Черный сорокопут - Маклин Алистер (читаем бесплатно книги полностью TXT, FB2) 📗
Сейчас от морской глади нас отделяло едва ли футов восемь. Я все таращился на судно, пытаясь определить его тип и размеры. Но небо, затянутое тучами, было невыгодным фоном. Мои наблюдения сложились приблизительно в такой черновой набросок. Судно широкое, длина - футов семьдесят, ну, двадцатью больше или меныле. И мачты - то ли две, то ли три. Вдруг дверь палубной надстройки распахнулась, яркий свет, хлынувший наружу из помещения, буквально ослепил меня.
Длинная тощая фигура быстро пересекла освещенный прямоугольник. Дверь тотчас закрылась.
- Ну как, босс, порядок? - В Австралии я не бывал, но австралийцев встречал изрядно. В данном случае акцент неоспоримо изобличал австралийца.
- Порядок. Они у нас в руках. И поосторожней с этим треклятым освещением. Мы загружаемся.
Посадка прошла без приключений. Палуба корабля плотро прижата к причалу. Тридцать дюймов вниз - и ты на палубе. На деревянной, дощатой, а не стальной. Это я засек сразу.
Когда все забрались на судно, капитан Флекк спросил:
- Готовы мы к приему гостей, Генри? - В голосе слышалось облегчение: слава, мол, Богу, рискованная кампания позади.
- Каюты готовы, босс, - ответствовал Генри мерзким грубым голосом. Показать им?
- А что, покажи. Я буду у себя. Повидаемся позже. И пожалуйста, без фокусов!
Генри направился к корме, мы - за ним, за нами - конвойные. Когда палубная надстройка осталась позади, он осветил фонариком крышку люка. Нагнулся, убрал болт, открыл люк, направил луч в зияющую дыру.
- Спускайтесь.
Я, отсчитывая ступеньку за ступенькой на отвесной стальной лестнице, иду первым. Сразу за мной - Мэри Гопман. Считаю: раз, два... Десять ступеней. Едва светлая головка Мэри оказывается на уровне палубы, люк захлопывается. Слышен скрежет задвижки. Еще две-три ступеньки вниз - и пора осмотреться.
Отвратительный каземат, непроглядно темная тюрьма. Впрочем, зачем сгущать краски? Тусклый светлячок пробивается сверху, сквозь щели люка, ведь в рубке на палубе горит лампа. Так что определиться в пространстве можно без помощи рук и передвигаться - без тросточки. Но все равно гнуснейшая резиденция, равных в мире не сыщешь. И вонища жуткая. Бубонная чума, а не запах. Разит - аж небесам тошно.
Единственный путь отсюда тот, что ведет сюда. Поближе к корме дощатая перегородка, между досками - щель. Бесполезная. Ничего сквозь нее не разглядишь, зато унюхаешь. Запах бензина. Значит, там машинное отделение. Поближе к носу - две незапертые двери. Одна - в примитивный сортир. Унитаз и раковина с краном. Из крана, если пожелаешь, хлынет вода - коричневая, солоноватая, но все-таки не морская... Вторая - в крохотную, четыре на шесть, каморку, почти полностью загроможденную койкой, кажется, без простыней, зато с одеялами, по первому впечатлению вполне приличными. В передней части трюма просматриваются - наверху, слева и справа - отверстия, по шесть дюймов в диаметре. Вероятно, вентиляция, не такая уж роскошь в предлагаемых обстоятельствах. Жаль только, что в эту безветренную ночь - да еще на стоянке - она бездействует.
Весь трюм от носа до кормы опоясан досками В четыре ряда. Два ряда, те что поближе к бортам, ограждают ящики, пирамиды ящиков вдоль всех стенок лишь возле вентиляторов - проемы, открывающие достул воздуху. Между внешними и внутренними рядами досок наложены в половину высоты трюма еще какие-то ящики да мешки. Между внутренними перилами, от машинного отделения до двух дверей на носу, - проход фута в четыре шириной. Под ногами у нас - деревянный пол со скребком и веником он не встречался, думаю, еще со времен коронации.
Я продолжал осматриваться, постепенно обретая хладнокровие; в душе теплилась надежда, что освещение, хотя и убогое, все же позволит Мэри Гопман изучить мою тщательно выверенную мимику: некий баланс беспокойства, безразличия и бесстрашия. Как вдруг свет у нас над головой вовсе померк, секундой позже с кормы донеслось характерное нытье, переходящее в вой, сомневаться не приходилось: ожил мотор. Судно завибрировало, дернулось вперед, притормозило, и я явственно различил топот босых ног и шлепанье сандалий - с корабля уходили лишние. Потом мотор заглушил все побочные звуки. Судно слегка накренилось вправо и отвалило от причала.
Я нащупал в потемках руку Мэри Гопман. Гусиная кожа, влажная, холодная. Извлек спичку из коробка зажег огонек. Мэри зажмурилась от неожиданности. Перепачканные волосы ее сбились набок. Отсыревший шелк облепил тело. Она беспрестанно дрожала. Только теперь я осознал, как холодно и мокро в этой норе. Резким движением я погасил спичку, сорвал с себя ботинок и принялся барабанить по перегородке. Никакого результата. Тогда я взобрался на ступеньку и стал обрабатывать кулаками крышку люка.
- Чего вы хотите? - спросила Мэри Гопман.
- Сервиса - хотя бы в минимальных дозах. Если нам в самое ближайшее время не вернут чемоданы, мне придется осваивать азы медицины, чтоб совладать с тяжелым случаем пневмонии.
- Может, уместней было бы завладеть экземпляром оружия, пускай даже легкого? - спросила она негромко. - Почему вы ни разу не спросили у них, с какой целью они нас сюда приволокли?
- Думаете, чтоб ликвидировать? Чушь! - Я попытался изобразить смешок, но он у меня не получился. Так, пустое хмыканье, и совсем не убедительное. - Уверен, они не намерены нас уничтожать. Во всяком случае, пока. С равной легкостью такой план можно было осуществить в Англии. И наконец, им незачем было ради столь элементарной операции доставлять нас на этот корабль. Грязная канава, мимо которой нас везли, да пара камней на шею - и дело с концом. Кроме того, капитан Флекк конечно же хам и проходимец, но на убийцу он, по-моему, не лохож. Звучало это правдоподобно. Я и сам бы поверил в свою версию, кабы повторил ее раз сто. Мэри Гопман молчала, словно обдумывая мои слова. Может, они и влрямь содержали крупицу здравого смысла.
Через пару минут мне наскучила крышка люка. Толку в моих джазовых упражнениях не было. Я перешел в другой конец трюма и там возобновил эту музыку. Каюты экипажа находились, по-видимому, за перегородкой, потому что реакцию я заполучил уже через полминуты. Кто-то лоднял крышку люка, и яркий луч фонарика прогулялся по трюму.
