Красный гаолян - Янь Мо (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Пулемёты Лэна были полностью уничтожены. Дедушка крикнул:
— Доугуань!
Отца придавило двумя тяжёлыми трупами. Он вообще-то не собирался притворяться мёртвым, а, наверное, решил, что уже умер, поскольку всё его тело было в горячей крови, то ли чужой, то ли своей. Услышав крик дедушки, он поднял голову из-под трупа, вытер перепачканное кровью лицо и отозвался:
— Я тут, пап…
Из-за дамбы, словно грибы после дождя, начали выскакивать солдаты Рябого Лэна. С винтовками наперевес они кинулись вперёд, а через сто метров по ним открыли огонь опомнившиеся бойцы Цзяна. Пистолеты-пулемёты, которые они отобрали у конного отряда Пятого Заварухи, стреляли очень громко, и солдаты Лэна, словно черепахи, вжимали головы в плечи.
Дедушка чуть приподнял труп и помог отцу вылезти.
— Ранен?
Отец подёргал руками и ногами.
— Нет. А в заднице рана — так это меня Восьмая армия.
— Братцы, уходим! — велел дедушка.
Больше двадцати членов братства, забрызганные кровью, встали, опираясь на винтовки, и, пошатываясь, направились на север. Солдаты Цзяна не стали по ним стрелять, а отряд Лэна сделал несколько выстрелов, но всё впустую: пули летели слишком высоко, издавая пронзительный свист.
За спиной раздался выстрел. Дедушка почувствовал, будто кто-то стукнул его по загривку, и весь жар тела сосредоточился в этой точке. Дедушка провёл рукой — вся ладонь была в крови. Он повернулся и увидел, что Чёрное Око с выпущенными кишками распластался на земле, словно жаба, и мигает своим огромным чёрным оком — раз, второй, третий, а на лице застыли две золотистые слезинки.
Дедушка еле заметно улыбнулся Чёрному Оку, легонько кивнул, взял отца за руку и тихонько пошёл прочь.
За спиной снова раздался выстрел.
Дедушка протяжно вздохнул. Отец обернулся и увидел, что на виске у Чёрного Ока маленькая чёрная дырочка, а на обгоревшем от порохового дыма лице висит ниточка белой жидкости.
Ближе к вечеру отряд Лэна окружил отчаянно сопротивлявшихся солдат Цзяогаоской части и дедушкиных бойцов из «Железного братства» рядом с похоронными атрибутами, подготовленными для бабушкиных похорон. У тех и у других кончились боеприпасы, они скучились, стиснув зубы, и налитыми кровью глазами смотрели, как надвигается седьмая рота отряда Лэна, подоспевшая на подмогу. Заходящее солнце заливало своими лучами чёрную стонущую от боли землю. На ней лежали вповалку взращённые на кроваво-красном гаоляне сыны и дочери дунбэйского Гаоми, и не было им числа. Кровь текла ручейками, соединяясь в кровавые реки. Запах крови привлёк воронов, от природы любящих мертвечину, они забыли вернуться в свои гнёзда и кружили над полем боя. Большая часть птиц летала над трупами лошадей — так прожорливые дети стараются отхватить сначала кусок побольше.
Бабушкин гроб уже показался из-под большого паланкина, его поверхность испещряли белые крапинки — следы от пуль. Несколько часов назад гроб служил защитным экраном в борьбе Восьмой армии и «Железного братства» с отрядом Лэна. На жертвенниках вдоль дороги жареных уток, кур, свинину и баранину расстреляли в труху. В ходе боя солдаты Восьмой армии отстреливались, поглощая еду для жертвоприношений.
Несколько солдат Цзяогаоской части кинулись в атаку со штыками наперевес, но огонь отряда Лэна уложил их на землю.
— Руки вверх! Сдавайтесь! — закричали солдаты Лэна, выставив винтовки.
Отец с Мелконогим Цзяном переглянулись, но не сказали ни слова и почти одновременно подняли руки. Вслед за ними перепачканные свежей кровью руки подняли и остатки их разбитых армий.
Командир Лэн в белых перчатках, окружённый охранниками, подошёл к ним, хохотнул и сказал:
— Командир Юй! Командир Цзян! Вот и снова свиделись! Как говорится, для врагов всякая дорога узка. О чём сейчас думаете?
Дедушка скорбно воскликнул:
— Сожалеем!
Цзян сказал:
— Я доведу до сведения Гоминьдана в Яньани про ваши чудовищные преступления, про то, что вы нарушили единый антияпонский национальный фронт!
