Безумие на Бали - де Вилье Жерар (библиотека книг txt) 📗

Жерар де Вилье

Безумие на Бали

Глава 1

На площади Мердека бесновался сумасшедший. Он неистово грозил сжатым кулаком золотому огню, украшавшему обелиск Свободы. Это был босоногий индонезиец с наголо обритым черепом и бородатым лицом, одетый в рваную рубашку и брюки. Каждый угрожающий жест он сопровождал яростными и бессвязными проклятиями.

Малко благоразумно отошел от ярко освещенного монумента и нырнул в полумрак тротуара. ЦРУ, возможно, не подозревая об этом, продемонстрировало определенное чувство юмора, избрав именно этот квартал в качестве “почтового ящика” – места выхода агентов на связь.

Стоя на углу улицы Томрин, он видел огни своего отеля “Интерконтиненталь-Индонезия” – одного из немногих освещенных зданий Джакарты. Город был погружен в темноту, и даже огромная площадь Мердека – если не считать светлого пятна обелиска – очень напоминала черный, как туннель, усыпанный отбросами загородный пустырь.

Основанный голландцами город Батавия, которому с завоеванием независимости присвоили название Джакарта, дал приют трем или четырем (точнее подсчитать никто не потрудился) миллионам индонезийцев. Эти три или четыре миллиона жили в таких условиях, по сравнению с которыми варшавское гетто показалось бы районом образцового быта.

Из соображений экономии уличные фонари являлись здесь большой редкостью, и огромный, грязный, копошащийся во мраке город постоянно создавал гнетущее впечатление скрытой опасности. За время своего ожидания Малко уже дважды слышал крики о помощи, доносившиеся с самого темного края площади, кстати, центральной площади города...

Джакарта давно превратилась в гигантскую трущобу. Из окна отеля “Индонезия” – безрадостного бетонного монстра, возведенного японцами в качестве компенсации ущерба, причиненного войной, – открывался вид на противоположную сторону проспекта Сердиман, где преспокойно паслось целое стадо баранов.

Малко вытер вспотевший лоб и огляделся. Более всего Джакарта поражала своей тишиной. Автомобили в городе почти отсутствовали, только изредка встречались армейские грузовики и дряхлые громыхающие такси. Большинство горожан передвигалось по столице на велорикшах – так называемых “бетша”, которые степенно проплывали по широким, свободным от машин проспектам.

Как раз сейчас по дороге приближался один из таких экипажей. Малко шагнул к краю тротуара. Водитель – маленький индонезиец в традиционной черной шапочке – замедлил ход. Увидев, что пассажиров в повозке нет, Малко отступил назад. Связной по-прежнему не появлялся.

Рикша разочарованно вздохнул и снова нажал на педали. Он вполне мог оказаться преподавателем университета, пытающимся хоть таким способом свести концы с концами... Все индонезийские государственные структуры пребывали в состоянии полнейшего хаоса. Не способные противостоять бешено скачущей инфляции, они были поражены трудновообразимой коррупцией.

Малко едва сдержался, чтобы не выругаться от нетерпения:

Медан – человек, с которым ему предстояло встретиться, – опаздывал уже почти на полчаса. Раньше они встречались только один раз на этом же месте. Медан – тучный низкорослый индонезиец с мягким лицом “очкарика”-интеллигента – был одним из немногочисленных “темных” связных ЦРУ в Джакарте, если не считать тех индонезийских офицеров, которые, по существу, получали все свое жалованье из Пентагона. Первого числа каждого месяца Медан приходил сюда и ждал с девяти до десяти вечера агента, подобного Малко, человека, которому предстояло выполнить то или иное задание, не проходя через официальные “коридоры” посольства.

Медан пообещал Малко свою помощь, но отказался прийти к нему в отель.

“Интерконтиненталь-Индонезия” являлся единственным по-настоящему приличным отелем во всей столице. Места в нем приходилось заказывать за три месяца до приезда. Заплатив поистине королевские чаевые, Малко ухитрился отвоевать себе номер какого-то инженера-агронома. Того под неизвестным предлогом переселили в отель “Мали”, славившийся ожесточенными сражениями между гигантскими клопами и тараканами.

