Безумное танго - Арсеньева Елена (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
– Ничего себе – корыто, – пробормотал Юрий, почти не размыкая губ, чтобы не разгневать своего словоохотливого информатора. – Это как бы… государыней-царицей!
– Как бы, – согласилась Римма. – Но потом выяснилось – корыто и было именно корытом, причем разбитым. Ну, говоря короче, был создан частный телеканал. Какие-то денежки там были Чужанина; какие-то – Тамары, которая отнюдь не перебивалась с хлеба на квас, а научилась прибирать к рукам все, что плохо лежит; какие-то – полумифических акционеров… что-то вроде этих чужанинских банков, где крутились бюджетные денежки. Да хрен с ними. Тамара честно отрабатывала жирный кус. Лоснящаяся физиономия Глеба с этой его идиотской полуулыбкой и взором, устремленным в никуда, распирала экран на канале «Око Волги», город жил новыми демократическими преобразованиями… А телеканалы между тем множились, как грибы после дождя. И началась элементарная вещь – здоровая конкуренция. Ну сами посудите, какой из Томки Шестаковой руководитель телестудии? – вдруг воскликнула Римма так пылко, что Юрий оглянулся на дверь: не прибежал бы снизу испуганный цербер, решив, что на начальницу опять напали! – Не спорю – писать она умеет, причем едко писать, хлестко, однако это скорее журналистика для газеты. А как телевизионная журналистка, тем паче как шеф… Были в кадрах люди, были, настоящие телевизионщики, со своими идеями, с отличными передачами, однако она не терпела рядом сильных личностей – и постепенно уволила всех. Одного за одно, другого – за другое. Кто пил, видите ли, кто обматерил ее публично, одна дама, известная в области особа, актриса, между прочим, и поэтесса, лично знакомая с членами царственной фамилии, некогда бравшая интервью у матери наследника-государя, не соблюдала, по мнению Тамары, трудовую дисциплину! Нонсенс! Это же творческая организация, а не бухгалтерия какая-нибудь. Кого интересует дисциплина или моральный облик того ли иного сотрудника?
Римма перевела дух, и Юрий подумал, что разговор уходит в сторону. Он только начал придумывать какой-нибудь деликатный намек, чтобы вернуться в нужное русло, как Римма спохватилась:
– Кстати о бухгалтерии. В этом Тома была тоже не сильна, и вот однажды на стол мэру легло слезное письмо с просьбой о кредите на сто пятьдесят «лимонов» неденоминированных рублей. Под сто процентов годовых. Заметьте – письмо было направлено не в банк, а в мэрию. То есть на кредит как бы намечались денежки налогоплательщиков. И они были выданы мадам Шестаковой. Долг гасился вяло, накопилась целая папка слезных писем от Томы к Глебушке, и наконец в деле возникло распоряжение мэра: считать сто сорок «лимонов» погашенными в счет взаимозачетов, за показ серии рекламных роликов о деятельности нижегородских банков. Чушь собачья! – воскликнула Римма, опережая вопрос, готовый сорваться у Юрия. – Реклама – и без того вещь платная, любой нормальный ревизор заметил бы это вопиющее нарушение, однако Чужанин так велел – и все. Вы же помните время, когда у нас в городе каждое его слово воистину ценилось на вес золота и было окончательным, как приговор, который обжалованию не подлежит. Десять миллионов остались невозвращенными да плюс под восемьдесят миллиончиков – проценты за кредит… Разумеется, тогда все это сгинуло в недрах мэрии. Господи! – страстно воззвала Римма. – Сколько тогда вертелось-крутилось там денег! Чужанин – этого у него не отнимешь – обладает способностью притягивать к себе средства. Рядом с ним воздух зеленеет от баксов! Мидас, одно слово! Если бы добраться до его тайников… Да нет, я не кошелек имею в виду, – чуть ли не оскорбилась она, заметив подавленную ухмылку слушателя. – Я имею в виду все эти его финансовые шахер-махеры…
– Но до чего-то вы все-таки добрались, – возразил Юрий. – То, о чем рассказываете, – это ведь…
– Это ведь только цветочки, – отмахнулась Римма. К тому же сорванные не мной.
– А кем? – наивно поинтересовался Юрий, и что-то такое особенное мелькнуло в Римминых глазах, отчего ответ тут же вспыхнул в его голове, как надпись на табло: – Неужели опять Ал. Фавитов?
