Отмороженный - Незнанский Фридрих Евсеевич (читаем книги txt) 📗
Может, хотели таким образом развязать им языки? Вот и воспользуемся.
– Точнее, – жестко приказал я. – С какого числа?
– С понедельника? – переглянулись они. – Вроде да. Точно, днем прибыли.
А банкир был убит вечером. Впрочем, они не похожи на тех, кто убивает по заказу. Кишка тонка. И губы дрожат. Особенно у Миколы.
То есть он робеет, а не боится. Есть тут разница, что ни говори.
– В тот день вечером выстрелом из вашего дома был убит человек, – сказал Володя. – Что-нибудь слышали?
Опять точный вопрос. Делаем успехи. Сколько бы они ни переглядывались, ложный ответ их выдаст. Каждый, кто захочет соврать, побоится, что его приятель ответит по-другому. Сейчас бы их развести по разным кабинетам.
Володя меня понял. Кивнул и взял за локоток Дмитро, отвел его на кухню. Мне достался Микола, самый колющийся.
Слово, кстати, точное – «колоть». Иное полено будешь колоть и так и этак, а оно не поддается. А другое – с первого удара. Микола мне показался именно таким.
– Вопрос слышал? – спросил я, придвигаясь к нему поближе.
Пусть попробует соврать, если не понимает, с кем имеет дело.
– Да не знаю я ничего, – потупился хлопец. – Мы в Лужники ездили за товаром. Пока взяли, пока пересчитали, сдали в камеру хранения…
– Какого вокзала? – спросил я.
– Киевского, какого… – буркнул он.
– Стой здесь! – приказал я. – А вы смотрите, чтобы не сбежал, – сказал я практиканткам Свете и Люде. И направился на кухню.
– Ну что? – спросил Володю. – Во всем сознался или колется только в частностях?
И подмигнул при этом ему. Понятливый малый. Хороший следователь из него получится со временем, если не сбежит из-за такой зарплаты, которой хватает только для того, чтобы дотащиться до места работы.
Помню, свой ваучер я сдал в некое акционерное общество, названия уже не помню, которое время от времени присылает мне приглашения прийти за дивидендами. Обычно я звоню туда по телефону и спрашиваю: сколько набежало. Всякий раз получается, что названной суммы не хватает даже на метро туда и обратно.
– Где вы были в понедельник вечером? – спросил я.
– Кто, я? – не понял Дмитро.
Наверное, «вы» он воспринимает как местоимение во множественном числе, и только. Значит, пока не допрашивали в так называемых органах следствия.
Впрочем, возможно, придуривается. Или тянет время.
– Ну не я же, – хмыкнул я.
– А что я, помню? – спросил он с вызовом.
Идиотская манера – отвечать вопросом на вопрос. Если позволить, допрос снимут с тебя. И еще заставят расписаться в бланке допроса.
– Здесь я задаю вопросы, – сказал я тоном следователя НКВД из фильмов о культе личности и его последствиях.
– В понедельник, когда вы только сюда переехали, – деликатно вмешался Володя.
– Ну так бы и сказали сразу: в понедельник! – оживился Дмитро. – Так мы сразу на рынок махнули. Сначала на Черкизовский, потом в Лужники. Только под ночь вернулись. Не одни, правда…
– С девушками? – спросил Володя.
– Ну. Знакомых встретили. Пригласили.
– Товар куда дели? – спросил я нетерпеливо. Еще ударится в воспоминания о проведенной ночи, если не остановить.
– Как – куда? – опять не понял он. Или собирался вывести меня из равновесия, или уж таким уродился.
– Да. Куда? – Я постарался взять себя в руки.
– А на вокзал. Куда еще?
– Квитанция есть? – спросил Володя.
– Микола! – вдруг крикнул Дмитро. – Квитанция у тебя?
– Бис его знает! – отозвался Микола. – Мабуть, у тебе?
– Все разговоры при нас только на русском, – предупредил я.
Он молча кивнул, стал шарить по карманам. Действительно, черт его знает. Чего только не было в его карманах! Обертки от презервативов, автобусные билеты и малоотличимые от них карбованцы.
– Нашел? – снова крикнул Дмитро, продолжая безуспешные поиски.
Мы с Володей переглянулись. Ваньку валяют эти коммерсанты фиговы или действительно такие лопухи.
