Плохие привычки - Горбов Анатолий Анатолиевич (книги онлайн полные .TXT) 📗

Я чувствовал себя вторым воплощением Остапа Бендера и одновременно Ипполита Матвеевича Воробьянинова, которым в моей реальности наконец-то удалось завладеть сокровищами из «мебелей».

Остап во мне философски примеривай белые брюки для поездки в Рио-де-Жанейро. А Кисе, завороженному бриллиантовым дымом, чудились «грудастые дамские оркестры, беспрерывно исполнявшие танго-амапа». В общем, вполне определенно и даже с некоторым хирургическим привкусом я прочувствовал выцарапанную на моих мозгах надпись «Киса и Ося здесь были».

Богатство застало меня врасплох, словно… оно приехало всерьез и надолго, а я совершенно его не ждал. Я даже не мечтал, куда смог бы потратить такую недетскую сумму денег. Впрочем, этот пробел быстро заполнялся.

Где-то на задворках мозга крохотной лампадой мелькнула мысль о том, что неплохо бы поделиться с бывшим хозяином часов. Не с тем дедом, который мне их продал, а с тем алконавтом, который втюхал это сокровище за несложную работу.

Чтобы впоследствии не отвлекать своего читателя, скажу, что благие намерения вовсе не увенчались успехом. Василий, бывший владелец напольных курантов, в начале недели помер по причине и от следствий отравления метиловым спиртом. Очень жаль, так как был он последним представителем своей несчастливой семьи, столько лет прожившей в нищете. Бок о бок с несметными сокровищами, которые почтенный хронометр скрывал в своем деревянном прикиде…

— Это я, узнал? — голос Грума было сложно спутать с чьим-либо другим — он был до безобразия хрипат. Идеальный голос для антирекламы курения и холодного пива.

— Узнал, — осторожно протянул я в трубку, интуитивно опасаясь крупного хищника и шепотом разума обещая себе, что больше ни за какие коврижки не буду связываться с местным мафиози. Сейчас он мне сделает предложение, от которого я не смогу отказаться…

— Встретиться надо. Когда сможешь?

— Сейчас… смогу, — слова мои прозвучали неуверенно, как торжественное обещание «Всегда готов» устами пионера-импотента, только что откушавшего виагры.

— Выходи, — коротко уронил хрипатый.

Оказалось, машина Грума уже стоит под моими окнами. Бандит выбрался из «бэхи» свежего розлива в шикарном кожаном плаще и, совершенно не по погоде, в ослепительных солнцезащитных очках, на которые мне пришлось бы работать у Колосова до конца жизни.

— То, что ты мне дал посмотреть, дорогого стоит. Если бы не тот случай с моим сыном, тебя проще всего было бы… как лишнего свидетеля… Но ты, я вижу, парень порядочный. Эта сука мне руку жала. Так и зашквариться [24] можно. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Кассету никто больше не видел. Да и у меня в последнее время какие-то провалы в памяти…

— Я знал, что ты неглупый парень. Но вернемся к нашим баранам — я не люблю быть должен. Что ты хочешь?

Я немного осмелел и хотел уже было выкрикнуть: «Дайте две!» — имея в виду свои две просьбы. Но сдержался, старался вести себя, как солидный гангстер на приеме у крестного отца.

— У меня две просьбы. Если это не сильно нагло звучит, — Грум, сняв свои дорогущие очки, бесстрастно буравил меня своими карими до черноты глазами. — Первая — не главная. У меня тут наследство кое-какое объявилось. Старые драгоценности. Реальной стоимости не знаю, светить их, консультируясь, тоже бы не хотелось. Я готов кое-что продать, но хотелось бы получить адекватную цену, а не копейки за золотой лом. Сами понимаете — жизнь сейчас не дешевая…

— Попроси денег у меня. Зачем продавать фамильные бирюльки? Я готов купить твою кассету, — он развел руками в недоумении.

— Нет. Я ограничусь просьбами, материальное вознаграждение мне от вас не нужно. Да и драгоценности — реликвия не моей семьи.

Грум приподнял бровь, и я развеял его сомнения:

— Нет-нет, не краденые. Это точно. Скорее всего, трофейные, вывезены в конце Великой Отечественной. Кому принадлежали, не знаю.

