Прислушайтесь к городу… - Стрелкова Ирина Ивановна (книги бесплатно без .TXT) 📗
— Ты, Кирпичик, давай иди к Костюку, пусть возьмет разрешение в штабе — грузить на катера пену и идти наперерез пленке!
— Выведем стволы с берега на моторках, пока хватит рукавов? — предложил Джафаров.
— Это мысль. Согласуй со штабом, — согласился Замятин.
Они вышли из-за своего ненадежного укрытия, и Кирпичев тут же сгинул. Он растворился в клубах темного едкого тумана, затянувшего пристань. Замятин осмотрелся. Кругом них творилось великое действо пожара. Огромного, нефтяного, многодневного. Горел берег, горело море, горело небо. Противоестествен необузданный огонь человеческому существу. Противоестествен и противопоказан.
Но они находились на работе и потому, выбравшись из укрытия, пошли прямо в смрадное черное газовое облако, туда, где сгинул Кирпичев. Там в огне в клубах дыма мелькали маленькие фигурки пожарных с тоненькими ниточками шлангов в руках. Струи воды ударялись об огонь и, не прикоснувшись, обращались в серые облака пара. Сколько раз уже видел это Замятин: вода испаряется, не дойдя до плотного сердца огня.
Новая смена вела атаку на огонь.
Пожар длился третьи сутки.
Со всех концов республики и страны на помощь нефтяникам спешили команды. Среди них был и Петр Федорович Замятин, опытный, заслуженный пожарный.
Замятин со своей бригадой прибыл на помощь местной команде только вчера и уже вчера сказал Джафарову, что перемена ветра будет грозить южному берегу порта и всему, что там было понастроено и сооружено. Особенно — нефтеперегонному заводу.
Этот новенький, весь в серебристых бликах алюминиевой краски, опутанный сложной системой проводов и трубопроводов, похожий на затейливый ювелирный узор, красивый и мощный завод был гордостью города.
— Смотри!
Кто-то из рядом стоявших протянул руку. Замятин обернулся и увидел, что над черной непроглядной полосой дыма взлетели, кувыркаясь один за другим, несколько темных поленьев. Одно полено лопнуло, вспыхнув желтой звездочкой. Сквозь рев и вой ветра до Замятина донесся слабый хлопок, точно лист бумаги проткнули.
— Добралось до склада с кислородом! — крикнул рядом Джафаров. Замятин скосил глаза: лицо Игоря затвердело в сухую глиняную массу. Вычертились черной тушью трещинки у глаз, сизым пеплом осыпало губы.
— Что у тебя там?
Джафаров взорвался:
— Пропан рядом там! Десять-пятнадцать метров. Мешки с битумом там, кислород там, понимаешь! Диспетчерский узел порта там, строится, только оборудование завезли, понимаешь?
Замятин принимал решение несколько секунд.
— Я двину к твоим на склад, а ты давай к Костюку в море, постарайся удержать нефть у порта!
Сделав знак Коновалову и еще двум пожарным, он прыгнул в машину, а Джафаров в окружении подручных быстро зашагал к тому месту; где когда-то была пристань.
— В штаб загляни! — крикнул вслед, высунувшись, Замятин, но Абдураимович только головой дернул. «Расстроился, совсем расстроился», — думал Замятин, когда машина, подвывая, рванулась с места и понеслась, трясясь и подпрыгивая по мокрой, с пеной в черных лужах бетонной эстакаде.
Штаб тушения этого пожара заработал уже через час после начала бедствия. Через сутки он напоминал полевой стан действующей армии. Вместе с начальством на тушение пришла мощная современная техника. На пристани рычали, взвизгивали, скрежетали бульдозеры, бронетранспортеры, автоцистерны и автолестницы, создавая вокруг очага непреодолимые для огня зоны.
Вода и пена извергались потоками, но пока что удавалось в лучшем случае сдерживать наступление огня, не давать расти очагу.
— Много говорят, мало понимают в пожарах, — сказал Игорь Абдураимович Замятину.
Они тогда только вышли из штаба, получив там ряд ценных указаний. Как гасить, где поднаддать, а где просто стабилизировать огонь.
— Да, пожар дело тонкое, голой техникой здесь не возьмешь, — согласился Петр Федорович.
— Техника нужна, но голова еще больше нужна! Мы гоним огонь с пристани, он в море идет, гоним с моря, он возвращается на пристань, берем с двух сторон, он по бокам выскакивает! Ртутный шарик — огонь, вот что такое огонь!
