Семья Корлеоне - Фалько Эд (читаем книги .txt) 📗
Устроившись на заднем сиденье «Эссекса», Вито положил шляпу на полку под стеклом позади себя и расстегнул верхнюю пуговицу сорочки. Ричи Гатто повел машину через Манхэттен. В салоне сгустилась гнетущая тишина. Все — Сонни спереди рядом с Гатто, и Вито, Дженко и Лука сзади — ждали, кто заговорит первый. Погладив шею, Вито закрыл глаза. Похоже, он был встревожен. Открыв глаза, Вито повернулся к Луке, который в этот момент как раз смотрел на него. Хотя между ними сидел Дженко, он в это мгновение словно стал невидимым. Вито и Лука переглянулись, прочитав что-то друг у друга на лицах.
Сонни, смотревший в окно на дождь, нарушил молчание первым.
— А, ради всего святого! — воскликнул он, и все в машине вздрогнули, за исключением Луки, который даже не повел бровью. — Пап! — продолжал Сонни. Развернувшись, он встал на сиденье на колени, глядя на тех, кто сидел сзади. — Не могу поверить, что согласились с этим бредом, предложенным Марипозой! Этот долбанный ciucc’! И мы будем отстегивать ему пятнадцать процентов!
— Сантино, — усмехнувшись, начал Вито. Казалось, вспышка Сонни развеяла гнетущее настроение, охватившее всех. — Сонни, — продолжал Вито, — сиди спокойно и молчи. Если только тебя не попросят высказаться, ты здесь не имеешь голоса.
Выразительно уронив голову на грудь, Сонни сплел руки на затылке.
— Ты пока что еще не разбираешься в подобных вещах, Сонни, — сказал Дженко. Кода тот кивнул, не поднимая на него взгляд, Дженко обратился к Вито: — Джо хочет пятнадцать процентов?
— Он собирается забирать пятнадцать процентов от всех доходов каждой семьи, — подтвердил Вито, — и за это он обещает, что войны не будет.
Дженко стиснул ладони.
— Какое выражение было на лицах глав семей, когда Джо объявил о том, что им придется ему платить?
— Никому это не понравилось, — сказал Вито, словно все откровенно высказались так вслух, — однако это дешевле, чем война.
— Они перетрусили, — пробормотал Лука, и в его голосе прозвучало презрение по отношению ко всем главам семейств, участвовавшим во встрече.
— И тем не менее им это не понравилось, — заметил Дженко, — что для нас хорошо.
Вито легонько шлепнул Сонни по затылку, предлагая ему сесть прямо и внимательно слушать старших. Подняв голову, Сонни посмотрел на сидящих сзади, затем скрестил руки на груди и погрузился в молчание, копируя Луку.
— Марипоза алчен, — сказал Вито, обращаясь ко всем. — Это известно всем главам семей. Когда он примется за нас, они поймут, что лишь вопрос времени, когда настанет и их черед.
— Согласен, — вставил Дженко, — и это также нам на пользу.
— Пока что, — продолжал Вито, — мы будем платить пятнадцать процентов. — Он посмотрел поверх плеча Сонни в ветровое стекло. — А тем временем мы будем продолжать готовиться. Нам нужно скупить как можно больше политиков и полицейских.
— Mannagg’! — воскликнул Дженко. — Вито, мы и так уже платим слишком многим. На прошлой неделе один сенатор штата попросил у меня три «куска». Я ему отказал. Три «куска»! V’fancul’!
— Свяжись с ним, — тихим голосом устало промолвил Вито, — и скажи, что мы согласны. Скажи, что Вито Корлеоне потребовал закрепить нашу дружбу.
— Но, Вито… — начал было Дженко и умолк, так как дон поднял руку, заканчивая обсуждение.
— Чем больше полицейских и судей будут кормиться из нашего кошелька, — сказал Вито, — тем сильнее мы станем, и я готов первым продемонстрировать свои дружеские намерения.
— Madon’! — воскликнул Дженко, давая выход переполнявшему его гневу. — Нам приходится отдавать половину своих доходов!
— В конечном счете, Дженко, — сказал Вито, — поверь мне, это будет нашей главной силой. — Дженко лишь молча вздохнул, и Вито повернулся к сыну. — Мы согласились платить пятнадцать процентов, — продолжал он, возвращаясь к самому началу разговора, к замечанию Сонни, — потому что это ровным счетом ничего не значит, Сантино. Марипоза созвал эту встречу в надежде на то, что я откажусь. Он хотел, чтобы я отказался. И тогда, когда он принялся бы за нас, это послужило бы уроком для остальных глав семей. — Вито заговорил, подражая гнусавому голосу Марипозы: — У меня не было выбора! Семья Корлеоне оказалась строптивой!
