Дело Аляски Сандерс - Диккер Жоэль (мир бесплатных книг .TXT, .FB2) 📗
– Отличная работа, – поздравил нас Лэнсдейн. – А что насчет Эрика Донована?
– Эрик Донован состоял в любовной связи с матерью Уолтера Кэрри и шантажировал ее. Это могло быть вполне достаточным мотивом, чтобы Уолтер огульно его обвинил. Что касается пуловера, испачканного кровью жертвы, то Эрик всегда утверждал, что одолжил его Уолтеру, и теперь это подтверждает мать Уолтера.
– То есть вы хотите сказать, что все улики против Эрика Донована отпадают? – спросил шеф Митчелл.
– Остается вопрос с принтером, на котором печатались письма с угрозами, – уточнил я.
– Кстати о принтере, – добавила Лорен, – Саманта Фрэзер произнесла загадочную фразу: “Говенный принтер, я его верну в ‘Дьютис’”.
– “Дьютис”? – переспросил шеф Митчелл. – Магазин, который был в Маунт-Плезант?
– Надо выяснить, – ответила Лорен.
– Что это за “Дьютис”? – спросил Лэнсдейн.
– Был такой магазин электроники в Маунт-Плезант, – пояснила Лорен. – Владелец довольно специфический, не злодей, но жуликоват, несколько раз разорялся. Сами понимаете, что за типаж. “Дьютис” закрылся то ли четыре, то ли пять лет назад. С тех пор его владелец открыл лавку уцененных товаров неподалеку от Вулфборо.
– Думаете, это как-то связано с принтером Эрика Донована? – спросил Лэнсдейн.
– Трудно утверждать наверняка, – сказал я, – но в любом случае надо копать.
– Почему Саманта прямо одержима этим принтером? – продолжил Гэхаловуд. – Похоже, она эту фразу твердит как заклинание. “Говенный принтер, я его верну в ‘Дьютис’”… Что это все значит?
– Не там ли Эрик покупал принтер в свое время? – спросил я.
– Спросим у него, – ответила Лорен, – но я почти уверена. В Маунт-Плезант все отоваривались в “Дьютис”. Цены там были ниже некуда. Но с товаром вечно были проблемы. Люди быстро это поняли и прекратили туда ходить. Потому магазин и разорился.
В тот день мы сделали то, чего не сделали Гэхаловуд с Казински в 1999 году: связались с фирмой – производителем принтера, который был тогда у Эрика. Офис компании находился в Сиэтле. Провисев на линии два часа, пока нас перебрасывали из одной службы в другую, мы наконец нашли человека, способного предоставить нужные сведения.
– В общем, эта модель была запущена в 1997 году. Ничего особенного с ней не связано, кроме одной бракованной партии, полученной с завода в апреле 1998 года.
– Бракованной? В каком смысле бракованной? – спросила Лорен.
– Вот я вижу, что эту партию отправили как раз в Нью-Гэмпшир. По отчетам оптовика, не больше двухсот штук. Но не волнуйтесь, так или иначе нам почти все вернули.
– Какого рода был дефект?
Служащий порылся в отчете:
– Похоже, какая-то проблема с печатающей головкой, она оставляла небольшой след. На глаз почти незаметно, но мы все же отозвали аппараты.
Мы с Гэхаловудом и Лорен остолбенели.
– Как же мне в голову не пришло, что это мог быть серийный дефект? – обругал себя Гэхаловуд.
Главный офис в Сиэтле больше ничем не мог нам помочь: возвратом партии занимался региональный оптовик. Торговый представитель оптовой базы, находившейся в Манчестере, штат Нью-Гэмпшир, занимал свой пост уже пятнадцать лет и прекрасно помнил Нила Роуга, владельца “Дьютис”. Он рассказал по телефону:
– В сущности, неплохой парень, но мы с ним больше дел не ведем.
– Почему?
– Он был нечестным. Когда случались возвраты дефектных товаров, несколько раз не извещал клиентов, не хотел возиться с бумажками. Это неправильно.
– Нельзя ли поподробнее? – попросил Гэхаловуд.
