Ночной администратор - ле Карре Джон (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗
Воинственный огонь, которым постоянно горел Стрельски, казалось, жег его самого. Каждый день с утра пораньше и на ночь глядя он при любой погоде, к наигранному ужасу Берра, бегал трусцой в ближайшем парке.
– Ради Бога, Джо, возьмите кусок сливового пудинга и посидите тихо, – с напускной строгостью сказал ему однажды Берр. – Стоит кому-то подумать о вас, и у него становится плохо с сердцем.
Все рассмеялись. В группе царила атмосфера полной раскованности. Один только венесуэлец Амато, помощник Стрельски, воздерживался от улыбок. На всех совещаниях он сидел, плотно сжав губы и устремив вдаль свои влажно-черные глаза. Но как-то и он просиял от радости. Выяснилось, что жена родила ему дочку.
Другим помощником Стрельски был невероятно крупный ирландец с мясистым лицом по имени Пэт Флинн: типичный полисмен, с удовольствием рассказывал Берр Гудхью, печатающий донесения, не снимая шляпы. О Флинне ходили легенды, и не без основания. Это был тот самый Пэт Флинн, который придумал замаскировать скрытую мини-видеокамеру под электрореле, так что за несколько секунд можно было прилепить ее к любому столбу. И он же придумал, как прослушивать, что делается на небольшом судне, из-под воды.
– Пэт много еще чего может, – сказал Стрельски Берру, когда они как-то в сумерках прогуливались в Сент-Джеймском парке, Стрельски – в спортивной форме, Берр – в помятом костюме. – Пэт такой человек, который знает кое-кого, кто знает еще кого-то, и так далее, – продолжал Стрельски. – Без Пэта мы бы не вышли на Брата Майкла.
Стрельски говорил о самом своем ценном и секретном информаторе, а это была щекотливая тема. Берр не рисковал ее затрагивать без согласия Стрельски.
Группа Берра все больше сплачивалась, боссы из «чистой разведки» не желали довольствоваться вторыми ролями. Первая словесная перепалка между ними произошла, когда Стрельски обнаружил явное намерение упрятать Роупера за решетку. Он с удовольствием обрисовал тюрьму, в которую собирался посадить его.
– Будьте уверены, сэр. Есть такое местечко в Иллинойсе, называется Марион. Двадцать три с половиной часа в сутки – в одиночке, никаких контактов, прогулка в наручниках, пища подается в специальном контейнере через небольшое отверстие. Нижний этаж вообще без окон. Под крышей лучше, но пахнет скверно.
Ледяное молчание последовало в ответ на его откровения. Наконец оно было нарушено язвительным голосом юрисконсульта кабинета министров.
– Вы уверены, мистер Стрельски, что это именно тот вопрос, который нам следует обсуждать? – начал он довольно высокомерно. – Мы прекрасно понимаем, что изобличенный преступник может принести больше пользы, оставаясь на свободе. Пока он продолжает действовать, вы можете делать все что хотите: выявлять его сообщников, сообщников его сообщников, слушать и наблюдать. Когда вы изолируете его, игра начинается сначала. Если только вы не думаете, что можете таким образом искоренить преступность. Но ведь никто так не думает? По крайней мере, в этой комнате?
– Сэр, по моим представлениям, есть только два пути, – ответил Стрельски с вежливой улыбкой прилежного ученика. – Эксплуатировать преступника или его обезвредить. В первом случае вы впадаете в дурную бесконечность: используете врага, чтобы обнаружить следующего, потом используете следующего, чтобы обнаружить еще одного, и конца этому не видно. Второй путь подразумевает то, что мы хотим сделать с Роупером. Нарушитель закона, как я понимаю, должен быть арестован и упрятан в тюрьму. В противном случае рано или поздно вы должны будете спросить себя, кто именно эксплуатируется: нарушитель закона, общество или закон.
– Стрельски оригинал! – не без удовольствия констатировал Гудхью. Они стояли на мостовой, укрываясь от ливня зонтами. – Вы с ним одного поля ягода. Неудивительно, что и вы, и он внушаете опасения должностным лицам.
– Это они мне внушают опасение.
Гудхью оглядел вымытую дождем улицу. Он был в приподнятом настроении: накануне его дочь получила право на стипендию в Саут-Хэмпстеде, а сына Джулиана приняли в Клэр-колледж в Кембридже.