– Надо бы их снова воссоединить, как Украину с Россией, – кивнул я на портрет Богдана Хмельницкого, красовавшийся на карбованце.
Володя отвел Дмитро в комнату. Там они озадаченно уставились друг на друга.
– У тебе була, – сказал Микола.
– Все разговоры только на русском, – противным протокольным голосом напомнил Володя.
Они сопели, бледнели, кряхтели и покрывались потом, шаря по карманам, потом по ящикам шифоньера с зеркалом.
Похоже было на правду. Незадачливые коммерсанты, которых обворовали. В принципе можно было закругляться. Но что-то останавливало. Было предчувствие: что-то они все-таки знают, хотя сами об этом пока не догадываются или не придают этому значения.
– Этих девушек вы хорошо знали? – спросил Володя.
– Люся и Оксана, – выпрямился Микола. – А что?
– После них вы видели квитанцию? – продолжал Володя.
Они переглянулись, пожали плечами. Или великие артисты, или…
Кажется, я понял Володю. И в целом мысленно одобрил. Квитанции, то бишь этих девиц, найти легче, чем киллера. Тогда ребята из благодарности расшибутся в лепешку и постараются вспомнить. Еще не факт, что знают, не факт, что смогут или захотят что-то вспомнить, но все же…
– Долго они были у вас? – спросил я.
Они снова переглянулись. Ни черта ведь не помнят. Только головную боль после вчерашнего и помнят…
– В среду ушли, – упавшим голосом сказал Дмитро. – Вот лярвы!
– Полегче! – хором сказали Люда и Света. – Сами кто?
Прорезались наконец. Хотя бы в качестве обиженных дам.
– Вы помните, как они уходили, – спросил Володя, – вы это видели?
Опять в точку. Я, пожалуй, возьму его к себе, в следственную бригаду.
– Не помню… – понурил голову Дмитро.
Микола молчал, уставясь в пол. Даже захотелось им помочь. Пропадут ведь вдали от батьковщины среди ворогов москалей.
Володя опять понял меня с полувзгляда.
– Где они торгуют? – спросил он.
– В Лужниках, говорил уже, – угрюмо и обиженно ответил Дмитро.
Я не помнил, чтобы он говорил о чем-то подобном, но решил промолчать.
– Если мы вам найдем их… – начал Володя, испытующе глядя на хлопцев. – Поможете нам?
– Да в чем? – приложил руки к груди Микола.
– Поможем, поможем, – поспешно закивал Дмитро.
– Договорились, – сказал я.
Риск, конечно, был, если говорить о потерянном времени, которого постоянно не хватало. А эти хлопчики, выходит, сидели тут всю неделю, бражничали, отсыпались. До киллеров ли им было? Что они могли увидеть? А то же, что могли бы увидеть другие жильцы дома. Теперь я понял, почему они могли нам пригодиться.
Не сегодня завтра они уедут. А жильцам – оставаться. Потому и осторожничают они, даже если что-то знают. А этим чего бояться?
7
В Лужниках, куда мы добирались, попадая в пробки и совершая объезды, нужные нам киоски мы нашли не сразу.
Там сегодня торговали какие-то смуглые брюнеты. Хотя что значит «какие-то»? Наверняка бакинцы, дружный народ. Никого из посторонних в свою «коза ностру» не подпустят. Хохлушкам еще доверяют.
Я посмотрел на побледневшие лица хлопцев. Вернее, посеревшие. Столько пить и заниматься черт знает чем, вместо того чтобы везти товар домой…
Я подошел к киоскам, предъявил удостоверение. Меня встретили спокойно. В глазах немолодого азера был только вопрос: сколько? И даже нетерпение: ну же! Вас тут много, ментов, ошивается. И всем отстегни. Но тех он хоть знает, помнит наизусть, кому сколько. А нас он видит впервые.
– Здесь у вас работали Оксана и Люся, – сказал я. – Где они?
Он сначала облегченно выдохнул, потом разразился матерной руганью.
– Так вы тоже их ищете? – спросил он, отдышавшись. – Сбежали, сучки! Самому за прилавок пришлось становиться! Это что за молодежь, слушай?
Говорил он почти без акцента, который усиливался, когда ругался.
– А что они натворили? – спросил я. – Ну сбежали. И все?
– Зачем «все», почему «все»? – возмутился он моей недогадливости. – Товар, деньги прихватили! До ночи работали, позвонили, сказали: дядя Рустам, утром рассчитаемся…
