Долгое прощание (сборник) - Кристи Агата (библиотека книг .txt) 📗

Я, кажется, вовремя спасла нашего дорогого жирафа. Я чувствовала, что сэр Юстус с удовольствием бросил бы его об пол.

После того как сэр Юстус отказался ехать с нами, мисс Петигрю сказала, что она тоже не поедет, а останется на случай, если она понадобится.

И в ту же минуту Сюзанна заявила, что у нее болит голова. В результате мы поехали вдвоем с полковником Райсом. Это очень странный человек. Когда он окружен людьми, это не так уж заметно. Но если остаться с ним наедине, он почти подавляет собеседника. Он становится еще более молчаливым, и все же его молчание кажется более многозначительным, чем слова. Именно такое чувство переполняло меня, когда мы в тот день пробирались через желтовато-коричневый кустарник. Наша машина пыхтела, урчала и вообще, как мне кажется, была первым «фордом», сделанным руками человека. Вся его обивка была разодрана в клочья, и, как ни мало я понимала в машинах, я все же видела, что внутренний вид ее не соответствовал современным представлениям о данном виде транспорта.

Постепенно характер местности менялся. Появились огромные валуны разнообразной формы. Я вдруг почувствовала, что попала в первобытную природу. На мгновение неандертальский человек показался мне таким лее близким и реальным существом, каким он казался моему отцу.

Я повернулась к полковнику Райсу.

— Здесь, вероятно, жили гиганты,— сказала я задумчиво.— И их дети были похожи на современных детей. Они играли камнями, складывали их в огромные кучи и потом разбрасывали. Если бы я давала название этому месту, я бы назвала его, наверно, Страной Гигантских Детей.

—- Вы ближе к истине, чем предполагаете,— сказал полковник Райс серьезно.— Простое, примитивное, большое — это и есть Африка.

Я одобрительно кивнула.

— Вы любите ее, не правда ли?

— Да, но, если живешь здесь долго, становишься жестоким. Понятия жизнь и смерть приобретают здесь другое значение.

— Да,— сказала я, думая о Гарри Рейберне.— Я знала живущего в Африке человека, но он не был жестоким со слабыми.

— Это зависит от того, кого считать слабым, мисс Анна,— Была какая-то серьезность в его голосе, которая поразила меня. Я подумала, что очень мало знаю об этом человеке.

—- Я имею в виду детей, собак...

— Честное слово, я никогда не был жестоким с детьми и собаками. Так, значит, вы женщин не причисляете к слабым существам?

Я подумала.

— Нет, я не отношу к ним женщин, хотя, возможно, и ошибаюсь. Но если они и слабые, то только потому, что теперь стали такими. Отец рассказывал мне, что раньше мужчины и женщины скитались по миру вместе, равные по силе, подобно львам и тиграм.

— И жирафам? — прервал меня полковник Райс с улыбкой.

Я засмеялась. Каждый считал своим долгом напомнить мне об этом жирафе.

— И жирафам. Люди кочевали, пока не объединились в роды и общины. Произошло разделение труда между женщинами и мужчинами, и женщины стали постепенно слабыми. И я думаю, что женщины потому обожают силу в мужчине, что они когда-то имели ее и утеряли.

Наконец мы подъехали к нужному нам месту, и разговор на эту тему прекратился.

Мы вышли из машины и начали медленно подниматься. Уже не в первый раз я чувствовала какую-то неловкость в присутствии полковника Райса. Он так умело расспрашивал и так умело скрывал свои мысли за черными, казалось, непроницаемыми глазами! Он всегда изучал меня, и это меня пугало.

Мы молча карабкались, пока не достигли места, где лежал Родез, окруженный гигантскими валунами. Удивительное место, скрытое от людей, хранило величавую прелесть. Немного отдохнув, мы начали спускаться, но отклонились в сторону от дороги. Мы ползли, карабкались и один раз даже наткнулись на совершенно отвесную скалу. Полковник Райс спустился сначала сам, а затем повернулся, чтобы помочь мне.

— Давайте лучше я возьму вас на руки,— предложил он мне.

Я почувствовала его силу. Человек из железа, со стальными мускулами. И снова я испугалась, когда он не отошел в сторону, а встал совсем рядом со мной, пристально смотря на меня.

— Что вы делаете здесь, Анна Беденфельд? — спросил он резко.

