Обет молчания - Ильин Андрей (е книги TXT) 📗

Затем я подготовил рабочее место: с помощью тонкой нити, вынутой из одежды, закрепил в косом положении зеркало, расстелил на полу раскрытый полиэтиленовый мешок, предназначенный для сбора отработанной породы, из случайной тряпки и куска картона сделал импровизированные метелку и совок. Несколько раз отрепетировал свои действия на случай опасности. На то, чтобы подойти к ванной, раскрыть щеколду и распахнуть дверь любому, даже самому быстрому человеку, потребуется не меньше пяти секунд. Одна секунда резерв. Ее задействовать нельзя. Остается четыре. За четыре секунды я должен успеть убрать все следы своей работы и принять привычный глазу моих охранников вид. При всем при том сделать это я должен совершенно бесшумно!

Попробуем. Раз — сдвинуть головой зеркало, порвать фиксирующую нить, придержать качнувшееся зеркало правым плечом. Два — одновременно с этим свернуть полиэтиленовый мешок, сунуть его в рукав, сдуть случайную штукатурную пыль. Три — развернуться, навалиться спиной на покачивающееся зеркало. Четыре — расслабить мышцы лица, изображая заспанного «тюфяка», коего и ожидает увидеть входящий в ванную охранник. Десятки раз я повторил свои действия, пока смог уложиться в отведенные собой же нормативы. Раз-два-три-четыре и, как говорится, дело в шляпе — пол чистый, узник спит!

Глубокой ночью, прислушиваясь к тишине в квартире, нарушаемой лишь храпом дверного сторожа, я начал скоблить стену импровизированным инструментом. Работал наощупь, по заранее намеченным отверстиям. Вперед-назад, вперед-назад вытачивая крупинки штукатурки, выбрасывая отработанную породу (и чтоб пылинки не уронить!) в сливное отверстие раковины. В перерывах между «скоблежкой» я качал мышцы. Теперь, как никогда, мне нужно было поддерживать спортивную форму. Многодневная пассивная лежка не прошла даром — появилась мускульная вялость, уменьшилась мышечная реакция. Я отжимался от пола, нагружал пресс, поочередно напрягая и ослабляя другие группы мышц. До усталости, до пота, но тихо, словно не работал, а спал.

К утру, когда слабый свет стал просачиваться сквозь небольшое окно, соединяющее кухню с ванной, кирпич уже «дышал». Когда обитатели конспиративной квартиры стали пробуждаться, я уже крепко спал.

— Ленив ты, братец! Спишь больше меня, а работать не работаешь, — ворчал Бугай, отодвигая меня ногой в сторону от умывальника.

Бугай чистил зубы, брился, рассматривал себя в зеркало, за которым, в двадцати сантиметрах от его носа, было начало спасительного хода.

— Ну будь, доходяга, — прощался Бугай, на выходе «случайно», зацепляя меня ногой.

Потом приходил Дед, внимательно осматривал ванну, меня и тоже мылся-брился, глядя в зеркало. И отделяло его от великой моей тайны всего два миллиметра посеребренного стекла!

— Претензии к режиму есть? — лениво спрашивал Дед.

— Еда, — жаловался я.

Кормили меня отвратительно, отбросами с «барского» стола. Когда они были.

— Не дом отдыха, — рассудительно объяснял Дед, зевал и, собрав в тряпицу весь мусор до последней ломаной зубочистки, уходил.

Я вздыхал облегченно. Для реализуемой мною операции Дед представлял наибольшую угрозу. В отличие от остальных, он умел замечать детали. Любой его взгляд, зацепившийся за случайный огрызок штукатурки, мог привести к провалу.

Переждав всех, я снова погружался в дремоту, готовясь к очередной бессонной ночи.

К следующему утру я вытащил первый кирпич и наполовину высвободил второй. Третья ночь добавила еще три. Кирпичи внутренней кладки я выточил наполовину с тем, чтобы соседи за стеной ничего не заметили. Единственное, что я себе позволил — три тонких, игольных, сквозных отверстия. Днем, быстро поднырнув под зеркало и сложив ладони «рупором», я заглянул в темноту. Тонкие, почти микроскопические отверстия сочились светом. Отлично! Значит, с той стороны нет стенных шкафов и декоративных панелей. Путь свободен. До возможного побега осталось от силы две-три ночи!

Пора было продумать детали побега. Итак: ночью аккуратно вынуть кирпичи, пролезть в соседскую ванну, открыть дверь, бесшумно, чтобы не разбудить спящих жильцов, пройти по коридору, тихо отпереть замки. Если дверь в ванной закрыта на защелку, ее придется выбить и по коридору уже не красться, а быстро бежать, опережая поднимающуюся панику. Ничего сложного. План почти на сто процентов гарантировал успех.

