Змеиный зуб - Келлерман Фэй (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Рина вытерла глаза и заглянула мужу в лицо.
— То есть как наврал?
Лейтенант снова прижал ее к себе и еще раз поцеловал.
— М-м, как ты замечательно пахнешь.
— Так в чем ты наврал, Питер?
— Насчет жалобы, которая была подана на меня, когда я работал в Гейнсвилле. Она была вполне обоснованная. — Декер опять поцеловал жену. — Хейден неплохо разобрался в моей психологии, дорогая. Все эти антивоенные манифестации действительно бесили меня. Я тогда только-только вернулся из Вьетнама — хлебнувший лиха, полный сомнений... но прежде всего обозленный. У меня был ужасный характер, Рина.
— У тебя?
— Человек не может научиться контролировать себя так, как умею это делать я, если ему нечего контролировать. Обычно мне удавалось совладать с собой, но в тот раз... сам удивляюсь. Это была обычная демонстрация студентов колледжей. Ничего особенного. Просто толпа ничего не знающих и не желающих знать, выпендривающихся молодых болванов. — Декер отвернулся. — У меня внутри как будто тумблер какой-то щелкнул. Раз — и все, я сорвался. Выбрал одного, самого противного, громче всех орущего, положил мордой вниз и проволок добрых сто футов по только что положенному, свежему асфальту.
— О, боже!
— В результате его живот стал похож на кусок сырого мяса.
Рина стряхнула с себя руки Декера.
— Это просто ужасно.
— Да, это было ужасно, — согласился Декер. — Но тот, кто побывал во Вьетнаме, меня бы понял.
Чувствуя болезненную пульсацию в голове, Рина сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Она понимала: то, о чем муж только что рассказал ей, произошло очень давно, и теперь читать ему мораль было бы глупо.
— Да, наверное, — сказала она.
Декер снова поцеловал ее в шею, отметив про себя, что Рина при этом напряглась, как струна.
— Я поддался своему гневу и был неправ, — признался он. — Но, честно говоря, когда я дал волю чувствам... это доставило мне удовольствие.
Рина снова отстранилась и пристально посмотрела на мужа, но он не отвернулся, не отвел глаза.
— Зачем ты мне это рассказываешь?
— Я верю тебе и считаю, что не должен скрывать от тебя правду.
Рина попыталась расслабиться, но у нее ничего не вышло.
— Раз уж ты так разоткровенничался, может, скажешь мне, как ты заставил его забрать свою жалобу?
— Вообще-то это был не он, а она. — Декер смущенно улыбнулся. — Прежде чем о жалобе узнало мое начальство, я разыскал девушку. Пошел прямо к ней в общежитие, в комнату, где она жила. Помню еще, я надел футболку и джинсы, а из обуви выбрал сандалии. Мне хотелось, чтобы я совсем не был похож на полицейского. Я ужасно извинялся, только что на колени не становился. Предлагал ей любую компенсацию, которую она сочтет необходимой. Старался понравиться. Конечно, я надеялся на удачу, но все же был очень удивлен, когда на следующий день она забрала свою жалобу.
— А что потом?
— Потом... все, что было потом — как говорится, уже в прошлом.
Рина уставилась на мужа, приоткрыв от удивления рот.
— Так это была Джен?
— Представь себе! И тот случай — первый и единственный, когда она отказалась от своих обвинений против меня, — засмеялся Декер.
23
Уэбстер прекрасно знал, что беседовать с подростками — весьма нелегкое дело. При виде любого взрослого, а тем более человека, который мог оказаться полицейским, они становились недоверчивыми и подозрительными. Строить из себя «крутого» или своего в доску вряд ли имело смысл — юные парни и девушки очень легко улавливали любую фальшь.
Как с ними поладить? Раздумывая об этом, Уэбстер в конце концов решил, что попробует сыграть на свойственном молодым людям преувеличенном желании казаться самим себе и окружающим важными персонами. Для этого ему надо было сделать вид, будто их мнение о Харлане Манце действительно очень интересует полицию.