— Плати?те пятнадцать процентов, или мы сотрем вас в порошок, как это произошло с семьей Корлеоне! — добавил Дженко, делая вид, будто это Марипоза обращается к остальным главам семей.
— Но я ничего не понимаю, — сказал Сонни. — Почему нет никакой разницы, согласились мы или нет?
— Потому что независимо от того, будем мы платить или не будем, — объяснил Дженко, — Джо все равно за нас примется. Сейчас мы, наша семья, зарабатываем большие деньги. Мы никогда не зависели от доходов от алкоголя. Марипоза смотрит на нас, Сонни, и видит легкую добычу.
— И все равно я ничего не понимаю, — развел руками Сонни.
Не глядя на него, Лука Брази сказал:
— Дон Корлеоне… блестящая голова, Сантино. Тебе следует… внимательнее к нему прислушиваться.
Похоже, Сонни опешил от того зловещего тона, каким было сделано это замечание. Он попытался заглянуть Луке в глаза, но тот, судя по всему, снова полностью погрузился в собственные мысли.
— Мы стараемся выиграть время, Сантино, — сказал Вито. — Нам нужно подготовиться.
— К тому же, — добавил Дженко, обращаясь к Сонни, — теперь, когда твой отец согласился выплачивать процент, если Марипоза начнет против нас войну, после того как заключил с нами соглашение, он потеряет уважение. Все увидят в нем человека, слову которого нельзя верить. А это важно, — закончил он. — Смотри, слушай, учись.
Развернувшись вперед, Сонни сполз по спинке сиденья. Уставившись в ветровое стекло на дождь, он сказал:
— Можно задать еще один вопрос, consigliere? — Поскольку Дженко не ответил отказом, Сонни спросил, не скрывая своего отчаяния: — Опять же, почему мы так убеждены в том, что Марипоза возьмется за нас независимо от того, будем ли мы ему платить?
У него за спиной, так, что он этого не видел, Дженко выразительно посмотрел на Вито и покачал головой.
— Вот тебе хороший урок, Сонни, — сказал Вито. — Не пиши, если можно обойтись словами, не говори, если можно просто кивнуть, не кивай, если в этом нет необходимости.
Переглянувшись с ним, Дженко улыбнулся.
Сидящий спереди Сонни пожал плечами и ничего не сказал.
Корк лежал на спине в угасающем свете дождливого весеннего дня, а на нем лежала спящая Кейтлин. Девочка уютно уткнулась лицом ему в шею, вытянув ноги на бедра. Корк подложил одну руку себе под голову, другой обнимал Кейтлин за плечо, после того как погладил ее, убаюкивая, прочитав в сотый раз сказку о Коннле и прекрасной девушке, из старого сборника, доставшегося ему от отца. Эта книга, в кожаном переплете и с золотым обрезом, лежала сейчас рядом на узкой детской кровати Кейтлин. Корк осторожно перевернулся на бок, спуская девочку на матрац и перекладывая ее головку, окруженную нимбом золотистых волос, на мягкую подушку. В замке входной двери повернулся ключ, кто-то прошел на кухню. Корк укрыл спящую племянницу пледом с изображениями домашних животных. Он еще какое-то время оставался в полумраке комнаты, слушая, как Эйлин возится на кухне.
Детство самого Корка прошло в этой же самой квартире. Когда грипп скосил его родителей, он был еще слишком маленьким, так что у него почти не сохранилось воспоминаний о них, — но он отчетливо помнил, с каким восторгом переехал сюда вместе с Эйлин. На этой кухне он отпраздновал свой седьмой день рождения. Эйлин, которой тогда было приблизительно столько же, сколько ему сейчас, развесила под потолком флажки из красной и желтой гофрированной бумаги и пригласила в гости всех соседских ребятишек. Она только что устроилась работать в булочную к миссис Макконнахти, которая уже тогда казалась Корку древней старухой. Он помнил восторженный крик Эйлин: «Три спальни, гостиная и кухня!», и то, как ему самому казалось, что они переезжают во дворец, — и новую квартиру действительно можно было считать самым настоящим дворцом после тесной комнатенки в доме отдаленных родственников, в которой они с сестрой ютились, пока Эйлин доучивалась в средней школе, к недовольству этих самых родственников. Корк вырос здесь и уехал только тогда, когда сам окончил среднюю школу и начал проворачивать дела вместе с Сонни. И вот теперь все это осталось в прошлом, а Пит Мюррей настоятельно посоветовал ему держаться ирландцев. Корк обвел взглядом свою бывшую спальню, и это принесло ему чувство успокоения — знакомые звуки, доносящиеся с улицы за окном, приятный шум возни Эйлин на кухне. Подобрав с пола Бу, бедного потертого жирафа, любимца Кейтлин, Корк положил его ей в объятия.