Она кивнула:
– В той статье сказано было еще про один секретный кредит, который получила Тома у Чужанина незадолго до его отъезда в Москву. На сей раз – на пятьсот миллионов. Якобы Госсвязьнадзор запретил использовать самодельный передатчик телеканала, монтажная и студийная аппаратура выработала свой ресурс, нуждается в ремонте, обновлении, ля-ля, фа-фа… Ну как?
– Очень даже… И этот кредит тоже канул в бездны?
– Разумеется. Вообще-то о нем поговаривали… строго говоря, именно из-за него и слетела Тамара с должности директора канала: все-таки бюджетные деньги оказались на счету частной компании, среди учредителей которой нет ни одной государственной организации. Это же прямая дележка между акционерами! Новое в материале Ал. Фавитова то, что в качестве источника покрытия кредита были установлены средства фонда непредвиденных расходов по городскому бюджету. Распоряжение номер такой-то за подписью Чужанина. Вы этот кредит тоже гасили, не сомневайтесь, – сочувственно сообщила Римма. – Как и прошлый! С процентами за оба – под восемьсот миллионов старых рублей! По нонешним временам, стало быть, восемьсот тыщ выходит. Тоже хорошие денежки. И вы их заплатили, друг мой… И ваши папа с мамой. И я. И та бабушка-фронтовичка, с которой начался наш разговор. А между прочим, бывший приятель Глебушки, помните, Бусыгин, знатный кораблестроитель и его соперник на прошлых выборах, сидит – за что? Тоже якобы за невозврат кредита. И опять-таки только новорожденный не знает, что кредит этот давался с личными гарантиями Чужанина. То есть Глеб – подельник Степана Андреича Бусыгина, получившего семь лет строгача с конфискацией имущества! Но вся между ними разница, что один сидит, а другой нет. И Тома почему-то не сидит. Правда, и она не стала жертвой привычки Глебки разделываться со своими бывшими друзьями. Ведь она на что надеялась? Она надеялась, что Глеб заберет ее с собой в Москву! Хотела стать владычицей морскою, чтобы жить ей в окияне-море… А он ее кинул к разбитому корыту…
– Почему, кстати, он не взял с собой Шестакову? – спросил Юрий. – Я далек от всего этого, но помню, как живо обсуждалась ситуация в городе. Он уезжает, берет с собой того, другого, третьего, даже этого, как его, мелкого жулика, который стал на время его начальником… ну, он все время что-то пьет из кружки, когда выступает по телевизору, мордашка такая честнейшая… Как его? Тьфу, забыл!
– Я поняла, – кивнула Римма. – У меня тоже из памяти вылетел его псевдоним. У Глеба к подобным сявкам особое пристрастие, потому что он и сам такой. Но все-таки он у нас провидец. Не захотел вешать на себя такой камень, как Тамара, как Степан Бусыгин, которому он тоже что-то обещал… Это ведь практически все равно, что татуировку на лбу сделать: я – вор, по мне зона плачет. И как только Чужанин умотал в столицу, телеканал «Око Волги» под сурдинку прикрыли. Якобы неуплата электросетям. Ну, может, она и правда была, та неуплата… Короче, Тамара выпала в осадок и перебивалась случайным журналистским хлебом до тех пор, пока Глебчик не загремел со своих горних высей. Но Мидас – он и в Африке Мидас. На Чужанина, вернее, на эту его непропеченную партию, делаются какие-то политические ставки, денег у него опять куры не клюют, он собирает под свои знамена всех бывших друзей-приятелей, и тех, кому нагадил в душу, и тех, кому не успел. Но очень сомневаюсь, что ему удастся удержать в руках такую мстительную особу, как Тамара. Ведь она прекрасно понимает, что…
Римма осеклась и вопросительно уставилась на Юрия. Ему потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить: у них все-таки обмен компроматами, а не политинформация. Значит, настало его время подавать реплику. Ну что же, Римма ее честно отработала!
– Кстати, о телевизионном мастерстве. Призрак с набитой мордой оказался студийцем Тамары Шестаковой. Роль призрака была оплачена родителями убитого… который, между прочим, тоже посещал означенную студию, прежде чем решил ограбить, а то и убить участницу войны.