Но что-то меня останавливало от такого ухода. Что-то заставляло тянуть время. Что? Характер моих вынужденных приятелей! Хладнокровная изобретательность Деда, абсолютная подчиняемость Бугая, возрастная истеричность Пацана, болезненное самолюбие Шрама и... два ствола. Два ствола, которые непременно выстрелят. В людей. В том, что Дед не оставит своих замыслов я не сомневался. Более того, мой побег подтолкнет его к действиям. И чем меньше они будут подготовлены, тем больше будет крови. Я стану косвенным виновником лишних жертв. Стану соучастником преступления!

Чувствуя, что делаю что-то не то, я закрепил кирпичи с помощью деревянных клинышков выструганных из рейки, оторванной с задней стороны зеркала, замазал щели раствором, смешанным из штукатурной пыли, зубной пасты и собственного, извините, продукта пищеварения. Теперь при беглом осмотре «подкоп» обнаружить сложно.

Я нарушил все писанные учебкой правила! Согласно ее заповедям я должен был решать только и исключительно поставленную передо мной задачу. Все остальное не имело значения и, фактически, являлось прямым нарушением приказа, со всеми вытекающими... Нас учили не обращать внимания на попутные преступления ни свои, ни чужие. Но, наверное, я был плохим учеником. Я решился на запретное — вмешаться в готовящееся преступление. Я слишком хорошо узнал этих людей, чтобы просто «умыть руки».

Неясно было только как это сделать. Что может предпринять закрытый в глухой ванной комнате пленник со связанными руками? Один против пяти вооруженных мужиков? Нет, без помощи извне мне обойтись невозможно. Но столь же невозможно навести на квартиру, пребывая в этом каменном мешке. Как подать сигнал? Как сообщить, что в этой, на первый взгляд обычной квартире, скрываются бандиты? Выстучать сообщение азбукой Морзе в стену или батарею? Но, даже если мои надзиратели ничего не услышат, где гарантия, что в доме обитает радист-профессионал, способный в наборе бессмысленных стуков разобрать здравую мысль? Прибегут раздраженные соседи, спросят: «Какого черта! Кто стучит ночами, не дает заслуженного покоя жильцам!» — и все, прощай свобода, если не сама жизнь.

Как еще можно подать сигнал? Бросить на улицу записку? На кухне постоянно открыта форточка, но до нее не добраться. Да и где гарантия, что кто-то обратит внимание на клочок бумажки, валяющийся на асфальте? Кстати, не далее чем до первого выхода дворника. А дворник читать мусор не приучен, он его метет.

Значит надо сделать так, чтобы эту бумажку миновать было нельзя. А мимо какой бумажки человек не пройдет равнодушно? Точно, мимо денежной бумажки с водяными знаками! Значит одна проблема решаема. Как решить другую — выбросить ее на улицу? Приколоть на манер репья к пиджаку часто выходящего на улицу хозяина квартиры? Подбросить в мусорное ведро? Все не то. Не то! Скатать в шарик и бросить в форточку? Не добросить? И не попасть? И кто опознает в плотном комке бумаги денежную купюру? Нет, ни добросить, ни попасть, ни опознать!

Добросить нельзя, а дострелить можно, — подсказала детская память решение. Вспомни, как лихо летали по классу бумажные пульки, как метко находили они чужие уши. Пожалуй, это выход!

Достать подходящую купюру труда не составило. В первый же визит хозяина квартиры (для досье просто Хозяин) в ванну, а наличные деньги были только у него и Деда: я, лежа под раковиной, вытянул у него из кармана четвертной. Поперек билета найденным раньше карандашом написал — «Срочно сообщите в милицию! В квартире на четвертом этаже скрываются преступники, бежавшие из КПЗ ж.д. вокзала!!!». Деньги я скатал в плотную трубочку, постаравшись, чтобы самые узнаваемые элементы рисунка оказались снаружи. Трубочку переломил пополам, получив отличную «пульку». Резину я вытянул из белья, на концах ее сделал петельки под пальцы. Теперь оставалось попасть в кухню и в форточку. В очередной банный день, когда меня выставляли в коридор, я, на мгновение задержавшись в проеме кухонной двери, вытянул рогатку, зажав пульку в зубах и, возможно шире разведя указательные пальцы связанных рук, прицелился и выстрелил. Пулька, прожужжав, ушла в распахнутую форточку. Сидящий ко мне спиной Шрам приподнял голову, услышав странный звук, но ничего не понял. Я тихо шагнул в сумерки коридора. Первая записка ушла.