Припарковав автомобиль без полицейских опознавательных знаков в квартале от Уэстбриджского подготовительного колледжа, он подошел к воротам этого престижного учебного заведения в четыре тридцать, в тот самый момент, когда прозвенел звонок, извещающий об окончании занятий. Уэстбридж раскинулся на большой лужайке площадью в несколько акров. Он представлял собой комплекс зданий в так называемом федералистском стиле. Была на его территории даже колокольня. От главного четырехэтажного корпуса отходили в разные стороны многочисленные пристройки. Все здания были возведены из сложенного «елочкой» кирпича — далеко не самого лучшего материала, учитывая сейсмическую активность, характерную для местности, в которой располагался Лос-Анджелес. Впрочем, это, судя по всему, не слишком тревожило родителей учащихся колледжа — по-видимому, для них архитектура, характерная для Новой Англии, как бы символизировала мечту о ее университетах, и прежде всего о Гарварде.
Готовясь к своей новой роли, Уэбстер облачился в черный шелковый пиджак, черную футболку и джинсы. Этот наряд должен был сразу дать понять, что он хотя и полицейский, но не какой-нибудь противный коп с отталкивающей внешностью, а настоящий профессионал, спокойный и деловитый.
Ворота колледжа открылись, и на улицу шумной толпой повалили учащиеся. Юноши, давая выход накопившейся энергии, кричали, ругались, то и дело принимали картинные позы и всячески бравировали. Девушки, с преувеличенным оживлением жестикулируя и нервно хихикая, шумно обсуждали последние сплетни. Со стоянок, ревя моторами, беспрерывно выезжали автомобили — полноприводные внедорожники, джипы, спортивные авто с откидным верхом — «мустанги», «камаро», «тандерберды», более строгие «ягуары», БМВ, «мерседесы». Уэбстер заметил даже один «порше-каррера». Лицо владельца «порше» было густо усеяно прыщами. Кто знает? Может, роскошный автомобиль помогал ему бороться с комплексами, связанными с дефектами внешности.
Уэбстер окинул взглядом пеструю толпу и выделил для себя стоявшую на тротуаре небольшую группу молодых людей более или менее типичной наружности. Трое юношей в синих двубортных пиджаках и две девушки в белых блузках и темных плиссированных юбках вели себя сдержанно, без излишней развязности.
Юноши, судя по их высокому росту и спортивному телосложению, либо играли в американский футбол, либо занимались борьбой. Одна из девушек была блондинкой, другая — рыжей. Уэбстер подошел к ним, показал свой полицейский жетон и сразу почувствовал, как все пятеро мгновенно насторожились.
— Среди вас есть члены Гринвэйлского загородного клуба... или, может, кто-то посещает клуб по членскому билету родителей? — спросил детектив.
Самый высокий из юношей, ростом более шести футов и грудной клеткой размером с холодильник, шагнул вперед, пристально глядя на Уэбстера. В лице его было что-то обезьянье— грива лохматых волос, смуглая кожа, прищуренные глаза под тяжелыми веками, полуоткрытый рот.
— В чем, собственно, дело? — спросил он.
— Видите ли, мы предпринимаем кое-какие меры по выяснению причин трагедии в ресторане «Эстель». Нас интересует личность убийцы...
— А, Харлана Манца, — вступила в разговор рыжеволосая девушка. Кожу ее покрывал загар, копна отливающих медью волос была заплетена в косу.
Уэбстер вынул блокнот.
— Простите, ваше имя...
— Келли Путнам.
— Не говори ему ничего, — мрачно предостерегла подругу блондинка.
Уэбстер окинул ее взглядом. Длинные прямые волосы, голубые глаза, светлая кожа, впечатляющие ноги — одним словом, девушка была недурна собой. Едва успев подумать об этом, Уэбстер тут же вспомнил, что только сегодня утром представители отдела личного состава занимались разбором жалобы, поданной на Декера, в результате чего лейтенант пережил немало весьма неприятных минут.
— Можно мне еще раз взглянуть на ваш жетон? — спросила блондинка.
— Разумеется. — Уэбстер удовлетворил ее просьбу и представился: — Детектив Томас Уэбстер, управление полиции Лос-Анджелеса, отдел убийств.
Девушка внимательно изучила жетон, облизывая губы кончиком языка.
