Тарантул - Валяев Сергей (книги полностью бесплатно .txt) 📗
При удачном стечении обстоятельств я прибывал к пункту назначения около трех часов ночи. Время детское и, авось, Иван будет рад моему шумному появлению, как и все окрестные деревеньки. Минут пятнадцать на тары-бары, и в обратный путь. Узнаю ли я что-нибудь неожиданное и новое? Неизвестно. А если это шалит мое воображение? Какая может быть связь между Алисой и Вирджинией, кроме странной их схожести. Последняя, помнится, сама все рассказала о «Красной стреле». Все ли? В том-то и дело, что участники праздничного фуршета сдерживают свои чувства и не торопятся схавать без пользы для организма залежалые бутербродики с килькой. Все с ложками наперевес ждут появления халдея с бочонком волжской икорки. Что может быть прекраснее крупной и горьковатой градинки, лопающейся с чмокающим смаком на фарфоровом зубе! Бздынь! Какое услаждение, господа! За такое можно вытерпеть любые гримасы судьбы. Вопрос в другом, господа: кто, тот прислужник, катящий бочонок на центр парадной залы? Не я ли, ваш покорный слуга? Да, это я, что весьма неприятно для самолюбия и честолюбия молодого человека. Неприятно-с.
За бортом авто проплывали ржавые огни огромного столичного мегаполиса, накрытого моросящейся пеленой, как полиэтиленовой пленкой. Гигантская теплица, где прорастают и гибнут за сутки тысячи и тысячи человеческих зерен. Удивительное и необъяснимое круговращение в природе. Зачем и почему? Вопросы, на которое все просвещенное человечество не может определить верные ответы.
Ближе к полуночи трасса опустела: любителей свернуть шею на многокилометровом катке находилось все меньше и меньше, и мой джип свободно летел над центральной разделительной полосой, как по монорельсе. Я и машина — были одно целое, превратившись в механизированного кентавра. Моя кровь перетекла в бензопроводные кишки авто. Мое сердце пульсировало в такт движкам мотора. Шкалу на спидометре затягивало в омут, выражусь изящным слогом, безрассудства. Потому, что скорость за сто километров на таком ледовом панцире…
Неверное движение, потерянные болты-гайки или все тот же короб с промороженными засрацкими цыплятами, выбоина под ледовым стеклом — и все: бесконечность пути превращается в конечную остановку для отмучившегося счастливчика, пережатого искореженным рванным железом…
Я родился в рубашке? Она была мокрой от пота и, облепив тело, будто защищала меня. Или это мой ангел-хранитель, скользящий впереди заиндевевшим облачком, разметывал в стороны болты-гайки и цыплячье отечественные тушки, похожие в профиль на американских засушенных кондоров. Или, вполне возможно, мне помогал Чеченец, грезящий получить полную независимость. (Свободу от жалкой и ничтожной плоти?).
Словом, полет прошел по штатному расписанию. Вот только карликовая планета Стрелково не ждала своего героя. Тихие и печальные домики с крестами окон холмились меж сугробов. Мутные фонари на редких столбах скрипели от порывов ветра. Забрехали апатичные псы. Я, притормозив авто у ворот дома, где гуляла и пела свадебка, притопил сигнал: бип-бим-биии-бип.
И был услышан — собаки затрехали веселее, мерзлые окна налились уютным домашним восковым светом, замельтешили искаженные тени. Я уж был не рад своему беспощадному вторжению в частную жизнь мирных селян. Но что делать, если проклятые обстоятельства диктуют свои условия.
Покинув джип, потрусил к калитке, туркнул её в сторону, как человека, и побежал к дому. Дверь там уже открывалась с металическим пристуком и чертыханием: кого занесло в нелегкий час? Пыхнуло кислым теплом, тявкнул придушенный сном младенец, всклокоченный Петюха в накинутом полушубке шало пялился на меня, разумеется, не узнавая. Я напомнил о себе и свадьбе, которая все пела и плясала, и места было мало всем её участникам, и спросил, где найти Ивана?
— Какова Ивана?
— Стрелкова.
— Тута пол-деревни Иваны.
— И у вас родился Ваня, — вспомнил. — Поздравляю.
— Спасибо.
