Семь дней в мае - Нибел Флетчер (книга регистрации TXT) 📗
Рутковский развел руками, словно говоря, что ему нечего больше сказать.
— Может быть, мой, извините за выражение, босс — генерал Скотт все объяснит вам сегодня вечером.
— Если бы он мог, — печально произнес Лимен, — если бы только он мог!
Попросив Кларка подождать, президент отвел Рутковского на третий этаж в покои для гостей. Он позвонил на кухню, велел принести генералу обед и сказал ему, что он может отдыхать до половины восьмого.
Когда Лимен вернулся в кабинет, вместе с Кларком его дожидалась Эстер Таунсенд.
— Господин президент, одно срочное дело, — сказала она, протягивая бумаги. — Сегодня истекает срок для вашего решения по законопроекту о социальном страховании.
Лимен взял документы и, рассеянно перелистывая их, старался заставить себя вернуться к повседневным делам.
— Я ведь еще не говорил с Томом Бартоном, — в задумчивости пробормотал он, потом, словно оживившись, спросил Эстер: — А как насчет бюджетного управления?
— Заключение управления здесь, господин президент. Оно рекомендует в общем одобрить проект, хотя и считает некоторые вопросы спорными.
— Хорошо, — сказал Лимен, усевшись за стол и разложив перед собой бумаги. — Эти вопросы бюджетное управление может подработать с Томом и его сотрудниками. — Он подписал проект, Эстер собрала бумаги и удалилась.
— Рей, вечер будет трудный. Давай-ка искупаемся перед обедом, — предложил Лимен.
— Охотно, Джорди.
Несколько минут спустя два старых друга плескались в бассейне, который устроил в подвальном этаже еще президент Рузвельт. Кларк фыркал, как кит, плавал под водой и демонстрировал, как он выражался, «лименовский кроль» — делая лишь легкие взмахи руками на поверхности и с силой отталкиваясь ногами под водой. Президент размеренно и спокойно плыл брассом. Они остановились перевести дух, зацепившись руками за трубу, подающую воду.
— Слушай, Рей, я хочу, чтобы во время разговора со Скоттом ты был в соседней комнате. Мне может понадобиться помощь.
— Джорди, — сказал Кларк, — вы ведь знаете, я всегда рядом.
Пятница, восемь часов вечера
Президент еще раз проверил, все ли на месте. На кофейном столике, за ящиком с сигарами, так, чтобы не было видно оттуда, где будет сидеть генерал Скотт, лежал листок бумаги, на котором мелким четким почерком Криса Тодда было записано двадцать пронумерованных пунктов. В кармане пиджака Лимена покоился серебряный портсигар. Внутри него лежали два листка бумаги. В ящике письменного стола, ближнем к стене, лежала налоговая декларация Миллисент Сеньер. На этом настоял Тодд, несмотря на категорический отказ президента даже упоминать о ней.
Лимен в ожидании стоял у окна. Вечер был тихий, внизу ровными струями бил фонтан, медленно замирало уличное движение. Улицы деловой части города притихли в предвечерних сумерках. По газону вприпрыжку носился Триммер, изгнанный на этот вечер из кабинета.
Как президент ни старался, он не мог избавиться от мучительного напряжения. Плечи и шею стянуло, и стоять казалось ему лучше, чем сидеть. Хотя он немного поел за обедом и выпил два стакана молока, в желудке стоял какой-то ком. Вот за оградой Белого дома показался черный лимузин. Он подъехал к юго-западному входу, остановился, пока часовой открывал ворота, и покатил дальше по дороге. Лимен быстро отошел от окна, взял с журнального столика книгу и уселся в кресло. Надо по крайней мере принять непринужденную позу, когда явится посетитель. Снова в решительную минуту он остался, как всегда, один. Впрочем, так и должно быть.
После ужина помощники Лимена разбрелись в разные стороны. Генерал Рутковский и полковник Кейси уехали в автомобиле, снабженном радиотелефоном. Им предстояло ждать на стоянке у Пентагона, пока Эстер Таунсенд не сообщит, что генерал Скотт прибыл в Белый дом. После этого они должны были пройти в центральный пункт управления комитета начальников штабов.
