Операция «Минотавр» - Кунтс Стивен (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
– Гарантирует ли «стелс» неуязвимость? – допытывался Джейк. Ему было настолько интересно, что он совершенно не замечал пронизывающего ветра, дующего с реки.
– Тут все зависит от того, будут ли неуязвимыми стационарные аэродромы в войне, к которой готовятся ВВС, то есть в войне в Европе против Советов, когда дойдет до обмена ядерными ударами. На месте русских я бы не слишком заботился о самолетах, которые не могут взлетать с грунтовых полос, а просто уничтожил бы их базы в самом начале боевых действий и больше ни о чем не думал.
– А война против Советов обычным оружием?
– Если кто-то и знает, как не допустить ее перерастания в ядерную, нам об этом не докладывали.
– Сколько у нас ракет «Маверик»? Пара тысяч?
– Вдвое больше.
– Этого хватит на неделю-другую максимум. Война должна быть чертовски короткой.
Адмирал проворчал:
– Вот основное противоречие: без технологии «стелс» самолеты, как утверждают ВВС, не смогут уцелеть над полем современного боя, а при такой технологии можно применять только очень сложное оружие. А если эти самолеты действительно будут представлять серьезную угрозу Советам, для тех это послужит мощным стимулом для нанесения ядерного удара, чтобы сразу уничтожить наши базы. – Он энергично взмахнул рукой, рассекая воздух. – И все это неимоверно дорого.
– Похоже, военная машина становится нам не по карману.
– Если бы только это! Но к черту философию. Конечно, технология «стелс» стоит того, чтобы над ней поломать голову. В принципе, она всего лишь сводит к минимуму электромагнитное излучение самолета в тех диапазонах, которые применяются в военном деле: в радиодиапазоне, то есть путем радиолокации, и в тепловом – инфракрасном – диапазоне. А расстояние, на котором самолет можно обнаружить невооруженным глазом, тоже стараются сделать как можно меньшим. Свести к минимуму ЭПР – эффективную площадь рассеивания – и инфракрасную сигнатуру – вот две основные задачи разработки. Но это крайне сложно. Например, чтобы сократить в два раза дистанцию радиолокационного обнаружения самолета, его ЭПР надо уменьшить в шестнадцать раз – в четвертой степени. Для существенного снижения инфракрасной сигнатуры приходится отказаться от форсажа двигателей, а сами двигатели спрятать внутри планера, чтобы выхлопные газы остыли, прежде чем попадут в воздух, а все это резко сокращает тягу самих двигателей. В итоге мы будем вынуждены идти на конструкторские компромиссы, а это означает уступки в тактико-технических характеристиках: скороподъемности, дальности и боевой нагрузке. Критерий «затраты – эффективность» начинает работать против нас. Вот к чему мы приходим.
Адмирал Генри вскочил со скамьи и стал расхаживать по дорожке, обсуждая различные способы, позволяющие понемногу снизить радиолокационную и инфракрасную сигнатуру самолета. Он говорил о встречном потоке и соответствующей форме фюзеляжа, специальных материалах, красках, конструкции и размещении двигателя и воздухозаборников, о всевозможных конструкторских ухищрениях, Все это, сказал он, заложено в «стелс». Наконец он умолк и заходил быстрее, опустив плечи и засунув руки в карманы пальто.
Джейк заговорил:
– Если ВВС смогли добиться от своего штурмовика-невидимки в лучшем случае характеристик А-7, нужно ли флоту тратить миллиарды на то же самое? Мы не можем покупать самолеты, которых хватит только на один скоротечный конфликт, и нам нужно достаточное их количество, чтобы оснастить авианосцы. Пять хитромудрых бомбардировщиков в год нас не устроят.
Адмирал резко остановился и внимательно всмотрелся в Джейка. Уголки его губ медленно разошлись в улыбке:
– Я знал, что вы именно тот человек, который нам нужен.
Он снова зашагал, теперь более спокойно.
