Мозаика Парсифаля - Ладлэм Роберт (книги txt) 📗
– Страсть русских к беспочвенным фантазиям не уменьшилась с тех пор, когда Достоевский впервые описал ее. Таков был мой ответ. Слово в слово.
– Прекрасно сказано! – воскликнул Брукс. – Вызывающе, и в то же время не придерешься.
– И тут начался настоящий фейерверк. «Мэттиас сумасшедший! – кричал посол. – Он уничтожает все, что осталось от разрядки!» Потом подключился его помощник, требуя, чтобы я сказал, с какими нестабильными режимами связывался госсекретарь и знали ли их лидеры, что имеют дело с сумасшедшим, либо он посылал специальные миссии, скрывая свое состояние от тех, с кем вступал в контакт? И знаете, господа, больше всего меня пугает, что русские говорили буквально то же, что и вы. Если я вас, господин президент, правильно понял, Мэттиас последние полгода только и занимался тем, что вел переговоры с террористическими режимами, узурпаторами, революционными хунтами – с теми, кого мы не должны были бы касаться.
– Вот откуда русские и получили информацию, – произнес Беркуист. – Теперь они считают, что свихнувшийся Мэттиас приступил к реализации своих «геополитических императивов», направленных против их интересов.
– Думаю, что рассуждения русских идут гораздо дальше, сэр, – рискнул поправить президента Пирс. – Они считают, что он тайно снабдил ядерным оружием некоторые экстремистские режимы и фанатически настроенные группы: афганцев, антисоветски настроенных арабских шейхов, исламских фундаменталистов. Они боятся даже подумать о такой возможности. А ведь и мы, и Советы подписали соглашение о нераспространении ядерного оружия. Размеры наших арсеналов прекрасно защищают сверхдержавы одну от другой. Но и мы, и они беззащитны против непредсказуемой группы маньяков, каких-нибудь сект, завладевших атомной бомбой. При этом мы находимся в большей безопасности, чем русские, мы все-таки за океаном. Россия же стратегически является частью Евразийского континента, и она уязвима ввиду близости потенциальных противников к ее границам. Если я понял русского посла правильно, именно эти соображения могут подтолкнуть Москву к «красной кнопке».
– Но это не Парсифаль, – заметил Брукс. – Судя по вашим словам, человек, именуемый нами Парсифалем, не вступал в контакт с Советами.
– Я не исключаю никаких возможностей, – ответил Пирс. – Там было так много фраз, угроз, намеков… Упоминались «последующие встречи», «неустойчивые режимы», «ядерные материалы». Насколько я понимаю, эти термины присутствуют в пресловутых пактах. Когда я внимательно изучу тексты, я могу судить более точно. – Заместитель госсекретаря помолчал и затем твердо закончил: – Полагаю, Парсифаль мог вступить с ними в контакт, однако пока ограничился провокационными намеками. И нам необходимо срочно узнать, насколько верно данное предположение.
– Он хочет нас всех взорвать, – сказал президент. – Больше ему ничего не надо.
– Чем скорее я попаду на остров Пул, господин…
Фразу Пирса прервал зуммер белого телефона; на аппарате замигала красная сигнальная лампочка. Беркуист поднял трубку:
– Да?
Президент секунд тридцать молча слушал, затем кивнул и произнес:
– Понимаю. Дайте мне сразу же знать, если что-то произойдет. – Положив трубку, он пояснил: – Это Хейвелок. Сегодня его с нами здесь не будет.
– Что случилось? – поинтересовался генерал.
– Многое. И он не может оторваться от телефона.
– Жаль, – заметил Артур Пирс. – Мне хотелось с ним познакомиться. Полагаю, нам с ним следует поддерживать постоянный контакт. Это жизненно важно. Я расскажу ему, как ведут себя Советы, а он поделится последними сведениями. Мне необходимо знать, когда следует давить на русских, а когда полезнее отступить.
– Хейвелок вас проинформирует, я дам соответствующие распоряжения… Они упустили патологоанатома.
– Дьявольщина! – взорвался генерал.
– Он либо обнаружил наблюдение, либо просто решил скрыться, почувствовав опасность.
– Или получил приказ исчезнуть, – добавил посол.
