Упраздненный ритуал - Абдуллаев Чингиз Акифович (лучшие книги TXT) 📗
– Скажите, у вас сидят по классам или по годам?
– По годам, конечно, – кивнул директор, – по классам не хватит места. Мы и так объединяем всех, кто кончил школу до восьмидесятого, в несколько классов. Обычно приходят более молодые. А те, кто кончил до пятидесятого года, совсем не приходят. Мало их осталось, совсем мало. Если тогда им было лет семнадцать-восемнадцать, то сейчас под семьдесят. Не хотят видеть друг друга в таком возрасте. Хотя есть один старик, он закончил школу в сорок первом и все равно приходит каждый год. Только никого из его друзей не осталось. Все погибли на войне. Мы проверяли. Вообще тем, кто родился в начале двадцатых, очень не повезло. Многие не дожили до наших дней.
– У нас в семье тоже погибло два человека, – вспомнил Дронго, – два брата моего отца не вернулись с фронта. Один из них пропал без вести, и мы даже не знаем, где его могила.
– У меня отец не вернулся с японской, – вздохнул директор, – так все неправильно получилось. Он вернулся после войны, приехал на лечение в Баку, был офицером связи. Майором. У него были две дочки, и он так хотел сына. Когда уезжал на японскую, уже знал, что будет сын. Вот он и попросил назвать его Азизом, что значит «дорогой, любимый». А сам не вернулся с войны.
Они помолчали.
– А наш прежний парламент отменил Девятое мая, – почему-то вспомнил директор. – Они говорили, что это была русско-немецкая война и мы не имеем к ней никакого отношения. Мой отец погиб на японской, а триста тысяч наших земляков погибли на «не нашей» войне. Значит, их вообще не было?
– Лучше не вспоминайте, – посоветовал Курбанов, – сейчас ведь восстановили праздник. И мы отмечаем Девятое мая, как и все остальные.
– Ну да, – сказал Дронго глухим голосом, – ничего не случилось. Сначала отменили, потом восстановили. Я бы этих депутатов поименно назвал. Каждого. Кто сначала отменял, а потом «восстанавливал». Пусть все знают, какая совесть у них. Ладно, не будем об этом. У вас много мужчин в коллективе?
– Нет, конечно. Как обычно в школах. На сорок восемь преподавателей только шесть мужчин. Совсем немного. Шесть вместе со мной.
– Среди них есть люди, которые преподают здесь более пятнадцати лет?
– Есть. Двое. Преподаватель математики и физрук. Они работают в школе около двадцати лет. Остальные пришли позже. Но вечером будут не все. У первого болит горло, и он останется дома. Он не любит посещать подобные мероприятия. Говорят, что математики обычно сухие люди, вот он таким и стал.
– Во сколько начнется встреча?
– В семь часов вечера. Учеников в школе уже не будет. Только учителя и ребята, которые нам помогают.
– В школу можно попасть с другого входа?
– Нет. Все будет закрыто. И вход со двора, и через физкультурный зал. Там будут стоять сотрудники милиции. Мы уже все обговорили. Сегодня здесь будут дежурить сотрудники МВД и министерства безопасности. По-моему, человек двадцать или тридцать. Я не совсем понимаю, зачем нужно такое количество вооруженных людей, но руководству виднее. Мне звонили из нашего министерства, чтобы я оказал любую помощь.
– Достаточно, – сказал Курбанов, – по-моему, мы злоупотребляем терпением директора.
– У меня только один, последний вопрос. Вернее два вопроса.
– Один, – отрезал Курбанов, – и давайте закончим.
– Хорошо, – Дронго задумался, чтобы сформулировать два вопроса в одном, – если вы работали в этой школе в восемьдесят пятом, – сказал он наконец, – кого именно из бывших учеников вы могли бы подозревать в совершении убийств?
– В то время я работал в другой школе, – ответил директор. – Был завучем. Поэтому ничего не могу вам сообщить. До свидания. Приходите сегодня вечером. Дети специально разучили несколько номеров, чтобы порадовать взрослых. Особенно выпускники прошлого года. Они придут в полном составе. Знаете, как бывает. Сначала, в первый год, приходят все. Потом половина. Через пять лет уже не больше четверти. А через десять – только семь-восемь человек. Редко какие классы собираются в полном составе. Вот вы сколько лет не были в школе?