Джафаров сделал пальцами характерное движение, обозначающее вихрь.
Откуда-то, точно из-под земли, перед пожарными вырос человек с аппаратом в руках, прострекотал камерой и, чуть задохнувшись, подбежал к ним:
— Ваши фамилии, пожалуйста?
— А ты кто такой?! — рассердился Джафаров. — Почему в зоне огня без спецкостюма? Почему без разрешения?
— У меня каска! — огрызнулся молодой человек. — Я корреспондент Рыжков. Вот мое удостоверение.
Он полез в карман, чем-то там пошевелил, но ладошку вытянул пустой.
— Каска должна быть на голове, а вы держите ее на ремне, она у вас для формы, для галочки! — поддержал Джафарова Замятин.
Молодой человек махнул рукой и метнулся прочь, не ответив, видимо потеряв всякий интерес к объектам своей съемки.
— Такие вот толкутся здесь, представление устраивают, а для нас это…
Абдураимович даже сплюнул с досады. Замятин улыбнулся:
— Ну, такая у них работа. Для телевидения снимают…
— По телевизору такое не покажешь.
По телевизору такое и вправду не покажешь.
Пожар. Действие сильное, ошеломляющее, почти волшебное. А здесь был пожар пожаров — нефтяной пожар.
Главная беда таких пожаров — в их мгновенности и обширности. Причина, как правило, остается неразгаданной, таинственной. Ведь пожар тот вид преступления, что уничтожает преступника — свою причину. Никто не знал — как, могли лишь сказать — где, и то приблизительно. Пожар начался на пристани в том месте, где пролегли трубы для дизельного топлива и масла. По ним нефтепродукты самотеком шли на суда, причаленные к пристани. Повезло: в порту чалились лишь два небольших танкера и теплоход, а обычно там собиралось до десятка судов. На одном танкере дежурили машинисты, они попытались увести судно в море: пылающий танкер медленно ворочался на волнах, пока на небольшом расстоянии от порта вдруг не взорвался, залив море горящей нефтью. Уже через пятнадцать минут после начала пожара джафаровские пушки гнали пену в ревущее пламя, и, казалось, победа была близка. Лафетные стволы сдержали огонь на берегу, а волнение на море разбило горящую нефть из танкера на мириады крошечных, готовых погаснуть огоньков.
Но в этот момент догорели деревянные опоры под трубами для топлива. Трубы прогнулись, провисли, лопнули на них сварные швы, разорвалась хрупкая железная оболочка — тысячи тонн горючего вылились в море.
Взорвался второй танкер.
С новой силой рявкнуло пламя, унося в голубое небо черные крученые вихри. Родился очаг, сочащаяся пламенем язва пожара. От нее ринулись во все стороны огненные побеги, и к утру следующего дня около десяти тысяч квадратных метров медленно и устойчиво выгорало.
Горячий воздух поднялся, высоко над местом пожара возникла воздушная труба, по которой понеслись в атмосферу искры, пламя, дым.
Образовалась гигантская топка, зажившая назло человеку самостоятельной упорной жизнью.
Топка эта ревела и свистела тысячами вихрей внутри своего черного волнующегося чрева; она вспучивалась и опадала, переползала с места на место, засасывала воздух и нефть, и огонь в ней жил буйно и весело, безумея от собственной силы.
Временами выбрасывала она по воздуху через головы людей клубки огня, и те, падая в неожиданных местах, рождали маленькие пожарики. На тушение таких пожариков уходило много времени и сил: требовалось быстро и маневренно перемещать команды и технику, отвлекая их от главного очага. Измученные двухсуточной борьбой, пожарные города и окрестностей обреченно боролись с огнем, не ощущая сил для победы. Прибывшие военные не очень много помогли — они были заняты созданием безопасной зоны вокруг очага, помощью населению и тушением пожаров, которые возникали в городе, далеко от места главного очага.
В штабе тушения пожара Петр Федорович встретил своего старого приятеля Игоря Абдураимовича Джафарова, главного пожарного города, и множество посторонних людей, облеченных сейчас бесполезной властью. Впрочем, начальником штаба оказался человек, видно, деловой и знающий. Молодой полковник со вздернутым носиком и холодными голубыми глазками командовал негромко, точно и властно, не смущаясь окружающим его разнообразием чинов. Приказания его выполнялись незамедлительно, во всяком случае, как заметил Петр Федорович, никто не просил разъяснений. Так бывает, когда приказы ясны и по делу.
