Топ-модель - Валяев Сергей (книги .txt) 📗
Лицом был худощав, с подвижной челюстью, подтверждающей упрямство и наличие воли. Короткая стрижка — не к бандитскому ли братству принадлежит наш Максимушка? «Наш» — ловлю себя на этом определении. Любовь с первого взгляда? Нет, конечно, просто человек вызывает симпатию. А таких сейчас мало.
— Господи, Маша, — голос Евгении, — на целую роту режешь?
Я обнаруживаю под рукой гору хлеба — действительно, что за чертовщина со мной происходит?
— Так, девочки и мальчики, — говорит сестра. — Руки вы помыли, теперь берите ложки.
— Мать, ты как наши командиры, — не выдерживает Павлов.
— Р-р-разговорчики в строю, — грассирует молодая хозяйка. — А то ложкой по лбу звездану!
— И зазвездит, — садясь за стол, признается «жених».
Мы заговорщически переглядываемся с ним, пока строгая сестра стоит к нам спиной, наливая суп в тарелки.
— Я все вижу, — выразительно говорит.
— Что, милая? — смиренно интересуется Максим.
— Маша строит тебе глазки, а ты — ей.
— Террор, — разводит руками «суженый». — Хорошо, что меня не видят отцы-командиры и мои боевые товарищи.
— Боевые товарищи? — не понимаю я.
И мне объясняют, что Максим оканчивает академию ФСБ. ФСБ? Да, Машенька, времена меняются, а служба безопасности, как была, так и будет. Нужно уметь защищать себя и свои интересы — в государственном масштабе.
— И в личном, — говорю я.
— Что? — не понимают меня.
— Уметь себя защищать.
— Это я уже испытал на собственной шкуре, — признается Павлов. Кстати, удар профессиональный.
Я смущенно признаюсь, что занятия тэквондо не прошли для меня даром. Мои новые друзья поражены: как, я занимаюсь боевыми искусствами? Так точно!
— Погоди, — волнуется двоюродная сестра. — А мне говорили: ты мечтаешь стать топ-моделью. Я даже тут своих подруг подняла. По тревоге. Они, кажется, уже провели разведку боем.
— Я гармонично развитая личность, — валяю дурака. — И могу все, уточняю. — Практически все.
— Ребята, а давайте выпьем, — предлагает Максим. — Нельзя, но за гармонично развитую личностью можно!
— Пусти козла в огород, — ворчит Евгения, но тянется к шкафу. — Есть «Улыбка», — сообщает, открыв створки. — Поулыбаемся, господа?
Через час я сидела на воздушном облаке и болтала ногами. И улыбалась во весь рот, чувствуя себя арлекином. Арлекин на облаках прелестно-прелестно. Видела бы меня мама? Впрочем, о маме плохо вспоминается, когда сидишь в тепленькой веселой компании.
Мы распивали бутылку сладкого вина, говоря обо всем и ни о чем. Было такое впечатление, что я знаю своих «собутыльников» лет сто. Они были милы и относились ко мне с родственной доброжелательностью.
— Маша, а ты уверена, что тебе это надо? — интересовалась Евгения.
— Что именно?
— Но эта… Высокая мода. Там — другой мир. Там свои законы. Там свои кумиры, свои боги…
— Она — тоже как богиня, — вмешивался Максим. — В приличном смысле этого слова.
— Как дам ложкой, — грозилась Женя. — Для тебя — я богиня. Понятно?
— Милая, ты не понимаешь…
— Все я понимаю, — и мне. — Маша, ухо надо держать востро. С такими супчиками.
— Она и держит, — грустил Максим. — Кулачки.
— Все, тебе пора, мой друг, — требовала Евгения.
— Куда?
— Повышать боевую и политическую подготовку! Как показывает практика, ты ещё недостаточно подготовлен для нестандартных ситуаций.
— Ну, мать…
Мне было приятно сидеть на облаке удовольствия и слушать легкомысленную болтовню новых для меня людей. В них чувствовалась сила и уверенность столичных жителей. По сравнению с ними я выглядела простосердечной провинциалкой, прибывшей покорять подиумные высоты в кедах. Кажется, мне ещё учиться и учиться, чтобы чувствовать себя легкой, свободной и независимой от тех или иных обстоятельств.
— Все, девочка устала. И от тебя в том числе, — решительно заявила Евгения, провожая навязчивого жениха. — А у нас впереди тяжелый вечер.
— А я?
— У нас будет девичник.
— Если родине надо, я тоже буду девочкой.
— Исчезни с глаз моих.
Я слышала эти голоса, раздающиеся из прихожей, и чувствовала, как приятная усталость обволакивает мое тело. Мне хватило рюмочки «Улыбки», чтобы губы склеились в улыбку и не расклеивались. Вот теперь буду ходить по подиуму, как дурочка, сказала я себе. Великолепно, Маша, продолжай в том же духе и через год превратишься в страшненькую спившуюся грымзу.