Он достал сигареты и закурил. От пачки оторвал кусок, обгрызенным коротеньким карандашом написал на ней телефон и протянул мне со словами:

— Скажешь, от меня. Лучшую цену тебе здесь никто не даст. Это не барыга, коллекционер. Деньги у него есть, — Грум снова водрузил очки на нос.

Увидев мой недоуменный взгляд по поводу убитого и почти съеденного карандаша, который никак не вязался с изысканной одеждой, настоящим Vacheron’oм на руке и очками с брюликами на неоднократно перебитой переносице, пояснил:

— Да это так, кроссворды-мрассворды в машине разгадывать. Не все же в телевизор пялиться. Какая вторая просьба?

— Я хочу быть с вами, когда вы его наказывать будете.

— Это нереально.

— Почему нереально? — спросил я и тут же пожалел, ибо Грум, похоже, начал раздражаться.

— Потому что я его реально на кол посажу. И лишние проктологи мне при этой колоноскопии не нужны.

— Он меня… — я чуть не сказал «обидел», но вовремя вспомнил, что урки этого слова избегают, — он меня оскорбил. Пидором называл. Я должен с него спросить.

— Ты не из нашего мира, не обязан с него «получить».

— Обязан. Не кому-то — себе самому.

— Давай так договоримся — мы приедем туда вместе, но ты останешься на шухере. А я тебе потом фото покажу…

Честно говорю — не знаю, какой черт меня дернул ехать с бандитами к Свину. Я катился в машине с Грумом и, наблюдая его профиль боковым зрением, задавал себе вопросы: «На-фи-га? Шевели шевелюрой и отвечай мне — зачем ты самовольно впрягся в эту мерзость? И всю остальную тушку ввязал тоже! Бандюки бы прекрасно и без тебя обошлись!»

Только когда мы подъехали к особняку, я понял глубину и хитрость подсознания. Осведомленность ангела-хранителя.

Мы не успели. Нетрезвого Свина из ворот выводили полицейские. Грум с сожалением смотрел на ускользающего от расплаты толстяка. А я был этому бесконечно рад! Лучше пусть его закон покарает, чем лом. Согласитесь, лом в заднепроходное отверстие — это ортодоксальное отношение к гомосексуализму вообще и к задомазохизму в частности.

За Свином семенил Коготь, которому тот давал последние указания. Когда они увидели меня, лица их вытянулись. Наркотики не являлись темой Грума, и мысли наркодельца и шефа его охраны, окончательно запутавшись, никак не могли выстроить логическую цепочку между последними странными событиями, мной и вором в законе. Если учесть, насколько доброжелательно смотрел на Свина Грум…

ГЛАВА 55

Привычка — вторая натура

Вечером, когда я был уже дома, позвонил Слон. Он был весел и спешил поделиться своей радостью со мной. Оказывается, Свина арестовали! Я не стал его разочаровывать своей осведомленностью в этом вопросе, а мое врожденное любопытство попыталось размотать клубок невидимых событий.

Оказалось, пресловутый фсбшник прислушался к уверениям Слона про то, что изъятое у Свина вещество стопроцентно является наркотиком, а совсем не той безобидной субстанцией, о которой писали полицейские эксперты. И, будучи человеком артистичным, при этом сильно склонным к авантюрам, около 16.00 нагрянул к тому самому деятелю, который проводил экспертизу.

И сказал, глядя в его бездонно коррумпированные серые глаза, что отдал не все изъятое вещество на полицейскую экспертизу, а всего лишь 6 кубиков коричневого вещества из 7. А седьмой отправил в Москву, старательно выполняя инструкцию о совместных операциях с другими силовыми ведомствами. Врал, конечно, но врал вдохновенно и харизматично.

Эксперт, трясясь руками и подбородком, потея и заикаясь, позвонил начальству. А начальство, так и не дождавшееся своего полумиллиона евро, не посчитало возможным более вступаться за такую нехорошую бяку-неплательщика, как Борис Михайлович. И Евгений Сергеевич Отченаш, не скрывая своего удовольствия, поехал производить задержание.