– Много, – согласился Дронго, – очень много. Спасибо вам за все. До свидания.
Они вернулись к входной двери, где их ждал Вейдеманис.
– Как прошли переговоры? – спросил Эдгар.
– Прекрасно. Мне понравился директор. Конечно, у него масса проблем и забот, но, в общем, он верно мыслит. А это очень важно, когда воспитываешь детей. Это, может быть, самое важное в нашей жизни. Ему обещали, что здесь ночью будет двадцать или тридцать человек охраны.
– Может, вообще ничего не случится? – улыбнулся Вейдеманис.
– Уже случилось, – Дронго, – если они вызвали столько людей, значит, не уверены в своей версии случайных совпадений. Мне не нравится и эта запутанная история с Габышевым. Для убийцы такая охрана не проблема, он ведь войдет со всеми остальными. Поэтому я боюсь, что у нас впереди длинная ночь.
Глава седьмая
Обедать Дронго повез своего друга в небольшой ресторан в центре города. В последние годы здесь открылось множество самых разных ресторанов, рассчитанных не только на иностранцев, но и на местных жителей, уже успевших побывать во многих европейских странах и полюбивших экзотические блюда. Кроме китайских, начали появляться японские, таиландские, индийские, немецкие, французские и американские рестораны. В них могли позволить себе обедать только состоятельные люди, тогда как простые горожане предпочитали турецкие ресторанчики или местные заведения, в которых цены были во много раз ниже. В городе можно было вкусно пообедать за небольшие деньги, местные предприниматели обычно не обдирали посетителей, предпочитая сохранять клиентов.
Дронго был гурманом, но сейчас у него не было времени на гастрономические изыски. Однако, попадая в тот или иной город, он всегда предпочитал местную пищу, справедливо полагая, что тамошние повара разбираются гораздо лучше в своей национальной кухне, чем в какой-либо другой. Блюда из баранины были традиционными для азербайджанской кухни, а Дронго предпочитал не только сытную мясную еду, но и блюда из теста. Здесь их с Джил вкусы совпадали. Правда, она любила равиоли и пиццу, тогда как он предпочитал бакинскую кухню, очень сытную и славящуюся своими мучными блюдами.
Они вернулись в отель к шести вечера и увидели сидевшего в холле Раиса Аббасова. У него был понурый, усталый вид. Галстук был завязан небрежно и не затягивал воротника. Увидев своих гостей, он вскочил на ноги.
– Вам сегодня досталась за нас, – понял Дронго.
– Да, – признался Аббасов, пряча глаза, – но ничего страшного. Главное, что вы приехали.
– Вас просили ко мне не приезжать?
– Да, – выдавил Аббасов, – и в Баку, и в Москве. Я не думал, что Вова такой значительный человек. Очевидно, я действительно сделал глупость.
– Если сегодня ничего не случится, мы просто уедем, – сказал Дронго, – и все забудут эту историю.
– Надеюсь, все обойдется, – пробормотал Аббасов, – мы все и так очень нервничаем. Вы знаете, многие сегодня не придут на встречу. Эти слухи о таинственном убийце действуют всем на нервы. Я думаю, что из нашего класса придут только те, кто был с нами в Шемахе. И то только потому, что у них будет своя охрана.
– Я на это и рассчитываю, – пробормотал Дронго. – А где ваш друг прокурор?
– Вы все-таки его подозреваете? – спросил Аббасов.
– Я только хотел уточнить, где он находится.
– Наверно, в прокуратуре. Они ведь работают и по субботам.
– Вы на машине?
– Да. Сегодня у меня другой водитель, молодой, тот, который встречал нас в аэропорту. Старик напуган до смерти, просил никуда его не вызывать.
– Мы поднимемся наверх, переоденемся и спустимся вниз, – предложил Дронго.
Через двадцать минут они уже подъезжали к зданию школы. У школы дежурили два автомобиля полиции. Полицейские встречали гостей хмурыми взглядами. Очевидно, они тоже не очень верили в неизвестного убийцу, из-за которого им приходилось торчать здесь в субботний вечер.