– Когда с завода поступает бракованный товар, а такое случается, уж поверьте, его возвращают и заменяют. Это вопрос не только этики: представьте, что дефект, например, приведет к короткому замыканию и в вашем доме возникнет пожар. Виноват будет производитель, а это судебный процесс с колоссальным возмещением убытков. Так что, если возникает проблема, производители связываются с оптовиками, а те связываются с розничными продавцами. Вернее, это тогда так было. Сейчас, когда есть интернет, имейл и все такое прочее, можно связаться напрямую с покупателем, но раньше именно продавец должен был отслеживать проданный товар.
– И я так понимаю, Нил Роуг из “Дьютис” этого не делал, верно? – спросила Лорен.
– Никогда. Ему было наплевать. Говорил: “Что продано, то продано” – и отказывался извещать клиентов.
– Значит, если я правильно понял, – резюмировал Гэхаловуд, – “Дьютис” мог в 1998 году продать несколько принтеров с таким дефектом.
– Наверняка. Надо у него спросить.
Что мы и сделали. Нашли Нила Роуга в лавке уцененных товаров на въезде в Вулфборо.
– Им бы только на других вину свалить, – негодовал Нил. – Шлют вам несусветные письма с невообразимыми указаниями. Вы обязаны немедленно заменить все аппараты либо вернуть клиенту деньги, потом заполнить кучу бланков, отправить обратно бракованные машинки за свой счет и сто лет сидеть ждать, когда большие начальники соберутся все утвердить и возместить вам расходы. Вечно все шишки на мелкий люд валятся, чтоб им!
– Значит, вы не извещали покупателей, чтобы они вернули принтеры? – поняла Лорен.
– Ну уж нет! Когда мне приходит извещение о возврате товара, я это письмо прямиком в мусорку отправляю! А когда меня спрашивают, говорю, что ничего не получал. Это ведь доставка должна доказывать, что ты получил письмо, так?
– Почему, когда арестовали Эрика, вы не сообщили, что продали ему принтер? – спросил Гэхаловуд.
– Ну и вопрос, ничего себе! Откуда же я знал, что принтер как-то связан с полицейским расследованием? Я продаю электронику, вот и все. Я вам не Шерлок Холмс!
– Кому еще вы продали принтеры из той же партии, что Эрику?
– Пф-ф! Задачка, однако, вспомнить имена спустя одиннадцать лет. Я уже не помню, что сегодня на ланч ел.
– Льюису Джейкобу, например? – подсказала Лорен.
– Ах да, забавно, что вы про него заговорили, я как раз об этом подумал. Если уж кого и помню, так его. Он мне притащил принтер обратно, заявил, что тот вытворяет невесть что. Вроде как печатает по несколько раз одни и те же страницы. Я его проверил, ничего такого не заметил. Но он мне такой скандал закатил, хотел гарантию в ход пустить, а я не мог, потому что не стал отзывать товар. Короче, он так наседал, что пришлось проворачивать всю эту долбаную идиотскую процедуру возврата производителю, у меня это прорву времени отняло. Мы с тех пор разругались. Он больше ни разу не заходил ко мне в магазин, а я ни капли бензина не покупал на его заправке.
– Когда это случилось?
– Вот этого не помню. Может, та же модель принтера была, про какую вы говорите, может, другая. Загадка.
Если принтер вернули на завод, его наверняка можно было отследить. И действительно, юридический отдел изготовителя хранил все дела по возврату за последние двадцать лет – главным образом чтобы продемонстрировать строгий учет и контроль в случае судебного процесса.
Мы просидели там целый день, но в конце концов добыли два важнейших факта: во-первых, принтер Эрика, серийный номер которого фигурировал в полицейском досье, принадлежал бракованной партии; во-вторых, Льюис Джейкоб вернул модель из нее же. Возврат был сделан 3 марта 1999 года. Это означало, что Льюис Джейкоб мог быть автором анонимных писем Аляске и впоследствии избавился от принтера. Что же имела в виду Саманта Фрэзер, когда твердила: “Говенный принтер, я его верну в ‘Дьютис’”?
Под конец дня мы поставили в известность об этом факте шефа Лэнсдейна.
– Значит, если я верно понял, существовало несколько принтеров с таким же дефектом? – спросил он.
– Двести на весь штат Нью-Гэмпшир, – ответил Гэхаловуд. – Из них по крайней мере два в Маунт-Плезант, но, вероятно, больше.
– Подозрение падает на заправщика?
– Очень возможно. Это значит, что он мог быть автором тех писем.
Лэнсдейн на секунду задумался:
– Но это не объясняет, почему одно из писем с угрозами нашли у Эрика…
