Патрульные Апокалипсиса - Ладлэм Роберт (книги без регистрации TXT) 📗
– Слушаю.
– Господин посол, это Роберт Дурбейн из центра связи.
– Привет, Бобби, – неуверенно произнес Кортленд. – Как дела?
– Об этом, наверно, я должен спросить вас, сэр. – Определенно что-то не так. Обычно невозмутимый работник Госдепартамента чувствовал себя неловко. – Я имею в виду вашу жену, конечно. Слышал, она в больнице.
– Врачи делают все возможное, что тут еще сказать. Благодарю вас за участие, у вас есть ко мне еще что-нибудь?
– Да, сэр. Держится в строжайшей тайне, что Дру Лэтем жив, но я работаю в тесном контакте с полковником Витковски, поэтому в курсе дела, знаю также, Дру сейчас у вас. Так вот, мне бы хотелось поговорить с ним.
– О… вы меня несколько ошеломили, мистер Дурбейн. Не кладите трубку, пожалуйста.
Линия замолчала, тишина нервировала: там, похоже, принимали решение. Наконец в трубке послышался голос Дру:
– Да, Бобби?
– Я оставил вам пару посланий. Вы не позвонили.
– И не написал. Кроме того, что в меня стреляли и чуть не отправили в мир иной, у меня тут было дел по горло да еще кое-какие неприятности.
– Представляю. Однако, мне кажется, нам надо поговорить.
– Правда? О чем?
– Как раз это я и хочу выяснить.
– Это что, шарада? Я в них не силен, вы же знаете.
– Я знаю, что мне надо поговорить с вами, и не по телефону. Это возможно?
– Одну минуту. – И опять наступила пауза, но короче предыдущей. – Хорошо, – сказал Лэтем в трубку. – Есть лифт, о котором я не подозревал, он останавливается у вас на этаже. Я приеду вместе с тремя вооруженными пехотинцами, и вы очистите коридор. Будем через пять минут.
– Все так далеко зашло? – тихо спросил Дурбейн. – Я? Я вдруг стал опасной зоной?
– Разберемся, Бобби.
Через семь минут двадцать восемь секунд Дру сидел на единственном стуле перед столом Дурбейна, пехотинцы уже обследовали кабинет, оружия не нашли.
– Что за чертовщина? – спросил главный оператор центра связи. – Бога ради, чем я так провинился, чтобы ко мне применяли гестаповские методы?
– Возможно, вы выбрали очень точное слово, Бобби. Гестапо – нацистская лексика.
– Что вы такое говорите?
– Вы знаете женщину по имени Филлис Крэнстон?
– Конечно. Она секретарь… как его… третьего или четвертого атташе, ниже поверенного в делах у посла. Ну и что?
– Она говорила вам, кто такой полковник Уэбстер и где он находится?
– Да, но вообще-то могла и не говорить.
– Что вы имеете в виду?
– А кто, вы думаете, устанавливал связь между посольством и странствующим полковником Уэбстером? Две или три смены отелей. Бесконечные ваши с миссис де Фрис передвижения – даже Витковски не мог за всем уследить.
– Значит, все сохранялось в тайне?
– На мой взгляд, избитая фраза «совершенно секретно» наложилась на не менее затасканный «приказ по части». Почему, вы думаете, я был так груб с Крэнстон?
– Я не знал.
– Я потребовал, чтоб она сказала, откуда она знает. Даже угрожал ей разоблачением, а это нелегко, ведь у меня мать была алкоголичкой. Жуткая болезнь.
– Что она вам сказала?
– Сломалась, расплакалась, несла какую-то религиозную чепуху. Накануне она пьянствовала, так что сопротивление у нее было на нуле.
– Вы, должно быть, хорошо ее знаете.
– Хотите честно, Дру?
– Поэтому я и пришел, Бобби.
– Мы с женой были как-то на одном приеме в посольстве, и Марта – жена моя – заметила, что Филлис постоянно крутится у бара и набирается потихонечку. Я-то подумал, как еще нормальному человеку выдержать эти приемы, если не выпить, да я сам так делал, черт возьми. Но Марта оказалась проницательнее, она же наблюдала, что происходило с моей матерью под конец, и стала уговаривать меня попытаться помочь Филлис, которая страдает из-за «низкой самооценки» и так далее. Я попытался, но явно не справился.
– Значит, вы никому не говорили, кто я и в каком живу отеле?
– Боже мой, нет! Даже когда этот кретин, на которого работает Крэнстон, пришел вынюхивать о вашем персонале и ресурсах, я сказал ему, что понятия не имею, кто заменит вас. Я был рад, что Филлис сообразила держать рот на замке.