— Я цыганочка, изучающая мир,— сказала я шутливо.

— Конечно, корреспондент газеты — это только предлог. Есть что-то другое.

Зачем он хочет, чтобы я открылась ему? Я боялась, очень боялась. Я рискнула посмотреть ему в лицо. Мои глаза ведь не умеют скрывать секреты, как его.

— А что вы делаете здесь, полковник Райс? — спросила я в свою очередь.

Сначала мне показалось, что он не собирается отвечать. Все-таки вопрос немножко застал его врасплох. Наконец он заговорил, и, казалось, его слова доставляют ему самому какое-то мрачное удовольствие.

— Я преследую свои честолюбивые цели.

— Говорят,— сказала я медленно,—что вы связаны с правительством и даже находитесь на секретной службе. Правда ли это?

Показалось ли мне это или на самом деле, но он немного вздохнул и подумал, прежде чем отвечать мне.

— Я уверяю вас, мисс Беденфельд, что путешествую только для собственного удовольствия.

Все же, обдумывая позже его слова и тон, каким они были сказаны, я решила, что его ответ был несколько двусмысленным. Быть может, он и хотел, чтобы я заметила эту двусмысленность.

В. молчании мы сели в машину. На полпути в Булавайо мы остановились выпить по стакану чая в какой-то примитивной лачуге на дороге. Владелец ее копался в саду и, казалось, был очень раздражен, тем, что мы потревожили его, но все же обещал помочь нам. После бесконечного ожидания он принес нам несколько несвежих пирогов и тепловатого чая. Потом снова ушел. Нас окружили кошки. Они жалобно мяукали. Я бросила им кусок пирога, и они жадно набросились на него. Тогда я вылила им молоко в блюдце, и они стали спешно отпихивать друг друга.

— Они ужасно голодны. Это жестоко! — закричала я возмущенно.— Пожалуйста, попросите еще немного молока и кусок пирога.

Полковник Райс молча удалился. Кошки снова замяукали. Ои вернулся с большим кувшином молока, и кошки вылакали его целиком. Я встала с решительным видом.

— Я хочу забрать всех шестерых кошек с собой. Я не оставлю их здесь.

— Моя дорогая, не глупите. Вы же не можете везти с собой шесть кошек и полсотни деревянных животных.

— А ну их, деревянных. Эти кошки живые. Я возьму их с собой.

— Вы не сделаете ничего подобного.— Я обиженно посмотрела на него, но он продолжал: — Вы считаете меня жестоким, но нельзя быть такой сентиментальной. Я не разрешу вам сделать это. Это примитивная страна, и вы знаете, что я сильнее вас.

Я всегда чувствую, когда оказываюсь побежденной. Не пытаясь больше спорить, я пошла к машине с глазами полными слез.

— Они голодны только сегодня,— пытался он утешить меня.— Жена этого человека уехала, вероятно, в Булавайо за продуктами. Так что все будет хорошо. И кроме того, вы знаете, мир полон голодных кошек.

— Не надо, не надо! — закричала я бешено.

Мы сели в машину. Я медленно приходила в себя. Вдруг, к моему удивлению, он взял меня за руку.

— Анна,— сказал он мягко,— я люблю вас. Выходите за меня замуж.

Я была ошеломлена.

— О нет,— ответила я заикаясь.— Я не могу.

— Почему?

— Я никогда не думала о вас в этом плане. Я никогда не представляла себя вашей женой.

— И это единственная причина?

Я должна была быть честной. Он заслужил это.

— Нет,— сказала я.— Не единственная. Я люблю другого.

— Понимаю. А была ли эта причина, когда я впервые увидел вас на «Килмордене»?

— Нет,— прошептала я.— Там все и началось.

— Понимаю,— сказал он во второй раз, но теперь я услышала металл в его голосе, и это заставило меня повернуться и посмотреть на него. Я еще никогда не видела его таким угрюмым,

— Что вы имеете в виду? — пробормотала я.

Он посмотрел на меня загадочно.

— Только то, что знаю теперь, что я должен делать.

Я задрожала от его слов. Была какая-то странная решимость в его словах. Я не поняла их, и это пугало меня. Никто из нас больше не проронил пи слова, пока мы не вернулись в гостиницу. Я сразу же пошла к Сюзанне. Она лежала на кровати и читала. Было совсем не похоже на то, что у нее болит голова.