Железный марш - Мысловский Алексей (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
Ника безнадежно покачала головой.
— Не нужно, Слава. Ничего не нужно… Извини, мне надо побыть одной… Я просто смертельно устала…
— Ну как знаешь, — проворчал он. — Ты хоть позвони мне, когда очухаешься…
— Обязательно позвоню, Славочка. Завтра же…
И Ника проводила его до порога.
Вернувшись в пустую комнату, она вдруг почувствовала себя такой одинокой и несчастной, точно в одночасье лишилась всех своих друзей и близких. Такой же несчастной, как в те дни, когда еще девчонкой мучительно переживала смерть матери. Перед глазами у Ники то и дело возникало тихое интеллигентное лицо Олежки. Нет, он ничего ей не говорил. Лишь укоризненно смотрел на нее своими подслеповатыми грустными глазами. «Только звони, пожалуйста, не слишком поздно, — вспомнила она его недавнюю просьбу. — У меня ведь дети еще маленькие…» Теперь было поздно. Навсегда поздно. У Олежкиных девчонок больше никогда не будет отца. А у самой Ники — настоящего и верного друга…
Опустошенно сидя на диване, Ника физически ощущала невыносимую тяжесть навалившихся на нее одиночества и тишины. Какого-то замогильного безмолвия, в которое она неотступно погружалась, словно в могилу. Ей даже показалось, что она уже умерла заживо.
Включив музыкальный центр, Ника осторожно поставила на лазерный проигрыватель блестящий золотистый компакт-диск и нажала кнопку. И вскоре из акустических колонок скользящими струями скрипок затаенно полилась пронзительно скорбная и возвышенно жизнеутверждающая мелодия. Это была финальная тема из незабвенной старой рок-оперы, которую они так любили с Олежкой. Всякий раз, когда ей бывало невыносимо плохо, так плохо, что хотелось удавиться или броситься из окна вниз головой, Ника слушала только ее. Слушала и воскресала, как Тот, Кого бросили умирать на кресте посреди безлюдной пустыни непосильного одиночества.
Доиграв до конца, эта волшебная мелодия повторялась снова и снова. А Ника с закрытыми глазами все лежала на диване и бесплотной тенью уплывала туда, где не было ни скорби, ни плача. Но лишь вечный покой и неразрывное единство с теми, кого мы любили в этой тесной и неуютной земной юдоли. Там были ее мать, родные и близкие, знакомые и друзья. И конечно, Олежка, но почему-то в зимней шапке и с бутылкой шампанского. И снова они плыли вместе над заснеженной и прекрасной Москвой. И снова она беззаботно смеялась, обливаясь шипучкой. И снова он, размахивая руками, во весь голос восторженно читал ей стихи. На сей раз Арсения Тарковского:
7 июня
Утро
Один умный человек в свое время настоятельно советовал ради сохранения здоровья не читать перед обедом советских газет. И хоть времена нынче решительным образом изменились, а газет расплодилось едва ли не больше, чем самих читателей, небезызвестный следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры РФ Виталий Витальевич Калашников никаких газет натурально на дух не выносил. И уж конечно не читал их не только перед обедом, но также перед завтраком и ужином. И вообще, брал в руки газету разве что в самом крайнем случае. Поэтому, наверное, он никогда на здоровье не жаловался и был преисполнен стойкого жизненного оптимизма, чем разительно отличался от тех, кто ежедневно отравлял себя трупным ядом газетных сплетен.
При этом Виталий Витальевич был неизменно в курсе последних событий. Главным образом благодаря регулярному изучению криминальных сводок. И отчасти — пресловутому «ящику», в который время от времени ему все же удавалось заглянуть.
Однако в это утро Виталька проснулся с необъяснимым чувством, что ему надо — просто жизненно необходимо купить газету. Не важно какую. Главное — купить. Чем это было вызвано, он даже не раздумывал. Потому что всегда доверял своей безупречной интуиции профессионального сыщика.