Рябой Лэн хлестнул его кнутом и выругался:
— Чёртова Восьмая армия, кости хрупкие, зато язык острый!
Затем он махнул своим подчинённым:
— Уведите их в деревню.
Отряд командира Лэна разместился на ночлег в нашей деревне. Пленных солдат Цзяогаоской части и бойцов «Железного братства» согнали под навес из циновок и выставили охрану — двадцать солдат с пистолетами-пулемётами. Ради жизни других людей никто не отваживался на безрассудные поступки, всю ночь не затихали стоны раненых и плач молодых парней, тосковавших по матерям, жёнам или возлюбленным. Отец словно раненый птенчик прижимался к дедушкиной груди, слушая, как бьётся его сердце, то быстрее, то медленнее, словно ритмичная музыка. Обласканный тёплым южным ветерком, отец сладко заснул. Он видел во сне какую-то женщину, которая была похожа одновременно и на бабушку, и на Красу, и горячими пальцами теребила его перчик, весь в шрамах, отчего вдоль позвоночника прокатилась дрожь, подобная внезапному грому… Отец резко проснулся в полном расстройстве. Из полей доносились стоны раненых. Он вспомнил детали сна, удивился и испугался, но не решился рассказывать дедушке, а тихонько сел и из-под навеса глядел на узкую полоску Млечного Пути, а потом внезапно подумал: ведь мне скоро шестнадцать!
Когда рассвело, солдаты из отряда Лэна разобрали несколько навесов, раздобыли несколько больших мотков верёвки и связали пленных по пять человек, а потом привязали к ивам, где вчера ещё паслись кони «Железного братства». Мелконогого Цзяна, дедушку и отца связали вместе и отвели к самому крайнему дереву: отец шёл впереди, за ним дедушка и самым последним Мелконогий Цзян. Под ногами отца булькала жидкая грязь — земля пропиталась лошадиной мочой, там-сям попадались кучи конского навоза. Эти кучи растоптали человеческие ноги, и в них поблёскивали покрытый густой слизью жмых и гаоляновые зёрнышки. Лекаря и его мула уже объели до окровавленного скелета, а под одиноким деревом в излучине возвышалась могила Большезубого Юя. Тот лотос всё ещё был на месте, вода поднялась, и цветы тянулись вверх, а на поверхности воды плавали свежие лотосовые листья величиной с ладонь. Излучину затянула желтоватая ряска, в которой жабы прокладывали дорожки зелёной воды, но ряска быстро смыкалась. Проходя мимо земляного вала, отец увидел, что в поле сохранились следы вчерашнего побоища. Остатки похоронной процессии лежали на дороге словно огромный расчленённый удав. Десяток солдат из отряда Лэна топорами и штыками разрубали трупы коней. В прозрачном воздухе висел тёмно-красный запах крови.
Он услышал, как командир Цзян протяжно вздохнул и с ненавистью обернулся. Обернулся и дедушка. Отец увидел, как дедушка и Мелконогий Цзян уставились друг на друга, на их лицах застыло скорбное выражение, под уставшими веками глаза утратили блеск. Рана на дедушкином плече загноилась, от неё исходил запах тухлятины, который привлекал красноголовых зелёных мух, облепивших останки мёртвого мула и труп его хозяина. Повязка на ноге Мелконогого Цзяна сползла и теперь болталась на щиколотке, словно кишка, а из раны, нанесённой дедушкой, всё ещё сочилась кровь.
Взгляды дедушки и Мелконогого Цзяна встретились, оба приоткрыли рты, словно хотели что-то сказать, да так и не сказали. Отец тоже вздохнул и отвернулся. Перед его взором простиралась чёрная равнина, окутанная белёсым туманом. Над равниной громко рыдали души невинно убиенных, от их голосов у отца стучало в ушах, перед глазами всё плыло. Он видел, как солдаты из отряда Лэна переносят на берег куски пропитавшегося кровью конского мяса, а над их головами на дерево взлетает ворон, держа в клюве конские кишки.
К деревьям в излучине привязали более восьмидесяти бойцов из отряда Цзяна и членов «Железного братства», последних было около двадцати, и их распределили среди солдат Цзяогаоской части. Отец увидел, что один из членов братства, мужчина лет пятидесяти, громко рыдает. У него на скуле зияла большая дыра, возможно пробитая осколком гранаты, и слёзы затекали в неё. Стоявший рядом солдат Цзяогаоской части толкнул его плечом и успокоил:
