Милосердие Латимера - Ричардсон Роберт (книги без регистрации txt) 📗
Диана улыбнулась и покачала головой.
— Нет, все прекрасно. — Она замахала руками, выдавая тем самым внутреннее волнение. — Этот Дом Капитула — магический, ты чувствуешь? Он помогает работать. Он создает настроение. — Неожиданно она обняла Огастаса как счастливый ребенок.
— Пойдем, я покажу тебе остальную часть собора, раз уж мы здесь, — сказал он, очень довольный тем, что доставил радость Диане.
Спускаясь к южному трансепту, он взял Тэсс за руку.
Кроме них, еще один человек прогуливался по крутой аркаде, но на противоположной стороне ее. Увидев Диану, он остановился и принялся жадно разглядывать ее. Видно было, что он любуется ее прекрасными, светящимися под солнцем волосами. Смотрел он на нее до тех пор, пока она не исчезла из виду.
Глава 3
Две стороны Дома Капитула, выходящие на юг и на запад, пылали, как вечернее солнце, которое забивает собой все остальные краски мира. Серые доспехи Святого Георга сияли, подобно серебру, среди мозаики из рубинов, изумрудов и золота; бледно-розовые черты святой девочки Эзельдреды светились на фоне необыкновенно голубых глаз; темно-синие одежды Девы так же были пронизаны светом. Яркие краски отражались от окон, уже давно не пропускающих потоков света внутрь, потому что потускнели от времени, покрылись выщербинами, разве что желтый туман просачивался сквозь них.
Во время спектакля Дианы свет станет незаметно угасать, но зрители не утратят внимания, пока будут следить за действием в лавандовом мраке. Мальтрейверс подумал, что уходящий свет явится дополнительным драматическим эффектом, с его выразительной игрой на стекле и камне. Этот эффект Мальтрейверс впервые обнаружил несколькими годами раньше, когда они с Мелиссой тут же, в Доме Капитула, сидели, тихо разговаривая, в день похорон отца. Мелисса убеждала его, что эффект зависит от причуд природы, а он, как всегда, остался при своем мнении.
— Сегодня не запланированы проверочные матчи, поэтому дождь крайне нежелателен, — сказал Мальтрейверс. — Однако я уверен, что ты и Майкл можете замолвить словечко перед Всевышним.
Когда зрители столпились около сцены, он легко коснулся руки Мелиссы и, кивнув в сторону окон, прошептал:
— Спасибо за твои молитвы.
— Не будь непочтительным. Ты знаешь, какой Майкл, — прошипела она в ответ.
— Пойду проведаю Диану. Подержи мое место.
Он пробрался через поток входящих людей и спустился по склону, осторожно избегая билетеров. Подсознательно стал ступать тише, когда подходил к двери. Распахнув, увидел очень спокойную, с закрытыми глазами Диану, сидящую в прямом деревянном кресле. Тихо притворив за собой дверь, он прошел мимо нее к окну, через щель в шторах взглянул на тропинку и вниз на соборное поле, все в золоте и расплывчатой голубизне летнего вечера.
Через несколько мгновений услышал расслабленное дыхание Дианы, повернулся к ней и улыбнулся.
— Знаешь, при такой публике ты вполне можешь играть в полную силу, — сказал он.
— Но я не могу играть перед самой собой в полную силу, — ответила она. — И нельзя сыграть плохо в здании, подобному этому. На что они похожи? Зрители?
— Богатые и жаждущие. И известные в Веркастере. Все духовенство, конечно, собралось, и я только что видел мэра со своей ослепительно красивой женой. Они прибыли вместе с… приготовься… с самим лордом Верта. Но не волнуйся, я уверен, он глух.
Мальтрейверс был намеренно болтлив. Диана всегда пребывала в смятении перед началом любого спектакля, что не являлось ни предрассудком, ни притворством. Даже самая некомпетентная публика знала Диану как явление уникальное, но давалось это ценой неимоверного напряжения актрисы. Для того, чтобы, пусть немного, но снять напряжение, готовилась, была создана и проводилась — являясь «пробным камнем», целая церемония. И одна из составных этой церемонии — быстрый несерьезный разговор прямо перед выходом на сцену.