Тодд сидел внизу, в зале заседаний правительства, у телефона. Ничего не сказав ни президенту, ни другим, он собрал в своем министерстве, расположенном через дорогу, напротив Белого дома, агентов бюро по борьбе с наркотиками и отдела налогов на алкогольные напитки — обе организации находились в ведении министра финансов. Свыше тридцати агентов, срочно вызванных начальниками по приказу Тодда, толклись около приемной министра, пили кофе, играли в карты, стараясь догадаться, зачем они понадобились.
Рей Кларк сидел, положив ноги на диван, в соседней с кабинетом президента комнате и внимательно читал конституцию Соединенных Штатов — впервые после окончания университета.
Арт Корвин расставил двадцать четыре агента секретной службы по всему Белому дому и вокруг парка. Он сказал им только, что президент, возможно, решит сегодня отправиться на Голубое озеро или в Кэмп-Дэвид и надо быть готовыми быстро последовать за ним в любом из этих направлений. Сам Корвин стоял в коридоре второго этажа у дверей кабинета. Напротив сидел неизменный уорент-офицер с тощим портфелем, зажатым между коленями. В восточном конце длинного сводчатого коридора, где, как в семейной гостиной, были составлены кресла и кушетки, сидели два старших помощника Корвина из отряда охраны Белого дома.
Генерал Джеймс Мэттун Скотт вышел из лифта ровно в 19:59. Светло-коричневая авиационная форма с четырьмя серебряными звездочками, блестевшими на плечах, плотно, без единой морщинки, облегала его крупную фигуру. На груди сверкали шесть рядов орденских планок. Черные волосы, чуть тронутые сединой, были аккуратно причесаны. Любезная улыбка смягчила его лицо с резкими чертами и массивной челюстью, когда он кивнул Корвину и уорент-офицеру.
— Добрый вечер, господа, — сказал он.
Корвин вежливо ответил на приветствие и распахнул перед генералом дверь кабинета.
Скотт твердым шагом вошел в комнату. С самоуверенной улыбкой он смотрел, как Лимен, отложив книгу, встал и пошел ему навстречу.
«Он хочет с самого начала овладеть положением, — подумал Лимен. — Держись, Джорди, это серьезный противник».
Лимен жестом указал генералу на кушетку, а сам снова уселся в кресло. Теперь они были одни. В открытое окно вливался теплый майский воздух, время от времени доносился отдаленный шум проходящих машин.
Скотт принес с собой папку с картами и со штампом «Совершенно секретно». Положив ее на кофейный столик, он стал развязывать завязки.
— Не трудитесь, генерал, — сказал Лимен. — Нам она сегодня не потребуется. Тревоги завтра не будет.
Скотт выпрямился и посмотрел на Лимена. На его лице нельзя было прочесть ни удивления, ни гнева, ни даже простого любопытства. Скотт смотрел прямо в глаза президенту, и тот понял, что предстоит долгая и трудная ночь.
— Прошу прощения, господин президент, — сказал Скотт. — Вы хотите отменить тревогу?
— Да, я намерен ее отменить.
— Позвольте спросить почему?
— За последние несколько дней мое внимание привлекли некоторые факты, генерал, — ответил Лимен. — Он смотрел Скотту прямо в глаза и усилием воли заставил себя не отводить взгляда. — Я не буду сейчас терять время на изложение подробностей. Скажу только, что требую, чтобы вы, а также генералы Хардести, Райли и Диффенбах сегодня же подали в отставку.
Морщинки вокруг глаз Скотта собрались теснее. Он продолжал пристально смотреть на президента, пока тишина в комнате не стала физически ощутимой.
— Либо вы шутите, либо вам изменяет рассудок, господин президент, — тихо проговорил Скотт. — У меня нет причин добровольно исключать свое имя из списков кадрового состава армии, — разумеется, пока я не получу полного объяснения такого, мягко говоря, необычного требования.
Лимен опустил глаза и украдкой взглянул на вырванный из блокнота листок, спрятанный за ящиком с сигарами.
— Я надеялся, что мы сможем обойтись без лишних объяснений, генерал. Незачем рассказывать вам то, что вы уже знаете.
— Ваше замечание, по меньшей мере, чрезвычайно странно.
Лимен вздохнул.
