Педофил: Исповедь чудовища (СИ) - Крыжановский Пётр (первая книга .txt) 📗
Альфред глубоко нервно вздохнул, по его спине пробежали мурашки и сотрясающий неприятный озноб. Каждый раз, когда он слышал это имя, с ним происходила неприятная болезненная трансформация, мучающая потом несколько часов. В конце среди строк были точные координаты, где находится место жительства человека, скрывающегося под столь ненавистным ему именем. Смелая офицер Эскамилла попрощалась, сообщив тому, кто будет читать это письмо, что предпримет попытку проникнуть в дом странного мужчины в глупой надежде обнаружить в подвале детей, так как в средине зимы ей показалось, что она слышала нечто, напоминающее детский крик.
— Что же ты натворила, Хеллен… — прошептал Альфред.
Ему казалось глупым и неразумным решение офицера полиции, более того, оно почему-то его злило.
Прежде чем стереть письмо, он нехотя посмотрел на фотографии отпечатка протектора с места похищения и на фото подгоревшей черной шины автомобиля, обнаруженного в дремучем лесу штата Миннесота. Они совпадали. К письму был прикреплен еще один снимок. Это было фото девочки, похищенной несколько лет назад в городке, где жила офицер Эскамилла. Ее имя Лили Стодж.
Альфред закрыл глаза, и сердце его сжалось, пронизываемое электрической болью. Это была та самая милая и очень красивая лысая девочка, фигурировавшая в многочисленных роликах, вызывавших у него болезненную сильную эрекцию. Имена Джейсон Фрост, Лили Стодж, название города Хэмптон, вид покореженного сгоревшего дотла внедорожника — все это жутким болезненным тошнотворным эхом, яркими вспышками отзывалось в памяти Альфреда. Благодаря им таял толстый слой вечного льда, истончаясь с каждой секундой. А еще эти чертовы деревья, виднеющиеся на заднем плане на фото со сгоревшим автомобилем. Они совсем как те, что видел Альфред, когда стал полноценно осознавать себя, бродя окровавленный среди высоких секвой, сосен и папоротников.
Огромный монстр, готовясь проглотить его, практически закрыл пасть, скрыв последние остатки солнечного света. Альфреду хотелось плакать и кричать одновременно. Он стер письмо, не оставив от него ничего — ни текста, ни фотографий, ни адреса отправителя в буфере памяти. Выключив компьютер, с лицом, на котором застыла маска обреченности и страха, он схватил со стола полупустую картонную коробку с вещами и, несмотря на проливной дождь, выскочил на лестницу. Быстро перебирая ногами, он спускался вниз, думая лишь об одном — о побеге от пугающей неизвестности, скрывающей правду.
Альфред остановился у заливаемой ливнем прозрачной двери. Сидящий в паре метров от него охранник внимательно читал журнал, не обращая внимания на взмыленного беглеца.
— Всего хорошего, Шон, — сказал Альфред, надеясь хоть на маленькую каплю дружелюбия от людей, с которыми он работал, пусть и столь незначительное время.
Тот, оторвавшись от чтива, пренебрежительным взглядом одарил бывшего агента и тут же вернулся к журналу.
Толкнув коробкой дверь, Альфред выскочил на улицу и, обливаемый холодным дождем, поспешил к машине. Сильнейший ливень, сделавший дороги и улицы Индианаполиса совершенно свободными от пешеходов и водителей, крупными каплями всего за несколько секунд проник под его одежду, не оставив ни одного сухого клочка. Идя к автомобилю, Альфред заметил, что на углу перекрестка напротив здания стоит еще одна безумная фигура, решившая не скрываться от всесильного ливня. Не обращая внимания на бедолагу, он подошел к машине и открыл дверь. Положив на заднее сиденье размокшую картонную коробку, на дне которой уже плескалась вода, он, сжимая от гнева зубы, стащил с себя мокрый пиджак и кинул его внутрь салона. Обойдя машину, он подошел к месту водителя. Торопиться было бесполезно, все равно более промокшим ему уже не стать. Открыв двери и закатывая рукава белой рубашки, он с любопытством посмотрел на угол перекрестка, где стояла фигура, столь же безумная, как и сам Альфред.
