Прощай, Калифорния ! - Маклин Алистер (читать книги онлайн txt, fb2) 📗
Райдер сделал паузу.
- Как я говорил ранее, преступникам необходимы средства для закупки вооружения, а в хранилищах Сан-Франциско денег больше, чем у всех королей Саудовской Аравии и магараджей Индии, вместе взятых. И как я уже говорил, мой простой, лишенный воображения ум способен видеть только очевидное, а в данном случае, по крайней мере для меня, все настолько очевидно, что я не вижу здесь никаких изъянов. Ну, как вам мой сценарий?
- Он ужасен, - произнес Барроу. - То есть ужасен в своей неизбежности. Вероятно, все так и есть, во-первых, потому что это правильно, а во-вторых, потому что иного и быть не может. - Он оглядел присутствующих. - Вы согласны?
Все, кивнули за одним-единственным исключением. Исключение, как и следовало ожидать, представлял Митчелл:
- А что, если вы ошибаетесь?
- Вам обязательно быть таким упрямым и придирчивым? - воскликнул доведенный до белого каления Барроу.
Райдер никак не отреагировал, он только пожал плечами и сказал:
- Значит, я ошибаюсь.
- Да вы просто сошли с ума! Неужели вы возьмете на себя ответственность за смерть бесчисленного количества ваших сограждан?
- Вы начинаете утомлять меня, Митчелл. Собственно говоря, если забыть о вежливости, вы уже давно меня утомили. Я даже думаю, что вам самому следует проверить свою психику. Неужели вы думаете, что я проговорюсь о сделанных нами выводах - выводах, которые вы не разделяете, - за пределами этой комнаты? Или что я попытаюсь убедить кого-либо оставаться в своих домах в субботу вечером? Как только Моро увидит, что люди проигнорировали его угрозу, и узнает, по какой причине они это сделали, - а именно потому, что его планы оказались раскрыты, - то он, обуреваемый яростью и разочарованием, может зайти слишком далеко и действительно нажать кнопку.
* * *
Кафе с неудачным названием "Клеопатра" было просто отвратительной забегаловкой, но в тот лихорадочный, беспокойный и удушливый вечер оно обладало тем несомненным достоинством, что оказалось единственным открытым заведением неподалеку от офиса Сассуна. Вокруг находились десятки других кафе, но их двери были тщательно заперты владельцами, которые перетаскивали свои драгоценные пожитки на верхние этажи, если у них была такая возможность. Те же, у кого такой возможности не было, бежали в горы вместе с толпой паникеров.
Повсюду царил страх. Все умы и сердца были охвачены безумной спешкой, но только не физической: машины и люди практически не могли сдвинуться с места на запруженных улицах. Это был вечер эгоизма, злобы, зависти, ругани и антиобщественного поведения, проявляющегося в широких пределах от обычной грубости до откровенной агрессивности. Жители "королевы побережья" забыли про свою флегматичность.
Это был вечер тех, кого следовало бы классифицировать по нисходящей шкале от злонамеренных до имеющих преступные наклонности, судя по тому, как они проявляли сочувствие, христианское милосердие и братскую любовь к своим согражданам в часы испытаний: вступали в бешеные препирательства, осыпали окружающих проклятиями, размахивали кулаками, шарили по сумочкам, крали бумажники, били витрины крупнейших магазинов и универмагов. Люди беспрепятственно совершали все эти прегрешения, поскольку полицейские машины были неспособны сдвинуться с места.
Это была ночь пироманьяков. По всему городу вспыхивали маленькие пожары, зачастую по вине самих домохозяев, которые в спешке забывали выключить плиту, духовку или обогреватель. Пожарные бригады тоже оказались совершенно бессильны, и их единственным утешением оставалась слабая надежда, что значительное количество мелких возгорании будет мгновенно погашено завтра в десять часов утра.
Это была ночь не для больных и немощных. Пожилых дам, вдов и сирот отпихивали к стенам домов, а то и попросту сталкивали в сточные канавы их здоровые собратья, продолжавшие упорно стремиться в горы. Несчастные в инвалидных креслах вдруг поняли, что чувствовал возница на арене древнеримского цирка Максима, когда видел, как на первом же круге внутреннее колесо его колесницы отваливается. Хуже всего обстояло дело с безрассудными пешеходами: их сбивали машины, владельцы которых думали только о спасении своей семьи и въезжали на тротуар, чтобы обогнать менее предприимчивых, предпочитавших оставаться на дороге. Попавшие под колеса продолжали лежать там, где их переехали, потому что врачи "скорых" не могли добраться до них. Едва ли это зрелище можно было назвать поучительным.
Райдер взирал на все происходящее с отвращением и чуть ли не ненавистью к людям, хотя, по правде говоря, он находился в достаточно плохом настроении еще до того, как окунулся в сомнительные сибаритские удовольствия, предоставляемые кафе "Клеопатра". Возвращаясь вместе со всей группой из Калтеха, он равнодушно выслушивал бесконечные пререкания по поводу того, как лучше действовать, чтобы положить конец преступным деяниям Моро и его сподвижников. В конце концов, разочарованный и раздраженный, он объявил, что вернется через час, и ушел в сопровождении Паркера и Джеффа. Никто не пытался его отговорить. Было в Райдере что-то такое, что исключало саму мысль об уговорах, - Барроу и Митчелл со всеми их помощниками почти сразу поняли это. К тому же Райдер никому ничего не был должен и никому не подчинялся.
- Скоты, - с великолепным презрением бросил Луиджи, владелец кафе.
Он только что принес свежее пиво троим посетителям и теперь взирал на столпотворение, происходившее за его немытым окном. Луиджи называл себя космополитом в истинном смысле слова, проживающим в городе космополитов. Неаполитанец по рождению, он выдавал себя за грека и кое-как управлял своим кафе, которое считал египетским заведением.
- Canaille!*- Луиджи наивно полагал, что владение несколькими французскими словами усиливает его ауру космополита. - Все за одного, и один за всех! Дух покорителей Дикого Запада! Вот уж точно. Калифорнийская золотая лихорадка какая-то. Или Клондайк. Каждый за себя, и к черту всех остальных. Увы, боюсь, им не хватает афинского духа. - Он эффектно взмахнул рукой и чуть не свалился при этом на пол. - Сегодня здесь - прекрасное заведение, а завтра - потоп. А что Луиджи? Луиджи смеется над богами, потому что они всего лишь манекены, обряженные в одежды богов, иначе они не допустили бы катастрофы, постигшей этих глупых детей. - Немного помолчав, Луиджи задумчиво произнес: - Мои предки сражались при Фермопилах, - и наконец, побежденный собственным красноречием и земным тяготением вкупе с алкоголем, рухнул на ближайший стул.
