Дело уголовного розыска (Невыдуманные рассказы) - Гацунаев Николай Константинович (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Согласен, подготовьте ответ в Москву.
Хотя разговор был закончен, никто не собирался уходить.
— Все, товарищи… — повторил Дементьев и улыбнулся. — А… Понял.
Он встал, прошелся по кабинету, посмотрел в раскрытое окно и вернулся к столу.
— Вот уже конец сентября… Что касается самого «Серкова» то… розыск не требуется. Преступник уже пойман. В погонах майора. На том самом мотоцикле…
— Значит…
— Так точно. «Серков» — он же — Шило, он же — Таврин, он же — фальшивый Герой Советского Союза Политов…
— Помните, что было на этом месте? — спросил Булатов, указывая рукой на сверкающее стеклом и металлом административное здание рядом со станцией метро.
— Дай бог памяти… Роддом?
— Памятью бог вас не обидел, — усмехнулся Борис Ильич. — Здесь стоял роддом № 1. А вокруг — лабиринты кривых улочек, переулков, тупиков. Одноэтажные каркасные домики. Старая махалля, одним словом.
— Почему вы о ней вспомнили? — недоуменно спросил я. — Ташкент меняется на глазах…
— Меняется, — кивнул Булатов. — А о махалле я вспомнил вот почему: жил здесь одно время старшина милиции Еримбетов. Помните?
Борис Ильич лукаво прищурился.
— Еще бы не помнить! Первые послевоенные годы… Молодые, прошедшие фронтовую закалку парни надевают милицейскую форму… И среди них — гвардии сержант Султанбек Еримбетов.
СТАРШИНА
Летний вечер короче воробьиного носа- только что было еще совсем светло, но стоило солнцу уйти за крыши домов, — и словно задернули гигантскую штору, город погрузился в сумерки, засверкали звезды и вот уже заливает улицы душная темнота азиатской ночи.
Именно в это время старшина милиции Еримбетов обходит свой участок: стадион «Динамо», его окрестности, площадь Пушкина, прилегающие к зданию городской пожарной команды улицы, тупики, переулки…
Демобилизовавшись после окончания войны, он всего несколько дней побыл с родителями, младшими братом и сестрами, а затем явился в отдел кадров городской милиции. Встретили его приветливо: парень, сразу видно, бывалый — орден Славы, медали «За отвагу» и «За боевые заслуги». Такие в милиции как раз и нужны. Кадровик скорее для проформы поинтересовался, что привело парня в милицию. Тот понимающе кивнул.
— Не сомневайтесь, не легкой жизни ищу. Командир взвода у нас был Саид Коканбаев. Под Будапештом погиб. Так вот он рассказывал, как до войны в службе порядка работал. Замечательный был товарищ — бесстрашный, отзывчивый, честный. Я еще тогда решил: останусь жив, — пойду служить в милицию.
С первых же дней служба в милиции пошла у Еримбетова гладко. Немногословный, выдержанный, дисциплинированный, исполнительный, он внушал к себе доверие и уважение. На своем участке он быстро завоевал авторитет. К его замечаниям и советам прислушивались. Даже завзятые любители побуянить по пьяной лавочке тотчас успокаивались, стоило появиться Еримбетову…
Было уже совсем темно, когда Еримбетов вышел к площади Пушкина со стороны стадиона «Динамо». Над пивным павильоном замигала лампочка. «Ашот свое заведение закрывает, — отметил старшина. — И то сказать, пора. Одиннадцатый час».
Из-за павильона вышла три темные фигуры и направились по тротуару навстречу Еримбетову. Расступились, не замедляя хода, и когда старшина оказался между ними внезапно набросились на него. Завязалась борьба. Еримбетов почуял неладное еще за секунду до нападения. Напрягся и вырвался из рук нападающих. Пригодились приемы борьбы, которым обучал своих солдат Саид Коканбаев на случай рукопашных схваток с противником…
— Мак, хватай пистолет! — крикнул кто-то сдавленным голосом, отбиваясь. Но Еримбетов левой отбился от уже двух, перехватил нападающих правой и стремясь рукой не дать третьему бандиту вырвать у него оружие.
Внезапно старшина увидел занесенную для удара руку со сверкнувшим в ней ножом и лицо, которое запомнил навсегда… Он мог перехватить нож правой рукой, но тогда преступники завладеют пистолетом!.. Нет, этого допустить нельзя! И, продолжая сжимать кобуру, он рванулся вперед. Нож, нацеленный в горло, вонзился чуть левее глаза, распорол щеку до угла рта, скользнул по подбородку и ударил в ключицу… Нечеловеческим усилием Еримбетов отбросил от себя бандитов и выхватил пистолет. Выстрелить не смог… Перед глазами поплыли оранжевые пятна. Кровь заливала глаза, лицо, одежду…
Но и преступников уже не было поблизости. Они скрылись.
Подполковник Павел Никифорович Брылько, начальник отделения по борьбе с бандитизмом уголовного розыска республики, которому была поручена работа по раскрытию разбойного нападения на старшину милиции Еримбетова, был уверен только в одном: нападение совершено с целью завладения огнестрельным оружием.
Осмотр места происшествия ничего не дал. Собака след не взяла. Все возможные следы были затоптаны рабочими расположенного неподалеку мыловаренного завода, возвращавшимися после окончания второй смены. Опрошенный Ашот Саркисян утверждал, что когда он закрыл павильон и направился в сторону Луначарского шоссе, навстречу попались трое парней, шедших по тротуару в сторону Пушкинской улицы. Он не обратил на них внимания: парни как парни.
…Еримбетов лежал в хирургическом отделении больницы. На щеку ему был наложен шов, угол рта прихвачен металлической скобкой.
— Недели через две сможет говорить, — сказал хирург. — Не раньше. Тогда и расспрашивайте. А пока — ни-ни. — Помолчал и добавил: — Молодчина, ваш Еримбетов. Настоящий боец. — И чуть смягчившись:
— Так и быть, зайдите на минутку. Поприветствуйте, успокойте. Но никаких вопросов. Договорились?
Возвратившись из больницы, Брылько столкнулся в коридоре с заместителем начальника уголовного розыска города майором Герасимовым.
— Здравствуйте, Павел Никифорович. О чем задумались, если не секрет?
— Какие секреты, Андрей Николаевич. Нападение на работника милиции, а ни одной зацепочки, — пожаловался Брылько, открывая ключом дверь своего кабинета. — Вы ко мне?
— К вам и как раз по этому вопросу, — сказал Герасимов, располагаясь поудобнее.
И он рассказал, что вчера вечером, в одиннадцатом часу, конный патруль кавдивизиона, следовавший по Пушкинской улице, обратил внимание на неизвестного, который, явно уклоняясь от встречи с патрулем, пытался спрятаться в скверике на углу улицы Каблукова. Неизвестного задержали. Он назвался Дорофеевым Олегом Николаевичем 1929 года рождения, без определенных занятий (собираюсь поступать в институт, — позже заявил он). Парень явно нервничал. Один из патрульных направил на него луч карманного фонаря и невольно присвистнул: светлая рубашка была забрызгана кровью…
Дорофеев заявил патрулю и подтвердил в милиции, что он проводил девушку из парка имени Горького на Новомосковскую улицу. Возвращаясь домой, шел по улице Урицкого и, сворачивая на Пушкинскую, увидел, как какой — то подросток, мчавшийся на велосипеде, угодил в арык. Помогая парнишке выбраться из арыка, Дорофеев, якобы, и испачкался в крови, сочившейся у того из разбитого носа…
— Любопытно! — заинтересовался Брылько.
— И мне так же показалось. Рубашку, конечно, я отправил на экспертизу для определения группы крови. А Дорофеев находится в КПЗ. Фамилию девушки и ее адрес не называет, говорит, что не знает. Только познакомился. Зовут Машей… Расстались, не доходя до ее дома. Только…
— Что только?
— Темнит парень. Живет-то он на Кашгарке. Пшеничный проезд, 8. Зачем же он, идя с Новомосковской домой, свернул по Урицкого не направо, в сторону улицы Энгельса, а налево, в сторону Пушкинской? Уж не шел ли он со стороны площади Пушкина, где совершено нападение на Еримбетова? Время-то совпадает…
— Логично.
— Вот я и послал Осипова и Матясова прочесать предполагаемый «маршрут» Дорофеева, чтобы найти нож, если он у него действительно был.
— Найдут ли? — усомнился Брылько. — Это все равно, что иголку в стоге сена искать.
— Посмотрим, — вздохнул Герасимов, — ребята настырные свое дело знают.
