Ледяное сердце не болит - Литвиновы Анна и Сергей (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗
После пощечин Воскресенского Надя медленно, словно пьяная, села на полу. Потом открыла глаза. Затем, машинально поправляя прическу, встала на ноги. И тут ей показалось, что она спит и видит продолжение сна. Потому что в пяти метрах от нее, за диваном, у камина, стоял Полуянов собственной персоной. Голова все еще кружилась от наркотика, который вколол ей маньяк, но Надя улыбнулась и прошептала: «Дима!» – так и не поняв доподлинно, явь это или сон.
И еще она видела, как маньяк стоит перед ее другом в угрожающей позе. В руках у него винтовка – а Дима почему-то держит руки за спиной. И тут маньяк зачем-то полез к Полуянову в боковой карман куртки. Он молчал, но по его позе Надежда догадалась, что похититель разъярен. Потом все было, как в замедленной съемке.
Он вытаскивает у Димы из куртки что-то маленькое – кажется, сотовый телефон, – смотрит на дисплей, а затем рычит что-то матерное и изо всех сил швыряет аппарат в стену. Телефончик, ударившись о мраморную облицовку камина, рассыпается на множество пластмассовых частей.
И тут – не успевает Надя ничего сообразить, голова у нее после наркотика совсем дурная – похититель направляет ствол винтовки в ее сторону. А Дима бросается вперед, на похитителя – руки у него до сих пор зачем-то спрятаны за спиной, – и толкает его всем телом.
Раздается выстрел. Пуля ударяет в стену где-то совсем рядом с Надеждой. В ее щеку впивается что-то острое – в первый момент она не соображает что, – а потом понимает, видимо, ее задел осколок кирпича или штукатурки, отлетевший от стены.
Дима что-то кричит ей. Смысл не сразу доходит до Нади, а затем она соображает, что он командует ей: «Ложись!» – и она поспешно падает на пол, закрывая голову руками, как это обычно делают люди при бомбежке в военных фильмах.
Последнее, что Надежда успевает увидеть: маньяк переводит дуло своего ружья в сторону Димы, а тот в длинном прыжке отскакивает за диван и рушится на пол, пытаясь скрыться от обстрела.
Звучит еще один выстрел, но куда попадает пуля, Надя не видит.
Падая на бок, Дима изо всех сил дергает руками, пытаясь освободиться от уз. И когда завалился на пол, он понял, что ему это удалось. Его руки свободны!
В этот момент раздался выстрел. Преступник выстрелил в него. Однако пуля прошила спинку дивана, изменила свое направление и застряла в полу рядом с головой журналиста.
Воскресенский больше не стреляет. Он подскакивает к разбитому окну, к лежащей Наде. Упирает ствол винтовки ей в затылок. Хрипит, обращаясь к журналисту:
– Все-таки будет по-моему! Она умрет на твоих глазах!
Рукой, затекшей после вынужденной неподвижности, Полуянов залезает во внутренний карман куртки. Вытаскивает пистолет. И – стреляет в Воскресенского.
Рука Димы не слушается, дрожит. Поэтому пуля попадает преступнику не в голову, как целил журналист, а в левое плечо.
Маньяк жив, и почти детское удивление проступает на его лице.
Мгновенная слабость охватывает Полуянова. Ведь дуло винтовки направлено в затылок Наде. Воскресенскому остается лишь нажать курок – и все, Нади не станет. А виноват в этом будет он, Дима.
Однако преступник решает первым делом расправиться с главной угрозой. Он отводит винтовку от Нади, вскидывает ее и стреляет в журналиста. Дима чувствует, как по его левому плечу с силой ударяет что-то.
И тогда он трижды стреляет в сторону Воскресенского. Он не видит, куда попадают пули из его «макарова», но убийца падает на пол. Оружие вываливается из его рук.
Дима вскакивает и бросается к Наде.
Она поднимает голову. По ее щеке и подбородку растекается кровь.
– Надька! – кричит Полуянов. – Как ты?! Что с тобой?!
«Значит, это не сон, – радостно думает Надя. – Он все-таки пришел меня спасти».
