креслах. В их движениях даже была некая торжественность. Особая тройка, заседание ревтрибунал. Криминал-трибунала? Несмотря на весь ужас положения, Марина невольно усмехнулась.
— Чего лыбишься, лыбишься чего, сучка? — мгновенно взвился дыроглазый, — Бабки, давай бабки быстро.
Мысли Марины лихорадочно заметались. Они спрашивают о деньгах, значит, знают далеко не все. О драгоценностях не имеют понятия, в ее квартире тоже искали крупную сумму, потому так легко пропустили свитер с драгоценностями. С почти подлинным изумлением в голосе Марина спросила:
— О каких деньгах речь?
Зашипев рассерженным котом, дыроглазый вскочил, замахнулся. Марина скрестила руки, стараясь получше прикрыть Сашку.
— Погоди, — притормозил напарника Гориллыч, — Ты, девка, дурочку не валяй. Давай по умному. Деньги ты из Австрии привезла, иначе крутой, на которого ты работаешь, давно бы твои кишки по кустам развесил. Нам те деньги нужны, отдавай.
— Ни о каких деньгах не знаю, — упрямо повторила Марина.
— Знаешь, — покачал головой Гориллыч, — И отдашь. Деваться тебе некуда. Ты с мальцом у нас, никто тебе не поможет. Вернешь бабки без разговоров — может, для вас все и обойдется.
— Вернешь, — повторила Марина, — Можно подумать, это ваши деньги.
— А знаете, у меня уже такое чувство, что действительно мои. Неудивительно, я столько сил на них трачу, вот и возникает эффект причастности, — послышался от двери томно-манерный голос.
— О, ты глянь! — Дыроглазый ткнул пальцем в проем и расплылся в тупо-восторженной улыбке.
— Мы только начали, — упреждающе-опасливо прогудел Гориллыч.
— Упрямитесь? — снова поинтересовались от двери и стремительная улыбка полоснула Марину.
Остановившимися глазами та уставилась на вошедшую женщину.
— Не может быть, — рот у Марины разом пересох, язык стал шершавым и больно драл небо, — Аленка, Пашка, Обстоятельство, Эдик, Марго, весь кромешный ужас — это все вы? Не может быть.
— Почему не может! — женщина недоуменно приподняла бровь, — Я произвожу впечатления милой дамы, неспособной на убийство?
— Вы производите впечатление густопсовой стервы, — твердо ответила Марина, и покрепче прижала к себе Сашку. Сердчишко у малыша колотилось часто-часто, против обыкновения, он сидел тихонько, только все вжимался головенкой Марине в плечо.
— Густопсовой стервы, — мечтательно, будто смакуя слова повторила женщина, — Мой бог, как выразительно! Вы действительно мастер слова, не удивительно, что ваши статейки пользуются такой популярностью. Так почему же не может быть?
— По логике, Алла. Вы единственный человек, знавший о передаче имущества, а убийцы оставили Сашку в живых, значит, они не знали…
— Ах, Марина Сергеевна, не лейте мне чай на спину, как говорит господин Задорнов. Этот прокол — просто боль моей души. Не поверите, как я злилась! — она подалась к Марине, словно кумушка, делящаяся сокровенными секретами, — Представляете, вот этот господин, — она ткнула пальцев в Гориллыча. Марина мельком подумала, что тот похож на кого угодно, но только не на господина. Адвокатесса между тем продолжала, — Вот этот господин спрашивал меня, всех кончать или ребенка можно оставить. И я сама разрешила не трогать малыша! Когда ровно через два часа его папочка явился ко мне в офис, чтобы перевести все имущество на сына, я чуть с ума не сошла. Стояла за спиной девчонки, которая оформляла документы, и ничего, ничегошеньки не могла сделать. Не регистрировать, уничтожить? Так у покойного на руках вторые экземпляры, а у меня — полный офис свидетелей. Знаете, когда Павел Афанасьевич ушел, я у себя в кабинете переколотила все, что билось. Просто на стенку лезла.
— Почему?
— Потому что «конспирация, конспирация и еще раз конспирация». У меня и моих боевиков слишком длинная цепочка связи и минимум личных контактов. Эти господа — непрофессионалы и могут попасться на какой-нибудь глупости. Вот я и приняла меры, чтобы их провал не коснулся меня. Но в случае с вашим зятем, Марина Сергеевна, безопасность оказалась в ущерб делу. Впрочем, система-то как раз была прекрасная, виновата я сама. Ведь учили же меня не проявлять лишней сентиментальности! Мои преподаватели были абсолютно правы, пожалеешь одного — потом придется мочить многих. Если бы не моя глупая жалость и ваша приятельница осталась живой, да и вам ничего бы сейчас не угрожало.
— Только ни в чем не повинный ребенок был бы убит, — глухо пробормотала Марина, невольно пытаясь покрепче охватить Сашку руками, спрятать его от глаз сумасшедшей людоедки.
— Ну, он слишком мало прожил, чтобы научиться ценить жизнь, — небрежно отмахнулась Алла.
— Но зачем вам все это? Столько смертей — ради чего? — Марина не хотела задавать свой вопрос, уж больно детски-невинным казался он в этой комнате, рядом с тупорылыми отморозками, и их изящной «крестной матерью». Но уж слишком жуткое чувство внушала ей деловито-спокойная Алла, так отстранено и холодно рассуждавшая об убийстве маленького птенца, испугано сжавшегося сейчас в Марининых руках. И в то же время ужас сливался в ее душе с каким-то противоестественным тягучим любопытством. Марине мучительно хотелось понять, откуда она взялась, вот такая Алла, кто были ее учителя, да и вообще живое ли, человеческое ли она существо? Марина невольно поймала себя на том, что быстренько сооружает в уме вопросник для интервью. Статья могла бы выйти шикарная.
— Ну, вы же умная современная женщина, Марина Сергеевна, а вопросы задаете совершенно дурацкие, — протянула Алла, — Что значит, зачем? Ради денег, естественно.
— Но вы адвокат и нотариус, получаете чистые, безопасные деньги…
— Какие у вас заниженные требования, Марина Сергеевна, — пожала плечами Алла, — Деньги, моя милая, начинаются от первого миллиона, все остальное — зарплата. А меня зарплата не устраивает. К тому же, я обиженная женщина.
— И кто же вас, бедняжечку, изобидел люто? — скривилась Марина, окидывая взглядом Аллин дорогой костюм, неброские украшения — всего лишь колечко и сережки с одинаковыми полу-каратными бриллиантами, и команду братков в качестве аксессуара к модному дамскому туалету.
— Жизнь меня обидела, Марина Сергеевна. Вы представляете, чего стоило провинциалке без связей и денег поступить на юридический? А оттуда прорваться в еще более специфическое учебное заведение? А каково учиться в том заведении? Абдуллаева читали, наверное? Так он и половины кошмаров не описал. Наконец, всего добиться, всего достичь, вот они деньги — по тем временам огромные, власть — какая власть! Народишко упивался — ах, актеры, ах, певцы, ах, писатели! Да любой офицер нашего ведомства мог этих любимцев публики в порошок стереть! — Алла резко сжала кулак, словно поймала муху. Она раскраснелась, голос ее дрожал от упоения, ноздри тонкого носа подрагивали, словно у кокаинистки над порошком, — Для вас Крым был пределом мечтания, а мне открывался весь мир! Я стала человеком среди быдла! И чем все кончилось?
