Дьявол знает, что ты мертв - Блок Лоуренс (читать книгу онлайн бесплатно без txt) 📗
И если осмелится сын их сынов ту веру предать, то не спать вечным сном…
Не предал ли я их веру? Веру Глена Хольцмана, веру Джорджа Садецки? Не осталось ли чего-то еще, что я мог сделать? И не из-за моего ли бездействия их дyхи не могли уснуть вечным сном?
Но что я мог предпринять? И как мог заставить себя пойти на это, если заранее боялся того, что смогу выяснить?
Глава 23
За две недели до Рождества мы с Элейн ужинали в компании Рэя и Битси Галиндес в карибском ресторане в Ист-Виллидже. Рэй – полицейский художник; со слов свидетелей он рисует портреты возможных преступников для плакатов «Разыскивается!», копии которых затем раздают патрульным Нью-Йорка. Это необычная профессия, и Рэй необычайно хорошо с ней справляется. Я прибегал дважды к его услугам в своих расследованиях, и в обоих случаях он ухитрялся вытащить описания лиц из глубин моей памяти и невероятно точно перенести их на бумагу.
После ужина мы все отправились к Элейн, где рисунки, сделанные для меня Рэем, висели в рамочках на одной из стен. Получился интересный набор портретов. Два из них были лицами убийц, а третий набросок изображал парнишку, ставшего жертвой одного из преступников. Другим был тот самый Джеймс Лео Мотли, которому почти удалось расправиться в свое время с Элейн.
Битси Галиндес никогда прежде не заходила к Элейн в гости и рисунков не видела. Она посмотрела на них, и ее передернуло от отвращения. Не понимаю, сказала она, как может Элейн выносить их вид каждый день. На что Элейн ответила, что воспринимает рисунки как произведения искусства, выполненные с большим мастерством, точно передавая характеры изображенных людей. Рэя смутила похвала. Неплохая работа, скромно сказал он. Главное, что схвачено внешнее сходство. В этом заключалась суть его способностей, но было бы большим преувеличением назвать наброски произведениями искусства.
– Ты сам не знаешь себе цены, – возразила Элейн. – Жаль, у меня нет своей галереи. Я бы непременно устроила выставку твоих работ.
– Хороша была бы выставка! – отозвался Рэй. – Портретный ряд представителей преступного мира.
– Но я говорю вполне серьезно, Рэй. Я даже хотела заказать тебе портрет Мэтта.
– А кого он убил? Шутка!
– Но ты же пишешь портреты, не правда ли?
– Да, если кто-то заказывает. – Он поднял обе руки вверх. – Но это не ложная скромность, Элейн. На улицах Нью-Йорка работает добрая сотня парней и девушек, которые углем или маслом выполнят тебе портрет не хуже, чем я. Даже лучше. Посиди немного передо мной и получишь свое изображение. Невелик труд. Поверь мне.
– Возможно, это так, – сказала она, – но твои вещи уникальны как раз тем, что ты делаешь портреты людей, которых даже не видел. Я хотела, чтобы ты нарисовал Мэтта за работой. Например, вместе со мной. Он – сыщик, который допрашивает меня как свидетеля.
– Ну, его-то я видел много раз.
– Понятное дело.
– Это может даже помешать. Но я представил, чего ты хочешь. Неплохая композиция.
– Тогда возьмем моего отца, – сказала она.
– Не понял.
– Нарисуй моего отца, – продолжала Элейн. – Он умер. Его уже много лет нет в живых. У меня, конечно, остались его старые фотографии. Справа от входной двери висит его снимок, но, пожалуйста, не смотри на него.
– Хорошо, не буду.
– Знаешь, я вообще пока сниму фото, чтобы ты даже случайно не смог взглянуть на него, когда будешь уходить. Меня просто захватила эта мысль, Рэй. Как думаешь, сумеешь выполнить мою просьбу? Можем мы сесть с тобой вдвоем, чтобы с моих слов ты сделал карандашный портрет моего отца?
– Думаю, справлюсь, – ответил он. – Не вижу никаких препятствий для этого.
Обращаясь ко мне, она сказала:
– Это будет подарок мне на Рождество. Надеюсь, ты еще ничего не купил? Потому что лучше подарка не придумать.
– Он твой, – ответил я.