– Не могу понять одного, – вновь обратился Беркуист к Пирсу, хранящему молчание. – Почему русские не дали вам понять, что им известна заинтересованность Москвы в проблеме, занимающей нас? Они ведь не упоминали ни о Коста-Брава, ни о телеграмме Ростова?
– Нет, сэр. И в этом, возможно, одно из наших преимуществ перед ними. Мы знаем, а они – нет.
– Но Ростов-то знает, – возразил президент.
– Значит, он слишком напуган, чтобы действовать, – ответил Пирс. – Это вполне типично для высших чинов КГБ. Они никогда не знают, чьи интересы могут ненароком ущемить. Не исключено, правда, что его поиски пока ни к чему не привели.
– Вы рассуждаете так, словно мы имеем дело не с одной Москвой, а с двумя, – заметил Хэльярд.
– В этом я согласен с Хейвелоком, – ответил русский агент. – Так оно и есть. И до тех пор, пока Москва, стремящаяся заполучить документы Мэттиаса, не преуспеет, Москва, с которой я имею дело, будет выражать позицию Кремля. В противном случае мы бы уже ни о чем здесь не рассуждали. Именно поэтому необходимо, чтобы я был в курсе последних событий. Если Хейвелок задержит хотя бы одного человека, мы можем выйти на ту, другую Москву. У нас появится рычаг воздействия, на который я смог бы нажать.
– Хейвелок нам уже все сказал, – вмешался Брукс. – Речь идет об одной из служб советской разведки, известной как ВКР. Ростов практически это признал.
Пирс не мог скрыть своего изумления.
– Я об этом ничего не слышал.
– Возможно, я просто упустил это, – сказал Беркуист.
– Во всяком случае, это пока слишком расплывчато. Военная контрразведка – конгломерат многих структур. Мне нужна точность. Какая служба конкретно? Кто персонально стоит за этим?
– Вы об этом знаете.
– Прошу прощения, но я не совсем вас понял, сэр. – Золоченый «Паркер» Пирса замер над исписанным листком.
– Это одно из дел, которое удерживает Хейвелока в Пятом стерильном.
– В Пятом стерильном…
– Они, возможно, потеряли этого Шипперса, но Хейвелок надеется, что тот, кто им руководит, направит своих людей в Мэриленд, чтобы выяснить, на кого работает Рандолф. Хейвелок разместил там своих агентов с приказом захватить тех, кто появится. Как я уже говорил, доктор солгал о причине смерти Маккензи. Но руководствовался при этом своими соображениями.
– Да, я знаю, – ответил Пирс, убирая ручку во внутренний карман своего темного в полоску пиджака. – Записи помогают мне лучше осмыслить проблему. Я не собираюсь уносить их с собой.
– Весьма рад, – произнес президент, – потому что я все равно не позволил бы вам это сделать… Осмыслить вам надо многое, а времени у вас мало, господин заместитель. Как вы собираетесь действовать с русскими?
– Осторожно, – ответил «крот». – С вашего разрешения я намерен подтвердить часть их подозрений.
– Вы сошли с ума, – заявил генерал.
– Простите, генерал, но это будет весьма малая часть. Они наверняка располагают надежным источником, поэтому полное отрицание с нашей стороны только усилит их подозрительность и враждебность. Мы не можем этого допустить. Как сказал президент, мы должны сдерживать их как можно дольше.
– И как вы думаете это сделать? – прищурился Беркуист.
– Надо признать, что Мэттиас заболел от перенапряжения. Все остальное – гигантское преувеличение, включая фантастические диагнозы. Ему приказано отключиться от дел на несколько недель. Только и всего. Остальное же – слухи и дикие сплетни, которые постоянно сопровождают людей калибра Мэттиаса. Не забудьте, они помнят о Сталине. Задолго до его смерти многие в Москве полагали, что вождь сошел с ума и что этому якобы имеются медицинские подтверждения.
– Замечательно! – воскликнул посол Брукс.
– Но они не могут игнорировать и другие источники, – произнес Хэльярд. Видно было, что он готов согласиться с послом, но стратег взял в нем верх. – Утечка информации от режимов, с которыми в последнее время вступал в контакт Мэттиас, все же имела место, и сведения достигли наших противников.