Выйдя во двор старого дореволюционного дома на Никитском бульваре, где Калашников уже немало лет проживал вместе со своими «милейшими» соседями по коммуналке, он вывел из небольшого металлического гаража застоявшийся там сверкающий «харлей-дэвидсон», лихо оседлал его и помчался вниз, на Арбатскую площадь, где неизменно торговали разнообразной печатной продукцией. Приобрел у первого же лоточника первую же популярную столичную газету, развернул ее и:
— Атас!
Интуиция, как выяснилось, его не обманула. Ибо на первой же полосе красовался вопиющий аршинный заголовок:
СЕНСАЦИОННОЕ ПРИЗНАНИЕ
БЕЗУТЕШНОЙ ВДОВЫ
Разгадка убийства Игоря Широкова
Дополняла материал душещипательная фотография упомянутой вдовушки в трауре (который, надо заметить, был ей очень к лицу), склонившейся над гробом покойного супруга. Статья представляла собой приватное интервью, взятое у нее корреспонденткой одного западного женского журнала, которое немедленно просочилось и на желтые страницы отечественной бульварной прессы.
Сгорая от любопытства, Калашников мигом зарулил через Поварскую к церкви Большого Вознесения. Поставив у обочины мотоцикл, уселся на скамейку в крошечном скверике, где уже барином восседал пролетарский граф Алексей Толстой, и жадно принялся читать.
Статеечка оказалась прелюбопытной. Суть ее вкратце сводилась к тому, что несчастная вдовушка ни много ни мало, как публично признавала себя невольной виновницей убийства собственного мужа. Как говорится, шерше ля фам. Некоторые особенно любопытные пассажи Виталька даже не поленился отметить шариковой ручкой.
«Корреспондент. В последнее время в определенных кругах ходило немало слухов, что ваши отношения с мужем были, как бы это сказать, далеки от идеала… Скажите, Елена, как вы к этому относитесь?
Елена Широкова. Мне очень больно говорить об этом. Но после того, что случилось, я не вижу больше смысла скрывать правду… В общем, если бы не смерть Игоря, мы бы, наверное, вскоре развелись или…
Корр. Извините за бестактность: а кто, по вашему мнению, был виновником этого разлада?
Е. Ш. Думаю, мы оба виноваты. Каждый по-своему…
Корр. Тогда спрошу прямо: муж изменял вам?
Е. Ш. Да… И никогда этого не скрывал. Я знала практически о каждом его новом романе…
Корр. Опять извините за бестактность, но, как говорится, истина дороже… А вы отвечали ему тем же?
Е. Ш. Я вас не понимаю… Вы хотите сказать: изменяла ли ему я?
Корр. Я не требую от вас прямого ответа.
Е. Ш. Мне нечего стыдиться… Да, я тоже ему изменяла. Потому что чувствовала себя оскорбленной. Думаю, что любая нормальная женщина поймет меня. И не осудит… Между нами давно не было ничего общего. Мы только жили под одной крышей. Но у каждого была своя личная жизнь. И порой это… эта ложь становилась просто невыносимой.
Корр. Я вас понимаю… Скажите, Елена, у вас есть какие-нибудь предположения, что могло послужить главной причиной убийства вашего мужа?
Е. Ш. Мне незачем гадать. Потому что я это знаю…
Корр.?!
Е. Ш. Да. Я не оговорилась. Мне кажется… Я почти уверена, что знаю, кто это сделал…
Корр. То есть вы хотите сказать, что вам известны не только мотивы этого убийства, но, возможно, и само имя его заказчика?! Надеюсь, вы осознаете, с каким риском может быть связано для вас подобное заявление? Особенно в условиях современной России?
Е. Ш. Лично мне ничто не угрожает. Этот человек — если, конечно, он имеет отношение к случившемуся — никогда не причинит мне зла. Потому что… Потому что он меня любит.
