Последний рассвет - Маринина Александра Борисовна (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
– Так положено, – объяснил Геннадий, с нескрываемой насмешкой глядя на молодого напарника. – Все считается металлом и камнями какого-то определенного цвета, пока эксперты не установят, что это за камни и что за металл. Может, это стразы, бижутерия. И даже скорее всего это именно так и есть. Вы же не ювелиры, разве вы на глазок можете определить, что вам показывают?
– Но Женя сказала… – осторожно попыталась возразить Дорожкина-старшая.
– Ну и вы говорите, – усмехнулся Колосенцев. – Откуда у вашей подруги может быть такое украшение? Вы что же думаете, его напрокат за три копейки отдадут? Наверняка потребуют залог в размере полной стоимости изделия, а оно стоит огромных денег, если там все так, как вы мне тут рассказываете. Откуда у нее такие деньги? Она что, подпольная миллионерша? И она везла такое дорогое колье в сумке на метро?
– Нет, у нее муж богатый и вообще…
– Какой еще муж?
– Ну как же, Игорь Панкрашин, он создал фонд помощи детям, он крупный бизнесмен, у него денег много. И не на метро Женечка ездила, не думайте, ее водитель возил. Ей Игорь машину с водителем дал.
– Не смешите меня, – фыркнул Колосенцев. – Как у такого человека может быть такая жена? Наверняка они просто однофамильцы.
– Да нет, что вы, – горячо и торопливо заговорила Татьяна Петровна. – Мы Игоря знаем с молодости, мы с Женечкой вместе работали в одной организации много лет, дружили семьями, еще при советской власти, пока Игорь бизнесом не занялся и не разбогател. Тогда уж я перестала к Жене в гости приходить, только она ко мне.
Колосенцев открыл паспорт убитой и внимательно изучил штамп о регистрации брака. Все совпадает, зарегистрирован брак с Панкрашиным И. Н. И все равно он сомневался.
– Почему ваша подруга так странно одета?
– Почему странно? – В голосе Татьяны Дорожкиной звучало неподдельное удивление. – Нормально она одета, как всегда одевалась. Да мы все так одеваемся. Что не так-то?
– Да все не так, Татьяна Петровна, уважаемая! – с досадой произнес оперативник. – Если у нее такой состоятельный муж, то почему у нее нет своих украшений? Почему на ней пуховик, купленный в дешевом магазине, и ботинки, так хорошо поношенные, что даже трудно понять, в каком году их сделали. Не бывает у бизнесменов и руководителей фондов таких жен. Вы уж меня простите, не хочу лично вас обидеть, но мне нужно установить истину, а все, что вы мне тут рассказываете, на истину как-то мало похоже.
Татьяна Дорожкина принялась многословно объяснять, что Женя всегда такой была, украшения не носила, дорогую одежду не покупала, ей не надо. Трудно в это поверить, но это именно так. Она настоящая жена и мать, для нее главное – семья, дети, у них с Игорьком четверо детей и трое внуков, она привыкла нянчиться и заниматься хозяйством и воспитанием, а не цацками и шмотками.
Колосенцев вздохнул: ох, уж эти бабы! Вечно у них голова какой-то дурью забита… Вот ведь лепит черт знает что – и сама в это верит. Более того, надеется, что и другие поверят. Но раз у Панкрашиной было с собой колье, то вполне возможно, именно оно и было истинной целью преступника, а не кошелек и не мобильный телефон. Значит, в первую очередь под подозрение должны подпасть те, кто знал, что у потерпевшей должно было быть с собой украшение. Настоящее или нет на самом деле – вопрос десятый, главное, что она всех уверяла, будто оно настоящее, стало быть, преступник тоже должен был в это поверить. Первые подозреваемые – члены семьи убитой женщины, но это как-то уж совсем маловероятно: зачем убивать мать, если у отца денег куда больше? Вторые – мать и дочь Дорожкины. Но они твердят, что сидели в квартире безвылазно, и это подтверждают соседка и ее муж. Конечно, убедительно, но кое-что не вяжется.
– Вот Панкрашина позвонила в домофон, – вкрадчивым голосом начал Геннадий. – Вы ей открыли дверь подъезда, а она не поднялась в квартиру. Почему вы не забеспокоились? Почему не вышли на лестницу? Почему сидели дома до тех пор, пока не услышали шум и голоса в подъезде? Ведь прошло уже очень много времени.
