Римское дело комиссара Сартори - Энна Франко (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .TXT) 📗

— Эти деньги предназначались для рекламирования Кати, — наконец решился объяснить он.

— Какое рекламирование?

— По телевидению, как певицы. Катерина — хорошая певица, и Чарли Фонди обещал сделать ей рекламу.

Комиссар и бригадир обменялись взглядами.

— Вы хотите сказать, что передали деньги Чарли Фонди? — продол­жал наступать Сартори.

— Ну, так думает Катерина! — опустил глаза Дамма. — Частично это правда. Я дал Чарли Фонди миллион. Остальное.

— Остальное?

— Я взял себе.

— Большая любовь!.. — прокомментировал комиссар с презрением.

На ресницах блондинчика появились еще слезы, теперь уже бежавшие без стеснения.

— Из-за нее каждый вечер просаживаешь кучу денег, понимаете? — Дамма вдруг выпрямился. — Джин, виски, американские сигареты и все остальное в этом клубе. Она не отдает себе отчета в том, что я простой бухгалтер с тридцатью тысячами в месяц. Привыкла иметь дело с богате­ями, которые каждую ночь оставляют сотни тысяч лир в карманах Джино Саличе. Я весь в долгах и не знаю, как выйти из них, не знаю, не знаю!..

Он склонил голову на угол стола и разразился бурными, судорожными рыданиями. Комиссар поднял глаза и встретил взгляд бригадира. Острая, необъяснимая жалость к блондинчику пронизала его. Он прикурил сигаре­ту, сделал две глубокие затяжки.

В такие моменты Сартори тяготился своим ремеслом. Этому чувству способствовала окружающая обстановка: комната, патетическая фигура бри­гадира, шумы снаружи. В скупом свете электрической лампочки без плафона кабинет выставлял напоказ свою ущербность от длительного употребления и возраста. Деревянный пол пестрел ожогами от окурков сигарет, которые его предшественники бросали где попало. У стены справа примостилась этажерка из поблекшего дерева в шесть полок, набитая пыльными бумагами. К письменному столу примыкал низкий столик, также выцветший и ветхий, с обожженными краями от сигарет тех, кто сидел здесь. Бумаги, бессистемно собранные в коленкоровые переплеты, хранились в старом шкафу с зелены­ми стеклами, который удерживался в равновесии благодаря двум томам Уго­ловного кодекса, с силой втиснутых под одну из четырех ножек. Два шатких креслица и два стула завершали обстановку кабинета, на дверях которого много лет назад была прикреплена табличка из пластика с надписью «Сверх­штатный комиссар». На столе располагались канцелярские принадлежности, напоминающие оснащение кадастров времен феодалов: пресс-папье с про­мокательной бумагой, испачканной чернилами; кусочек резинки, два испи­санных шариковых карандаша, пузырек с красными чернилами, пузырек с черниловыводителем (как им пользоваться, Сартори не имел ни малейшего представления), вскрытые конверты (ежедневное вскрытие конвертов, при­сланных комиссару из других организаций, было обязанностью постового), немного бумаги с заголовками и несколько пришедших в негодность ярлы­ков. Как компенсация убогости на стене за спиной комиссара висела фото­графия Президента Республики в позолоченной рамке.

Сартори раздавил сигарету в пепельнице. Дамма успокаивался и, поло­жив очки на стол, вытирал глаза платочком.

— Слезами ничего не добьешься, — проговорил комиссар бесстраст­ным голосом. — Скажите мне лучше, история с Чарли Фонди — правда или вы должны были дать эти деньги другому человеку?

— Не понимаю, — пролепетал блондинчик, водружая на нос очки.

— Не отдали ли вы эти деньги — слушайте меня внимательно, юноша! — некой Коралло Элизабетте, как выплату за особо деликатную услугу? — Так как Дамма продолжал смотреть отупевшим взглядом, комиссар продолжал: — Синьорина Машинелли не ждала ребенка?

— Катерина?.. Катерина — ребенка?.. — Дамма издал резкий сме­шок. — Видно, вы не знаете Катерину и современных девушек. Катерина глотала таблетки «анти-бэби» каждый раз, когда мужчина приближался к ней на расстояние не менее двух метров. Катерина беременна! Не смеши­те. Она скорее отрежет себе руку.

