Рассвет (сборник) - Шебалов Африкан Александрович (бесплатные серии книг TXT, FB2) 📗

Матвей Лукич пошатнулся. В глазах его потемнело. Дрожащими руками взял перчатку, поднес к лицу. Ему показалось, что от нее повеяло благоуханием Машиных волос, и перед глазами возникла картина давно разрушенного дома: две опрятные уютные комнаты, скромная обстановка.

— Чего это ты побледнел, председатель? Бог с тобой. Случилось что-то? — тревожно спросила старушка и поднялась.

— Скажите, Оксана Максимовна, а больше ничего из тех вещей у вас не сохранилось?.. — так же робко, с затаенным дыханием спросил Матвей Лукич.

— Из каких вещей?

— Да оттуда… — показал он рукой в поле, где когда-то был аэродром.

— A-а, как же, были, курточка детская, пальтишко, рубашки, платок… Да все это износилось. А зачем тебе? Еще фото было. Вот оно осталось, — проговорила бабушка, взволновавшись не меньше Матвея Лукича.

— Где? Где это фото?

— Сейчас покажу…

Она быстро исчезла за дверью.

Матвей Лукич чувствовал себя словно прибитым. Он не мог сделать и шага. Все тело словно окаменело, невероятно отяжелело.

«Неужели ошибся? Неужели это только сон?» — думал он, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

Оксана Максимовна вынесла большую застекленную рамку со множеством снимков и подала Матвею Лукичу. Он жадно начал рассматривать. Вот портрет Михаила Фомича Бондаря. Рядом — Оксана Максимовна. Групповое фото — супруги Бондари и между ними мальчик лет двенадцати. Матвей Лукич даже не узнал в нем Степана. По этим снимкам он только скользнул взглядом. И вдруг в нижнем углу слева увидел свою Марию. Молодая, красивая, она смотрела на него и едва улыбалась. Матвей Лукич сразу же вспомнил этот снимок. Они фотографировались за несколько дней перед его отъездом в Москву, перед самой войной.

На снимке Маша держала на коленях маленькую пухленькую девочку, а рядом сидел головастый мальчик, который оперся на отцовское плечо.

«А голову мою, наверное, осколком оторвало», — подумал Матвей Лукич и вдруг задохнулся от догадки. Все это время у него в голове была только Маша… а дети?! Радость плеснула в груди. Он прижал к себе рамку со снимками и побежал к машине.

— Эй, Лукич, погоди-ка? — крикнула Оксана Максимовна, но машина уже рванула с места.

Как вел машину, сколько времени ехал к виноградной плантации — Матвей Лукич не помнил. Когда увидел Степанов трактор, свернул с дороги и помчался напрямик по пашне.

Машина прыгала по бороздам, вязла в разрыхленной почве, недовольно ревела мотором и, в конце концов, зарывшись передком, остановилась.

Степан издалека заметил легковую машину, которая мчалась с огромной скоростью. Она свернула с дороги и понеслась по пашне.

«Пьяный за рулем, что ли?» — подумал он, а узнав машину председателя, удивился еще сильнее. Матвей Лукич ездил всегда аккуратно.

Степан видел, как из машины выпрыгнул Матвей Лукич, с какой-то доской или с квадратным куском фанеры в руках и побежал в его сторону. Чувствуя что-то неладное, парень остановил трактор, спрыгнул на землю и пошел навстречу.

Матвей Лукич, тяжело дыша, остановился в четырех шагах от Степана. С лица парня на него смотрели Машины глаза.

— Стёпа!..

Степан вздрогнул. Когда-то, давным-давно, возможно во сне, кто-то так звал его. Когда-то, кажется, он слышал этот голос.

— Сын!.. Сыно-о-о-очек! — Матвей Лукич раскинул руки.

…Высоко-высоко дрожащей точкой висел в небе жаворонок, заливаясь звонкой трелью. Но вдруг он прервал свою песню, увидев сверху, как бросились друг к другу и замерли в объятиях два человека.

Только на секунду прервалась трель. И, возможно, вовсе не потому, что внизу, на земле, бешено забились два сердца. Возможно, жаворонок просто набирал в грудь воздух для новой песни. Что ему до радости двух людей, двух сирот, которые в эту секунду нашли друг друга!