И вот теперь Малко уныло ждал своего связного на углу темной площади Мердека. Дальнейший ход его задания целиком и полностью зависел от Медана, и его опоздание отнюдь не вселяло оптимизма в австрийца.

Внезапно из темноты вынырнула человеческая фигура. Она замерла в нескольких шагах от Малко. Незнакомец зажег сигарету, и Малко мельком увидел широкое лицо с раскосыми китайскими глазами.

Китаец стоял не двигаясь. Малко тоже медлил. Возможно, Медану что-то помешало прийти, и он решил прислать вместо себя надежного человека... Но как это проверить?

Прошло несколько бесконечно долгих минут. Незнакомец не уходил. Малко решил рискнуть. Он тоже зажег сигарету и улыбнулся в тот момент, когда пламя зажигалки осветило его лицо.

Китаец подошел ближе. Он был худым и узкоплечим, в его широком рту недоставало половины зубов. Подойдя почти вплотную, он нерешительно пробормотал:

– Рупии, сэр?

Напряжение Малко мгновенно исчезло. Он отрицательно покачал головой.

Это был всего-навсего меняла. Индонезийская рупия отличалась не большей стойкостью, чем кусок сахара в чашке горячего кофе. На черном рынке за один доллар можно было свободно получить двести сорок рупий вместо ста тридцати по официальному обменному курсу. Подпольная торговля долларами была последним шансом здешних китайцев, которые ютились в кошмарном районе Глокок, на берегу вонючего канала – настоящей сточной канавы под открытым небом, петляющей через всю Джакарту. На Индонезийском архипелаге китайцев ненавидели и даже иногда убивали за излишек ума. На Борнео были случаи, когда китайцы, чтобы выжить, продавали собственных детей...

– Спасибо, не надо, – ответил Малко по-английски.

Меняла не настаивал и растворился во мраке.

Мимо проехал очередной рикша. Он вез толстого местного офицера, который чему-то раскатисто смеялся. Чуть поодаль сумасшедший по-прежнему проклинал золотой огонь на памятнике... Внезапно Малко почувствовал себя совершенно бессильным. Он решил подождать еще пять минут и возвратиться в “Индонезию”.

Ночная улица огласилась традиционным пронзительным криком продавца украшений. На прилегавшей к площади улице Селаван показался еще один велорикша. Вместо того чтобы обогнуть центральную клумбу, он свернул в сторону и, не спеша, будто раздумывая, поехал мимо Малко.

В нескольких метрах от австрийца “бетша” еще больше замедлил ход, обернулся к своему пассажиру и почти остановился.

Малко нехотя приблизился к краю проезжей части, чтобы его могли увидеть. Фигуру австрийца слабо освещал желтоватый фонарь, стоявший на противоположной стороне улицы Селаван.

Пассажир повозки сидел совершенно неподвижно. Малко не решался окликнуть его: здесь сильно попахивало ловушкой. Дэвид Уайз, начальник отдела планирования ЦРУ, советовал ему остерегаться как официальных властей, так и убийц из ИКП – Индонезийской коммунистической партии.

Малко попытался принять как можно более непринужденный вид, чтобы сойти за туриста, возвращающегося в свой отель. К счастью, при нем не было никакого оружия. Как и в других странах, недавно получивших независимость, в Индонезии вид любого оружия действовал на окружающих словно красная тряпка на разъяренного быка.

В тот момент, когда разочарованный Малко отворачивался, его слух уловил нечто вроде стона. Фигура в повозке зашевелилась, и рикша послушно затормозил.

Пассажир сошел на тротуар медленно, словно все движения давались ему с трудом. Он сделал два шага, остановился и зашатался, прижимая руки к животу. Только теперь Малко разглядел, что человек ранен.

Он подскочил, подхватил раненого под руку в то самое мгновение, когда тот начал падать, и вдруг почувствовал, как в его предплечье с отчаянной силой вцепились пухлые пальцы. От человека исходил тошнотворный запах крови, смешанной с едким потом.