И с этой мыслью засыпаю и вижу родное море, оно празднично искрится под летним скучающим солнцем. Бетонные волнорезы уходят в море и напоминают подиумы. Да, это и есть подиумы, понимаю я. И по ним ходят не обжаренные пляжники в обвислых купальниках, а прекрасные, полуобнаженные и длинноногие дивы. И у каждой из них на руке — бирочка с цифрой. И вижу вдруг себя — да, это я, топ-модель с цифрой «7». «Семерка» моя любимая цифра, говорю себе во сне, значит, все будет хорошо. Все будет даже лучше, чем хорошо. И слышу, как мне рукоплещет волнами море…
Просыпаюсь от шума воды — потом понимаю: джакузи. Вспоминаю нашу встречу с Максимом. Кажется, мы понравились друг другу? Парень он заметный, косая сажень, как бы выразилась моя бабушка. И покорять его не надо, как горную вершину. Впрочем, он уже покорен Евгенией, и мне лучше держаться в сторонке. Двоюродная сестра моя — девушка решительная и огреет ещё тефалевой сковородкой. А мне надо думать о высоком, то бишь о Высокой моде. Вот моя хрустальная вершина, на которую карабкаться и карабкаться.
— Подъем, соня, — в комнате появляется обнаженная Женя: у неё крепкое тело, грудь с кофейными сосками, полноватые ягодицы, простоватые ноги. — Не топ-модель, — понимает мой взгляд. — Но мужчы-ы-нам, — иронизирует, нравится.
— А им все нравится, — ляпаю я. И спохватываюсь: — Ой, прости, я имела ввиду…
— Не суетись, Машка, — смеется сестра. — Я Дубровская! Будь проще и никогда не комплексуй! Все эти провинциальные штучки забудь. Здесь Москва. Будешь тюхтей, сожрут и не подавятся. Будь всегда начеку, как граната. Ты девочка красивая, значит, будут липнуть всякие спонсоры, бизнесмены, «новые русские», бандиты. Если не втюришься, сама в какого-нибудь недоумка, то всегда крути «динамо», но красиво. Никого не жалей, словам не верь, по блажи раздвинешь ноги — пойдешь по рукам. Ты меня поняла?
— П-п-поняла, — отвечаю, заикаясь, и признаюсь, что у меня такое впечатление: прибыла я не в цивилизованный город, а в лесную чащобу, кишащую всяческой нечистью.
— Совершенно верно, — говорит сестра. — Вурдалаки, кикиморы, лешие. Вампиры, — уточняет, — энергетические. Не смейся-не смейся, а наматывай на ус.
— А Максим?
— Что Максим?
— Он кто? В твоей квалификации.
— Он мой жених, — открывает шкаф. — Барахла много, а нацепить нечего. — Перебирает вешалки, на которых висят разноцветные одежды. — Так вот, Максима я сама воспитала и держу в узде. Он ещё брыкается, но…
— Он же не лошадь, — смею заметить.
— Правильно, он — конь, — вытаскивает из шкафа темно-синий костюм. От Версаче. А выглядит, как от Армани. Ну да, ладно!.. Так, о чем это я?..
— О конях, — напоминаю, — и кобылах.
— Машка, не груби, — грозит пальцем Женя. — Я могу лягнуть.
— Попробуй, — делаю стойку а`ля Ван-Дамм.
Сестра смеется — ишь ты, как девочка быстро учится. Если дело пойдет так дальше, то волноваться нечего: удар ногой в мужланский лоб — и выноси готовенького.
Для пущей убедительности я делаю балетное «па» — и носком ноги касаюсь хрустальной вазы, стоящей на буфете. Та, покачнувшись, остается на месте. Евгения пугается — любимая мамина вазочка!.. Я вспоминаю свою маму, и мое желание покорить столицу возрастает во сто крат.
Тут в прихожей трещит звонок. Женя спешит к входной двери. Оттуда слышу пронзительные и неприятные голоса. Они невозможно сюсюкают, и кажется, что во рту говорящих по килограмму цветных леденцов. Кто это к нам пожаловал?
Через секунду я знакомлюсь с сестрами Миненковыми. Они похожи на собачек породы пикинес — маленькие подвижные мордочки, выпуклые глазки, вздернутые носики и повизгивающие голоса. Галя — старшая сестричка приземиста, на клювике позолоченные очки, подчеркивающие как бы её общую интеллигентность. Младшая Алла — субтильная дамочка с обвислым бюстом. Личико обсыпано веснушками, как зернами ржи. Губы держит постоянно дудочкой, оттого они похожи на пикинесную попу.