– Милый папа! – воскликнула она. – А знаете, я вдруг поняла, что мне будет не просто восстановить в памяти черты его лица. Даже не знаю, выйдет ли.
– Как только ты захочешь вспомнить о нем, лицо снова оживет перед тобой.
Она посмотрела на меня.
– Уже началось. – Ее глаза заволокли слезы. – Я начинаю видеть его. Извините.
И она поднялась с дивана.
Когда гости ушли, Элейн сказала:
– Только не подумай, что я сумасбродка какая-то. У него действительно редкостный талант.
– Мне это известно.
– Для меня работа с ним станет важным эмоциональным моментом. Ты видел, я пришла к этой мысли неожиданно, но теперь мне очень хочется осуществить план. Если придется поплакать, что ж… Бумажные носовые платки стоят недорого.
– Точно.
– Если бы смогла, то и в самом деле устроила бы его выставку.
– А почему бы тебе не заняться этим? – сказал я. – Ты уже высказывала подобное желание не только в отношении Рэя. Так попробуй открыть свою галерею.
– Это будет авантюра еще та.
– Кто знает? Я не вижу здесь ничего авантюрного.
– Да, я размышляла об этом, – призналась она. – Но только, боюсь, это выльется у меня в еще одно дурацкое временное увлечение, и больше ничего путного не выйдет. А хобби получится гораздо более дорогое, чем посещение курсов в Хантере.
– Шанс построил на этом прекрасный бизнес. Вот и у тебя появится шанс.
Шанс – такую странную фамилию носил наш приятель, чернокожий коллекционер африканского искусства, который долгие годы был просто любителем, а с недавних пор стал владельцем весьма прибыльного художественного салона на Мэдисон-авеню.
– У Шанса все обстояло иначе, – пыталась возражать она. – К тому времени, когда он перешел в профессионалы, он знал о своем товаре гораздо больше, чем девяносто процентов других торговцев в той же области. А что, черт возьми, знаю я?
Я указал ей на внушительных размеров абстрактное полотно, висевшее у окна.
– Напомни-ка мне, сколько ты заплатила за эту вещь? – спросил я. – А потом я скажу тебе, на сколько она потянет теперь.
– Тогда мне просто повезло.
– Или же тебе помогло умение видеть. Такую вероятность тоже нельзя исключать.
Она помотала головой:
– Я слишком невежественна в вопросах, связанных с искусством. А уж о том, как с выгодой торговать художественными ценностями, просто понятия не имею. Давай будем реалистами, ладно? За всю жизнь я лишь однажды продала котенка.
Занятно, как быстро меняется настроение женщины. Мы отлично провели время с Рэем и Битси, а перспектива работы над портретом отца по-настоящему взволновала ее, но вскоре накатила печаль. Я планировал остаться у нее на ночь, но незадолго до полуночи сказал, что ощущаю острую потребность посетить собрание.
– Потом вернусь к себе в отель, – предупредил я, и она не стала меня отговаривать.
На Манхэттене проводятся две регулярные полуночные встречи членов АА: на Западной Сорок седьмой улице и в самом центре – на Хьюстон-авеню. Я избрал ту, куда было ближе добираться, и час просидел на шатком стуле, попивая скверного качества кофе. Мужчина, выступавший главным оратором, начал с семи лет нюхать клей для сборки моделей самолетов, а потом перепробовал все наркотические вещества, любую отраву для мозгов, какая только существовала. Первое промывание желудка ему сделали в пятнадцать, к восемнадцати он успел побывать в реанимации, дважды чуть не умер от эндокардита после внутривенных инъекций героина. Сейчас ему было двадцать четыре, он бросил пить и изменил образ жизни, но успел нанести своей сердечно-сосудистой системе непоправимый вред, а недавно узнал, что является носителем ВИЧ.
– Но я остаюсь трезв, – заявил он.
В какой-то момент я оглядел аудиторию и понял, что намного старше подавляющего большинства собравшихся, за исключением седовласого и тощего как призрак мужчины, сидевшего в углу, который вообще был, вероятно, самым старым человеком во всей Америке. Пару раз во время последовавшей дискуссии я порывался поднять руку, но что-то удерживало меня. И столько же раз мной овладевало желание уйти до окончания собрания, хотя и этого я не сделал, покорно дождавшись финала.