– А что он вынюхивал?
– Тут все выглядело законно, – ответил Дурбейн. – Черт, все же знают, отдел консульских операций следит не за меню на кухне посольства. Так вот, по его словам, один французский застройщик посоветовал ему вложить деньги в какую-то недвижимость, он и подумал, что ваши сотрудники могли бы проверить законность его действий. Это вполне в его духе, Дру. Крэнстон говорит, что он больше времени проводит за обедами с парижскими бизнесменами, чем с теми, кто мог бы принести нам пользу здесь.
– Почему он не обратился к Витковски?
– И так понятно – его вопрос не имеет ни малейшего отношения к безопасности; не может же он использовать отдел посольства для личных финансовых сделок.
– А я что – спица в колесе?
– Нет, скорее око недреманное, наблюдающее за внутренними операциями важного консульского отдела. А значит, можете дать консультации персоналу относительно их поведения в финансовых и других вопросах. По крайней мере, такой вывод напрашивается из вашей официальной биографической справки.
– Надо ее переписать, – сказал Лэтем.
– Зачем? Там все так туманно.
Дру откинулся на спинку стула, выгнув шею, взглянул на белый потолок и вздохнул с облегчением.
– Приношу свои извинения, Бобби, серьезно. Когда я узнал от Филлис Крэнстон, что вы – один из двоих, кому она сказала обо мне, признаться, я поспешил с выводами – нет, позволил себе их сделать. Мне казалось, они подкреплены тем происшествием, что случилось на днях, когда нацисты чуть не убили меня в посольской машине с этим сукиным сыном… как его?.. Це-двенадцать. Расчет времени… показался мне смещенным.
– Так и было, – согласился Дурбейн, – потому-то нацисты приехали туда раньше нас…
– И как же это могло случиться?
– Це-двенадцать всему виной. Мы обнаружили это на следующее утро и включили в донесение. Ваш немец шофер сообщил высокочастотную градуировку нашего дублирующего внутреннего радио своим друзьям за много миль оттуда и оставил переключатель на «передаче». Они слышали все, что вы говорили с того момента, как вышли из посольства.
– Боже, как просто, а мне даже в голову не пришло взглянуть на радиопередатчик.
– А если б взглянули, увидели бы маленькую красную точку посередине, означающую «передачу».
– Проклятье!
– Бога ради, не надо себя винить. Вы столько пережили накануне вечером, было раннее утро, вы жутко устали.
– Неприятно говорить, Бобби, но это не оправдание. Когда доходишь до подобного состояния, в кровь впрыскивается весь адреналин – вот тогда-то ты и уязвим… Хотя странно, правда? Нацисты сосредоточились на Филлис Крэнстон.
– Почему странно? Она неуравновешена, а это благодатное состояние, чтоб перетянуть ее на свою сторону.
– А ее босс?
– Не вижу связи.
– Связь есть, дружище, есть. Боже ты мой!
– Если есть, – сказал Дурбейн, глядя на расстроенного Дру, – действовать нужно одним махом. Сосредоточьтесь на обоих: надавите на алкоголика и прижмите ее жадного амбициозного начальника. Кто-нибудь из них расколется, а вам не надо распыляться.
– Из-за вас, Бобби, с первой не получилось. Теперь займемся вторым. Свяжитесь с боссом Филлис и скажите, что переговорили с теми, кто меня прикрывает. Скажите, мой помощник согласен проверить факты у нескольких банкиров, если он даст имя застройщика.
– Не понимаю…
– Если он не назовет имени – значит, не может. Назовет – узнаем, кто стоит за ним, кто его инструктирует.
– Сейчас сделаем, – сказал Дурбейн, взяв трубку и набирая номер офиса атташе. – Филлис, это я, Бобби. Соедини меня со своим пижоном – и еще, Филлис, к тебе это никакого отношения не имеет. Здравствуйте, Банкрофт, это Дурбейн из центра связи. Я только что переговорил с главным экспертом Лэтема. У него хоть и дел по горло, он, кажется, сможет выдать пару звонков банкирам. Как зовут того брокера по недвижимости, который уговаривает вас вложить деньги?.. Ясно, да, ясно. Да, я скажу ему. Потом свяжусь с вами. – Дурбейн положил трубку и записал что-то в блокноте. – Его зовут Волтрен, Пикон Волтрен, из компании под этим же именем. Банкрофт просил передать вашему заместителю, что у консорциума этого Волтрена эксклюзивные права приблизительно на двадцать квадратных миль первоклассной недвижимости в долине Луары.