— Как ты думаешь, они готовы воспринять то, что я предложу им? — спросила она, в последний раз проверяя перед зеркалом, все ли в порядке в ее костюме и гриме.
— Им, конечно, не будет скучно, — ответил он. — И не беспокойся о том, что они не поймут. Веркастер — одно из самых культурных мест в округе Лондона. Что касается крестьян, то их оттолкнула цена билетов.
— Их испугала моя цена?
— Она заставила их удивиться, но я объяснил им, что такова жизнь. Как бы там ни было, билеты распроданы полностью, сумма покрыла издержки и дала хорошую прибыль. Всё в порядке. — Он взглянул на свои часы. — Театр полон, раз ты приехала. Подожди здесь минуту.
Мальтрейверс пошел спросить у билетеров, собрались ли уже все зрители, и попросил закрыть входные двери. Он вернулся к Диане, и они вместе спустились по склону, приблизившись к двери, через которую слышалось бормотание вежливых голосов. Он взял Диану за руку и испытующе посмотрел на нее. Она быстро кивнула. Только тогда он открыл дверь, прошел по проходу между рядами и поднялся на сцену. Голоса смешались с нерешительными аплодисментами, которые он жестом остановил, начав говорить:
— Многоуважаемые лорд Верты, епископ, настоятель собора, мэр города, уважаемые гости, леди и джентльмены! — отрывисто произнес он. — С огромным удовольствием объявляю первый номер возрожденного фестиваля в Веркастере. Рады приветствовать вас в этом прекрасном здании, на необычном представлении, в котором участвует лишь одна актриса, прекрасная женщина… мисс Диана Портер.
Закончив говорить, он повернулся к распахнутой двери в фойе. К нему шла Диана, ослепительно улыбаясь. Эхом от всех стен отозвались аплодисменты. Он поддержал ее за руку, пока она всходила на помост, и отступил в зал, чтобы идти на свое место. Диана, со своими пшеничными волосами, рассыпанными по черному шелку вечернего платья с высоким воротом, с рубиновой брошью на горле, была ослепительно хороша. Она быстро обошла сцену, прежде чем уселась на высокий стул, установленный в центре. Сжала руки, низко наклонила голову — ждала, когда стихнут аплодисменты, наступит тишина и все сосредоточат свое внимание на ее неподвижной фигуре.
— Приходило ли вам когда-нибудь в голову, как Женщина попала в список избранниц Бога?! — спросила она тихим голосом, который вознесся к потолку, словно колокольный звон. — Сначала Бог сотворил Небо и Землю, потом День и Ночь. Потом Он разделил воды и создал моря и континенты, потом — траву, растения, плодоносящие деревья. — Она перечисляла, загибая пальцы. — Потом он создал солнце, луну и звезды, больших китов и скот. Потом — пресмыкающихся. Вершиной его творения является Адам, которого он создал по образу и подобию своему. И которому Бог приказывает дать название всему Им созданному.
Вдруг ее голос стал низким, как это происходит, когда взрослые теряют терпение с расшалившимся ребенком.
— Нет, Адам, ты не можешь назвать это гиппопотамом, потому что у нас уже есть один. А что, если назвать это гадиной? Нет? Тебе не нравится? Хорошо, пусть будет по-твоему, мы назовем это жирафом. А как насчет того пятнистого существа с длинной шеей? Нет, это глупо, оно не похоже на ежа. И ты не можешь просто сказать, что имя «птица» подойдет ко всему, что покрыто перьями… а сейчас продолжай и сосредоточься.
Голос Дианы снова обрел свой обычный тембр.
— Только Небеса знают, сколько времени ушло у Бога только на то, чтобы дать всему название. А потом? Адам абсолютно ничего не делал, лишь гулял по эдемскому раю, держась подальше от дерева Познания добра и зла, и у него была власть над каждым живым существом. И что же решает Бог? Он считает, что Адаму нужен помощник. — Диана смотрит в зал с великим изумлением. — Для чего? Бог решает, что Адам нуждается в друге, и в итоге появляется Женщина… последнее творение Бога. — Диана замолчала. Весь вид ее выражает задумчивость. — Конечно, после такой долгой практики Бог должен был сделать что-то очень необычное, — размышляла она.