– Я в порядке, – бормочет Надежда. После наркотика и тяжелого сна язык плохо слушается ее. – А ты ранен…
Они поглощены друг другом и не замечают, что Воскресенский, четырежды раненный (в крови его плечи, и грудь, и живот), с трудом поднимается с пола, становится на колени, подтягивает к себе винтовку. Поднимает ее. И снова – целится Наде в голову.
Но выстрелить он не успевает. Пуля, пущенная из Диминого «макарова», попадет Воскресенскому прямо в лоб.
Через десять минут милиционеры, окружившие дом, видят, как открывается дверь, ведущая на заднее крыльцо, и на нем, одна за другой, появляются три фигуры: две женские и одна – мужская. У мужчины вся куртка залита кровью. Его левая рука безвольно болтается вдоль туловища. В правой, также опущенной, – пистолет.
У одной из женщин, пониже ростом и плотного телосложения, – кровь на щеке и подбородке.
Вторая, более высокая и стройная, производит впечатление пьяной. Она еле держится на ногах и приваливается плечом к каменной стене.
Милиционеры направляют на группу свои «калашниковы». Сильный фонарь освещает лица гражданских.
– Бросить оружие! – раздается зычный голос из-за забора. – Всем встать на колени, руки за голову!
– Мы не преступники! – кричит в ответ та девушка, что поплотнее. – Мы заложники! Преступник убит!
– Выполнять приказание! – орет из-за ограды мент, старший по званию. – Бросить оружие, всем на колени!!
Дима роняет пистолет в снег.
– О господи! – ворчит он. – Опять на колени. Может, лучше и правда умереть стоя?
Надя улыбается, но видит, какое бледное и изможденное у Димы лицо, и понимает, что шутить ему – да и вообще держаться на ногах – дается с огромным трудом.
Спустя полчаса «Скорая помощь» везет Полуянова и Надю в сторону Москвы.
Наконец-то светает. Заканчивается долгая, долгая морозная ночь. На Ярославском шоссе в направлении столицы уже начались пробки, и поэтому «Скорая» пытается разогнать автомобилистов мигалкой и сиреной.
Дима лежит навзничь на носилках. Левое его плечо замотано бинтами. Сквозь них проступает кровь. В правую руку воткнута игла капельницы.
Надежда сидит рядом с ним. В руках она держит пробитую пулей и окровавленную Димину куртку на меху. Куртку впору выбрасывать, но Надя знает, как Дима дорожит ею, поэтому вцепилась в нее – может быть, это нервное.
Врачи оказали Наде первую помощь. Она прижимает к ране тампон с антисептиком. «Врач сказал, что в больнице придется на щеку наложить швы, – думает Надя. – Интересно, много? Неужели будет заметен шрам? А может, удастся уговорить медиков обойтись без швов?..»
Дима лежит рядом бледный, с закрытыми глазами. То ли потерял сознание, то ли просто спит.
– Девушка, – обращается к Наде пожилая врачиха, – поговорите с ним о чем-нибудь. Лучше чтоб он был в сознании.
– Димочка, – Надя касается ладонью его щеки, – как ты?
– Прекрасно, – хрипит журналист. Потом через силу говорит: – Вот и мне удалось проехаться по Москве с мигалкой и сиреной. Мечтал ли я, простой русский парень, когда-нибудь об этом!..
Надя улыбается. Улыбается и врачиха.
– Ну, раз больной шутит, – уверенно заявляет она, – значит, все будет в порядке.
– Надюшка, – говорит Дима, с трудом фокусируя свой взгляд на лице Нади, – у меня к тебе одна просьбочка есть. В кармане моих штанов ключи от машины. И документы на нее. Это машина не моя, а Кирки – девчонки с моей работы, знаешь ее?
– Еще бы не знать, – фыркает Надя.
Для нее давно не секрет, какие нежные чувства Кира питает к Полуянову.
– Так вот, ее машина осталась там, в Оболдине, в начале улицы Главной. Красный «Матиц». Ты уж отдай Кирке ключи и документы. И объясни, где находится ее тачка. Да извинись от меня перед ней. Скажи: бандитская пуля помешала мне выполнить свой долг и вернуть ей ее железяку.
– Хорошо.
«Диму, наверное, и вправду только могила исправит, – грустно думает Надежда. – Кобель, он и есть кобель. Даже в «Скорой», с капельницей в вене, думает и говорит о посторонних бабах».
– Надь, – окликает ее Полуянов.