– Мой хозяин, Леонард, не снижает требований, предъявляемых к группе. Он еще раз переговорил с ребятами. Больше скандала он боится только, что будет выглядеть гангстером. Ему ни в коем случае не хотелось бы выступить в роли инициатора далеко идущих планов двух влиятельных правительств против одного скромного британского бизнесмена, вынужденного противостоять экономическому спаду. Он, как честный игрок, считает, что вы перебарщиваете.
– Гангстером, – тихо отозвался Берр, вспомнив одиннадцать томов дела и горы сверхсложного оружия, направленного против простых людей. – Кто же гангстер-то? Господи!
– Прошу вас, оставьте Господа в покое. Мне нужны серьезные аргументы. В понедельник с утра. Достаточно кратко, чтобы уместилось на почтовой открытке, и без эпитетов. И скажите вашему великолепному Стрельски, что мне чудо как понравилась его ария. А вот и автобус. Мы спасены!
Уайт-Холл – это джунгли, и как во всяких джунглях, в нем есть такие места у воды, где звери, в любое другое время суток разорвавшие бы друг друга на части, собираются перед заходом солнца, чтобы вволю напиться в сомнительной компании. Подобным местом был Фиддлерс-клуб, расположенный в верхнем этаже здания на берегу Темзы и названный так в честь соседней пивнушки.
– Я полагаю, Рекс куплен иностранной державой. А вам как кажется, Джеффри? – спросил юрисконсульт кабинета министров у Даркера, покуда они наполняли свои кружки из стоявшего в углу бочонка и рассчитывались. – Вам так не кажется? Я полагаю, он берет французское золотишко за то, что подрывает дееспособность британского правительства. Ваше здоровье!
Даркер, как многие великие мира сего, был человеком небольшого роста, со впалыми щеками и глубоко посаженными неподвижными глазами. Он любил ярко-синие костюмы и всяческие манжеты. Сегодня вечером на нем были еще и замшевые коричневые башмаки, что придавало ему вид заядлого любителя скачек с улыбкой висельника.
– О, Роджер, как вы угадали? – ответил Гудхью с наигранной веселостью, решив поддержать шутку. – Меня уже давным-давно завербовали, не так ли, Гарри? – переадресовал он вопрос Гарри Пэлфрею. – Иначе разве бы я мог раскошелиться на новый велосипед?
Даркер не переставал улыбаться. Но так как он был абсолютно лишен чувства юмора, его улыбка казалась зловещей, если не патологической. Восемь человек, не считая Гудхью, сидели за длинным обеденным столом: чиновник из Министерства иностранных дел, магнат из Министерства финансов, юрисконсульт кабинета министров, два маленьких толстячка из влиятельных тори и три представителя разведки, среди которых Даркер был самой крупной фигурой, а Гарри Пэлфрей – самой незаметной. Комната была прокуренная и душная. В ней не было ничего достопримечательного, кроме ее близости к Уайт-холлу, палате общин и небезызвестному царству Даркера по ту сторону реки.
– Рекс действует по принципу «разделяй и властвуй», если вы хотите знать мое мнение, Роджер, – сказал один из толстячков-тори, проводивший на всяких тайных заседаниях комитетов и комиссий столько времени, что его даже принимали за правительственного чиновника. – Мания власти, обряженная в одежды конституционности. Признайтесь, Рекс, ведь вы сознательно подрываете крепость изнутри.
– Чепуха, – спокойно возразил Гудхью. – Просто мои хозяин озабочен тем, чтобы поднять секретные службы на новый уровень и помочь им избавиться от балласта. Вы должны быть ему благодарны.
– Не думаю, что у Рекса есть хозяин, – подал голос чиновник Министерства иностранных дел, вызвав взрыв смеха. – Кто-нибудь когда-нибудь видел этого беднягу? Полагаю, Рекс его выдумал.
– Но почему мы так щепетильны, когда дело касается наркотиков? – раздраженно проворчал человек из Министерства финансов, сложив свои тонкие пальцы так, что получилось нечто вроде бамбукового мостика. – Это же целая индустрия обслуживания. Добровольные продавцы, добровольные покупатели. Страны третьего мира получают огромные доходы, кое-что идет на дело, должно быть. Мы ведь миримся с табаком, алкоголем, проституцией, сифилисом, наконец. Почему же мы так брезгуем кокаином? Ничего бы не имел против парочки миллиардов в обмен на оружие, даже если банкноты будут попахивать гашишем, ей-богу!