Не знаю, чем бы закончилась наша содержательная беседа, да на счастье проявилась Зинка с подвижным личиком мелкой пакостницы.
— Энто каков Ванька-та? — пискнула она.
— У которого племяш Егорушка, — нашелся я.
— Ааа, — всплеснула руками. — Так угоре Ванечка, что ни на есть угоре, во бяда какава!
— Как угорел? — открыл рот от удивления. — Где, когда?
И получил обстоятельные и скорые, (своеобразные по произношению) ответы: в новогодню ночу Иван гульхнул до крайности и так, что уся родня гукнула ево со двора, уж больна безобразвничал и мешкал людям культурна отдыхати перед икраном теревизора. Иван и завалися в баняху соседску, протоплену, вроде горшка у печи. Утомилси от тепла, да и не приметь, что заслонка-то крыта… Угоре, что ни на есть угоре, во бяда какая-то. Схоронили з Ванечкой-чеченским, уж боле недели как…
Когда я пришел в себя от такого сногсшибательного, в прямом смысле этого слова, известия и народной речи, то поинтересовался: в каких родственных отношениях состоит деревня Стрелково и женщина по имени Алиса?
— Ализа? — удивилась Зинка. — Дык у нас сроду Ализов не бывалоть. Да, Петюха?
— Не бывалоть, — подтвердил тот со всей залупихинской ответственностью.
— Не бывалоть, — повторил, ломая язык. (Велик и могуч русский язык, что там говорить.). — А Егорушку где…
— Найтить? — перебила социально-активная Зинка. — Петюха, проводь… Проводь-проводь, — и неожиданно захихикала в кулачок, прикрывая щербатый роток. — Он, поганець, у Груньки Духовой, вдовуха известна…
Я понял, что мне лучше ретироваться, пока я не забыл родной язык и пока могу контролировать свои чувства и действия, то есть желание удавить молодуху возникло непоколебимое.
Я вернулся в автомобильчик, надежный, как крепость города Козельска. Здесь, почувствовав себя увереннее, я попытался проанализировать ситуацию. Да, какой может быть анализ, когда нет человека? Он был — и его нет.
«Угоре», как выражается колоритная представительница народных масс. И в этом слове заключается трагикомический смысл всего нашего азиатского, дикого и нелепого бытия. Наш расхристанец и распи…дяй при желании способен горы превратить в пустыню, а пустыню — в море, а море — в реки, а реки — повернуть вспять, равно как поменять все физические законы природы, куда не вмещается его привольная душа. А после всех праведных трудов, затопить банюху по-черному, залить в себя по макушку медовухи-солодухи и… «угоре».
Хотя в данном конкретном случае, я больше, чем уверен, мы имеем дело с элементарным убийством. Иногда участники представления должны уйти со сцены жизни, чтобы не мешать живым развивать увлекательный сюжет дальше. Иван полностью доверился чужой воле и в результате, выполнив её (моя встреча с Алисой? Предновогодний телефонный звонок мне?), был уничтожен самым что ни на есть народно-традиционным методом: «угоре». И пойти, докажи, что это не так.
Еще один яркий представитель народа Петюха наконец вываливается из дома и дергается к машине. Иногда мне встречаются парочки, похожие на будущее России в лице таких, как Петюха и Зинка; нет, я ничего не имею против этих славных людишек-блядишек; ради Бога живите и размножайтесь, лишь хочу получить ответ на вопрос: как? Как и каким таким чудным способом вы сноситесь друг с другом, чтобы получить потомство. Ибо естественный путь: пестик в тычинку, для вас невозможен по причине физической непривлекательности и омерзительности. Лучше уж «угоре», чем такая lоve, blya, story.
— Ну, шо? Поехали? — клацает зубами Петюха, которого так грубо вырвали из-под теплой меховой заплатки женушки.
— На, для сугреву, — перехожу на древнеславянскую вязь, тиская новому спутнику армейскую фляжку.
— А шо тута?
— Бздынь!
— Чегось?
Я делаю перевод: коньяк Napoleon, мать твою залипухинскую так! Петюха крупными глотками заглатывает клопиную бурду, поставляемую нам по бартеру за наш же газ-лес-нефть из запендюханной французской деревушки Шампань.
— Уф! Крепка, здраза! — чужой щетинистый кадык передергивается, как затвор винтовки Драгунова.