— Итак, вы заявляете, что большую часть полученных от Машинелли денег отдали Чарли Фонди?

— Конечно. Так и есть.

— Думаю, что Фонди не выдал вам расписку.

— Естественно. Если бы дело такого рода стало известно, он потерял бы пост и уважение публики.

— Где вы встречались с Чарли Фонди?

— У него дома.

— Адрес?

— Улица Льеги, 315. Последний этаж.

— Когда вы туда пошли?

— Во вторник, двенадцатого, после полудня.

— Портье дома видел вас?

— Конечно. Никто не входит в этот дом, не пройдя вначале через портье. Он отметил меня, прежде чем разрешил подняться.

Сартори сделал знак бригадиру, тот вышел из комнаты.

Комиссар продолжал:

— Когда Машинелли дала вам чек, у нее был с собой багаж? Не знаю, дорожная сумка, чемоданчик.

Дамма затряс головой.

— Нет, никакого багажа. Только сумочка.

— Она пришла пешком или приехала на такси?

— Пешком, в бар неподалеку от «Экко». Она позвонила мне на работу и сказала, что ждет меня.

— Вы не заметили автомобиля, стоящего около бара? Броский автомо­биль, возможно, заграничной марки.

Еще один отрицательный жест.

Сартори прикурил сигарету, пустил вверх клуб дыма, после этого возобновил допрос:

— Скажите, вы не знаете персону, которую я недавно упомянул?

— Какую персону? Я не помню.

— Синьору Коралло Элизабетту, акушерку по профессии.

— Не знаю.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

Дверь приоткрылась. Вошел бригадир Корона, который заверил комис­сара подтверждающим знаком, прежде чем пройти и сесть за боковой столик.

Зазвонил телефон. Сартори поднял трубку. На линии была Харриет, чей голос, как обычно, смутил его.

— Фффранческо, — выпалила девушка, задыхаясь. — Знаешь, кто мне звонил только что? Катя.

— Что?! — выкрикнул комиссар.

— Да, Катя, Катя! — продолжала Харриет. — Она очень рассержена на меня. Сказать, я сумасшедшая, потому что пошла в полицию. И ей не нравится, что газеты говорить о ее исчезновении. Она говорить, что оста­вила записку для меня перед тем, как уехать. Я нашла записку под ночным столиком. Может быть, от ветра упала.

— Что в записке? Прочитай.

— Там написано: «Дорогая Харриет, я уезжаю на несколько дней. Еду к другу. Вскоре позвоню тебе. Если увидишь Тото, скажи, что я благодарна ему за все. Потом я тебе обо всем расскажу. Обнимаю тебя. К.».

— Она сказала, где находится? — осведомился комиссар.

— Нет. Я спросить, но она сказать, что это ее секрет. Потом все объяснить. Затем связь — щелк! Ее отключили. Фффранческо, ты при­дешь ко мне на ужин? Позже?

— Да, да, позже! — ответил Сартори рассеянно. Положив трубку, он посмотрел сначала на Дамму, потом на бригадира. Те, конечно же, догада­лись.

Дамма испустил ослиный рев, его лицо засветилось от счастья.

— Что я вам говорил?! Что я вам говорил?! — завопил блондинчик, вскакивая на ноги. — Она жива, моя Тити, она жива!

Комиссар и бригадир воздержались от комментариев. Снаружи небо очищалось, и над карнизом дома появилась звездочка.

— Можете идти, — разрешил комиссар. — Но вы мне еще понадо­битесь.

— Спасибо, комиссар! Спасибо за все!..

Дамма вышел из комнаты быстрым и легким шагом.

Важное действующее лицо

Комиссар Сартори провел последующие четыре дня в умственном безделии, будучи не в состоянии даже изучить ситуацию. Таинственный телефонный звонок Катерины Машинелли, ее бодрое послание, обнару­женное под ночным столиком, вынудили полицейского приостановить следствие. Но в голове у него вертелось множество вопросов.

1. Почему Машинелли уехала так внезапно, не взяв с собой даже мини­мального багажа?

2. Почему она записала телефонный номер акушерки, моральные устои которой вызывали сомнение?

3. Почему Томмазо Гуалтьеро Соларис внес на счет девушки значи­тельную сумму в пять миллионов?

4. Почему Машинелли не призналась шведке, где находится в данный момент?