Татьяна Дорожкина смотрела на него растерянно и недоуменно.
– Но Женя никогда не звонила в домофон, она давно уже знала код и открывала дверь всегда сама.
Жаль. Такая хорошая была зацепка, можно было вставить в маленькую щелочку остренький клинышек и расколоть… Не получилось. Ладно, будем действовать дальше.
Оперативники поблагодарили свидетелей и направились к выходу из квартиры. Роман Дзюба, заливаясь краской смущения, все-таки утащил с тарелки последний бутерброд с сыром и дожевывал его уже на ходу.
– Смотри, что у нас получается, – говорил Геннадий, пока они шагали по лестнице с восьмого этажа на первый, поскольку лифт по-прежнему был заблокирован, чтобы спускающиеся сверху жильцы не мешали работать следственно-оперативной группе. – С Дорожкиными мы пролетели. Следующий подозреваемый – водитель, который наверняка знал, что хозяйка позавчера ездила в бутик за колье и сегодня должна была его возвращать. Он привез ее к Дорожкиным, зашел вместе с ней в подъезд, убил, забрал колье и уехал. Так что давай-ка, Ромчик, связывайся с мужем потерпевшей, выясняй личность водителя. И кончай жрать в таких количествах, скоро в дверь пролезать не будешь. Или ты надеешься, что Ленка на тебя внимание обратит за твою необыкновенную сущность? Ленка обычная девчонка, не лучше и не умнее других, ей фактурку подавай, а не богатство душевных качеств. Девочки любят красивых и успешных, а не толстых и смешных, учти это. На твоем месте я бы уже давно или сбросил вес, или перестал париться по поводу Ленки. А то дождешься – я ее уведу, ты ведь наверняка заметил, какими глазами она на меня посматривает. Уведу и брошу через месяц. Нужна она тебе будет обесчещенной и брошенной, как в старину говорили?
Дзюба надулся. Уже два года он безответно страдает по Лене Рыженко, дочке Надежды Игоревны, следователя из следственного комитета. А Лене нравится Генка Колосенцев, томный красавец, который к ней совершенно равнодушен, его вообще ничего, кроме игр, не интересует. И хотя девушка Геннадию не нужна и не интересна, он не упускает возможности позлить Романа и вызвать в нем жгучую ревность.
Офис Игоря Николаевича Панкрашина находился в многоэтажном деловом центре. В приемной кроме секретаря сидел мужчина в куртке, лицо его было напряженным и бледным, пальцы рук судорожно сцеплены на колене.
– Мы из уголовного розыска, – представился Колосенцев. – Вам должны были звонить…
– Да-да. – Секретарь, дама средних лет и очень делового вида, явно была не в своей тарелке: видно, печальная весть о гибели жены босса уже облетела всех. – Вы подождите, пожалуйста, Игорю Николаевичу стало плохо с сердцем, мы вызвали врача из медпункта… Он велел найти водителя Евгении Васильевны, вот он сидит. – Она кивнула в сторону мужчины в куртке.
Водитель при этих словах встрепенулся и поднял на оперативников полные ужаса глаза.
– Бери водителя, – скомандовал Колосенцев Дзюбе. – А я подожду, пока к Панкрашину можно будет войти. – Он тут же послал секретарю одну из самых своих располагающих улыбок и осведомился: – У вас найдется где-нибудь местечко, чтобы мой коллега мог побеседовать с водителем?
– Я открою вам переговорную, она сейчас свободна, – кивнула секретарь.
Роман вошел в просторную, хорошо проветренную комнату и уселся в торце длинного стола. Следом протиснулся водитель, его трясло так, что он с трудом двигался. Замерев на секунду в дверях, он неверным шагом проследовал к противоположному концу стола.
– Не нужно садиться так далеко, – мягко проговорил Дзюба. – Иначе нам придется кричать. Садитесь поближе.
Минут десять ушло на то, чтобы водитель по фамилии Шилов пришел в себя и обрел способность говорить более или менее внятно. Опыт оперативной работы у Дзюбы был хоть и невелик – три года всего, но уже вполне достаточен, чтобы понимать: при разговоре с сотрудником полиции человек может страшно нервничать по множеству причин, и причастность к преступлению – только одна из них. Только одна. Ее нельзя сбрасывать со счетов, но нельзя и забывать о других возможных причинах.