– Первый вопрос: какого рода истребители нам понадобятся в будущем? По-моему, вероятность широкомасштабной войны с Советами в Западной Европе невелика – предотвратить ее перерастание в ядерную невозможно, а русские этого хотят не больше, чем мы. Но к этой войне надо в какой-то степени быть готовым, иначе ее не избежать. Гораздо более вероятно ведение ограниченных войн, как в Корее, во Вьетнаме, Афганистане, Персидском заливе, на Ближнем Востоке или в Южной Африке. И решающей будет способность вести именно такие войны. Нам нужны самолеты, которые смогут на скорости восемьсот километров в час пронести мощный обычный заряд сквозь густую сеть радиолокационных станций, сбросить его на цель, вернуться на авианосец и снова совершать вылет за вылетом. Иначе от этих дорогих авианосцев один вред и никакой пользы. И такие самолеты нам нужны не позднее 1995 года.
– Вы хотите сказать, что наш самолет не должен ограничиваться только высокоточным вооружением?
– Совершенно верно. ВВС не могут обойтись без многих километров бетона, чтобы сажать свои узкоспециализированные машины, а на авианосце места слишком мало. Мы не можем себе позволить строить самолеты, способные только выпускать ракеты в миллион долларов каждая, а потом выбрасывать их на свалку, когда ракеты кончатся. Мы должны обладать возможностью наносить удар в конфликтах любого вероятного типа простым, дешевым оружием, например, бомбами с лазерным наведением.
– А можем мы добиться того, что не получилось у ВВС с F-117?
Генри откинул голову и многозначительно усмехнулся.
– Мы не собираемся терять ничего из летных характеристик или боеспособности.
– Но как…
– Усовершенствованная конструкция – мы многому научились на опыте F-117 плюс «Афина». Активная технология «стелс». – Он снова помрачнел. – Я уверен, что чертовы русские знают все о F-117 и В-2. Все важные технические решения они украли. Нет никаких признаков, что они используют полученные знания, хотя вполне возможно, что они просто не в состоянии этого сделать. У них нет ни производственных возможностей, ни больших денег. Но создать средства защиты от самолета-невидимки они вполне способны, и можете спорить на что угодно, именно этим они и занимаются.
Он огляделся.
– В Пентагоне сидит русский крот. – Адмирал говорил шепотом, хотя до ближайшего прохожего было не менее ста метров. – Он выдал им секреты «стелс». Сукин сын засел где-то и продает нас с потрохами. Он выдал даже совершенно секретное кодовое обозначение – «Минотавр». – Он отшвырнул ногой камешек с дорожки. – Даже мне не полагается его знать. Тем более, естественно, вам.
– Как же…
– И не спрашивайте. Вам этого не нужно знать. Но коль я знаю о «Минотавре», то будьте уверены, уж он-то знает, что мы знаем о нем. И эта сволочь зарылась очень глубоко. Может, мы никогда не сможем поймать его. Даже скорее всего не поймаем.
– Откуда известно, что он выдал секреты «стелс»?
– Нам известно. Можете мне поверить.
– Значит, у нас есть свой крот в Кремле.
– Я этого не говорил, – отрезал Генри, – и вам тоже не следовало бы. Черт побери, Графтон, не смейте никогда заговаривать об этом ни с одной живой душой.
Они молча прохаживались, погруженные каждый в свои мысли. Наконец Джейк спросил:
– Как мы собираемся сделать это?
– Что?
– Построить «Интрудер»-невидимку и не дать просочиться этой информации?
– Я еще не придумал, – медленно протянул Генри. – Понимаете, все, что русским удалось пока добыть, относится к пассивной технологии, которая сводит к минимуму эффективную площадь рассеивания и инфракрасную сигнатуру. Чтобы построить боеспособный самолет, какой нам нужен, мы собираемся использовать активные методы. Это и называется проект «Афина». Ее они пока еще не украли, и наша цель – не дать этого сделать.
– Активные методы? – переспросил Джейк, не в силах сдержать любопытство.
– Мы собираемся подавлять радиолокационный сигнал противника, когда он попадет на наш самолет. Автоматически вырабатывать сигнал, который ликвидирует отражение – размазывает его и стирает. Тогда самолет будет действительно невидимым для врага. Они никогда не увидят его на экране. Никаких отражений не будет. – Адмирал задумался. – Это величайшее техническое достижение со времен создания атомной бомбы. Да нет, пожалуй, куда большее.