Женщина, одетая в темную рубашку и свободную длинную юбку, стояла в неглубокой луже, прижимая что-то к своей груди. Содрогаясь от холода, она смотрела на здание, в котором до сегодняшнего дня работал агент Хоуп. Казалось, незнакомка всматривается в окна, надеясь там кого-то увидеть. Ее русо-седые волосы, пропитанные дождем, постоянно соскальзывали на лоб, пытаясь скрыть от ее глаз окружающий мир. Поправляя их белыми дрожащими пальцами, она продолжала поедать глазами здание. Смотря на ее поведение, Альфред понял, что женщина не в себе и, быть может, ей нужна помощь. Он недовольно покачал головой, осуждая себя за то, что не может просто сесть в машину и убраться из ненавистного Индианаполиса. Вытащив из карманов промокший бумажник и влагостойкий смартфон, он кинул вещи на водительское сиденье. Убедившись в том, что дорога свободна от автомобилей, он, ступая по щиколотку в лужи, поспешил к странной незнакомке. Приблизившись, он увидел молодую симпатичную очень худую женщину, не по возрасту начавшую седеть.
— Эй, с вами все в порядке? — аккуратно выкрикнул он, подходя ближе, стараясь быть услышанным сквозь шум ливня.
Промокшая насквозь незнакомка не обратила никакого внимания на приближающегося к ней мужчину, продолжая свое странное наблюдение.
— Эй, мэм, вы меня слышите? — остановился он в паре метров от нее.
Та, дернув головой, резко ее повернула и пустым невменяемым взглядом посмотрела на Альфреда.
— Да, что?
— С вами все в порядке? — повторил он, всматриваясь в нежные черты лица и глубокие морщины на молодой коже.
Походившая на городскую сумасшедшую, женщина отдаленно показалась Альфреду знакомой.
— Не знаю, — дрожащим голосом не то от плача, не то от холода сказала странная женщина. — По мне разве можно сказать, что со мной все в порядке?
— Быть может, лучше было бы продолжить ваше наблюдение откуда-то из-под навеса. Вы можете заболеть, — аккуратно сказал Альфред, подходя ближе.
— Могу, — болезненно улыбалась незнакомка. — Но больного умом простуда не испугает. Тем более здесь мне их лучше видно. Они в последнее время, будто чувствуют мое появление, и убегают, как этот дождь сквозь мои пальцы.
— Вы о ком? — насторожился собеседник.
— Об агентах ФБР, — содрогалась незнакомка. — Я их здесь жду.
Смотря на странную обезумевшую женщину, Альфред вспомнил о тревожном поведении коллег и о сделанном перед уходом предупреждении скользкого мерзавца Поласки. Сегодня некий день Р. Видимо то, что так их беспокоило, стояло перед ним.
Неторопливо обернувшись, он решил вернуться к машине.
— Я заметила, что вы оттуда вышли, — остановила незнакомца женщина. — Но вы же не один из них. Я вас ни разу не видела.
Альфред обернулся и с улыбкой, полной жалости, посмотрел на безумную собеседницу.
— Уже нет, мэм. Сегодня утром я уволился. Извините, я тороплюсь, мне нужно в аэропорт.
— Я мама Эндрю, — вдруг оживилась она немного, подавшись в сторону бывшего федерального агента. — Эндрю Митчела. Сегодня у него день рождения, день Р, и я, как обезумевшая дура, вновь пришла сюда. Мне кажется, что вы единственная ниточка, которая меня с ним связывает, — миссис Митчел на мгновение ушла в себя и потом снова зажглась, как дрожащая у потолка лампа дневного света. — Почему вы ушли, неужто все так плохо и надежды видеть хотя бы труп Эндрю нет?
Альфред вдруг вспомнил глаза всех отцов и матерей, которых он видел, с которыми общался за эти нелегкие четыре с небольшим недели работы в агентстве. Ему вспомнились и собственные обещания, и надежда, светившаяся в их глазах, которую он им дарил. Стоя перед уничтоженной судьбой матерью, он не хотел совершать ту же ошибку.
— Простите, — тихо сказал он, избегая прямого взгляда. — Видимо, этой надежды нет.
Собеседница беспомощно улыбнулась, по ее лицу покатились слезы, которых не было видно на мокром от капель лице.
— Зачем вы говорите это потерявшей рассудок матери, каждый день молящейся за своего сына, готовой отдать все, лишь бы ребенок не страдал?
Лицо Альфреда вдруг окрасилось ненавистью.