Жаворонок радовался лету. С высоты было видно бескрайнее пространство. Ярко светило солнце, и все вокруг цвело и буйствовало. Мир так широк и прекрасен, жизнь так прекрасна!

И своей песней жаворонок славил этот мир.

Глава пятьдесят пятая

Радостное известие, даже если и ждешь его долго, сначала ошеломляет.

Галине исполнялось девятнадцать лет. День рождения пришелся на воскресенье, и молодежь из виноградарской бригады решила отметить его коллективно. Мясо, сало, яйца, соленые огурцы, помидоры и другие продукты были свои, а на вино сложились. За организацию стола взялась Настя.

В субботу после работы они вдвоем зашли к Галине на квартиру. Бабки Степаниды дома не было.

— Стол у вас раздвигается? Это хорошо. Значит, поставим его вот так, — планировала Настя. — Стулья и посуду принесем. Теперь музыка. Приемник есть. Сергей принесет свой проигрыватель и пластинки. Порядок! Все получается как по писаному.

Галя подошла к столику, чтобы включить приемник, и увидела телеграмму.

«Воскресенье приедем гости. Чигорин», — прочитала Галина, и комната качнулась у нее перед глазами.

— Что случилось?! — подбежала Настя и также прочитала телеграмму. — Дурашка, чего же ты побледнела! Вот дурочка… Ну, и молодец же ты, Галочка, просто ужас! — начала целовать она подругу. Потом закружила ее по комнате.

— А при чем тут я? Петр приезжает, а я молодец… — смеялась Галина, наконец-то взяв себя в руки. Лицо ее сияло счастьем.

— Ну, так едет же он не ко мне, а к тебе! А молодец потому, что сумела характер выдержать. Пусть теперь он вокруг тебя побегает. Ты только смотри — держи свою марку!

Настя закрыла глаза и аж затряслась от восторга.

— Представляю, как все это будет… Будет говорить он о том и другом и никак не осмелится сказать самое главное. А ты будешь делать вид, что ничего не знаешь, ничего не понимаешь, а у самой сердце — тук-тук-тук… Ой, как это красиво!

Галя слушала и смеялась, сама не зная чему. Просто хотелось смеяться. А Настя фантазировала дальше:

— Будет виться он возле тебя и день и два, потом наберется храбрости и скажет: «Галочка, дорогая, с первого взгляда я полюбил твою подругу Настю и решил отбить ее у Перепелки!»

Галя закрыла ей ладонью рот, и обе с хохотом повалились на кровать.

…Пиршество сперва назначили на пять часов дня, но, в связи с приездом Петра Чигорина, решили начать раньше.

Утренним автобусом Петр не приехал. Значит, будет в час дня. Автобус через село Красивое проходит трижды в сутки.

Галина больше ни с кем не делилась своей тайной и предупредила Настю, чтобы та не болтала, но к полудню половина бригады уже знала, кто едет. Не могла Настя сохранить в тайне такую новость.

К двенадцати часам девушки уже напекли пирогов. Настя с Сергеем побежали в магазин. Они вскоре вышли оттуда с большой корзиной, наполненной консервными банками, колбасой, бутылками.

Настя взглянула в сторону навеса, где Степан Бондарь остановил свой трактор, и сердито проговорила:

— Вот неуемный! Чего он там копается? Неси, Сережа, а я его оттащу от трактора.

Она передала корзину и побежала к Степану.

— Кой черт и в выходной на работу тебя выгоняет?! — крикнула она еще издалека. — Опоздаешь, Галя будет сердиться. Где твое обещанное дерево?

Степан заглушил мотор.

— Не беспокойся, есть дерево. Только не понимаю, что за поспешность. Еще же пять часов впереди — успею.

— В том-то и дело, что не пять. Все уже знают, только тебя где-то черт носит. Через час приезжает Петр, поэтому и перенесли начало…

— Какой Петр?

— Какой-какой… Из Донбасса… Шахту там строит. Чего глаза вытаращил? Это такой парень, ого! С Галиной у них любовь еще со школы. Она только этим и живет. Переодевайся скорее, мурзилка! — крикнула Настя и побежала за Сергеем.

Степан минуту сидел, словно пришитый к сиденью, тупо смотрел перед собой. Потом потер грязным кулаком лоб, прикоснулся ладонью к груди.

— Что с тобой, Стёпа, заболел? Побелел весь… — подошел Николай.