Мозаика Парсифаля - Ладлэм Роберт (книги txt) 📗

– Коста-Брава? Он мне все сказал.

– Теперь это история. Вернемся в настоящее. Чем еще я мог бы помочь вам?

– Очевидно, надо подумать над следующим, – с некоторой неуверенностью начал Пирс, понизив голос. – Если Парсифаль войдет в контакт с русскими – что мне говорить, если, конечно, мне вообще представится такой шанс? Если он намекает им о китайском факторе или о том, что нам известны их слабые места в планировании ядерных контрударов, – как я смогу объяснить, откуда он получил все эти сведения? Раскрытие тайны Мэттиаса в этом случае не поможет. Честно говоря, я думаю, что этого недостаточно. Вы согласны со мной?

– Да, я вас понимаю. – Хейвелок сосредоточился, пытаясь изложить ситуацию как можно яснее и короче. – Эти так называемые договора – итог тысяч ходов трехсторонней шахматной игры, в которой мы были ключевым игроком. Наше проникновение в русские и китайские оборонительные системы на самом деле глубже, чем мы когда-либо давали понять. Существует стратегический комитет, который изучает все возможные варианты действий, включая тот вариант, когда какой-нибудь дурак (в том числе и с нашей стороны) дает команду на пуск.

– Такие комитеты, как я догадываюсь, существуют и в Москве, и в Пекине.

– Но ни в Москве, ни в Пекине не оказалось Энтони Мэттиаса, человека с геополитическим мышлением, которого так уважали, даже обожествляли. Ему не было равных в мире.

Пирс согласно кивнул.

– Советы считали его не противником, а скорее ценным посредником. Китайцы в честь его закатывали банкеты и величали провидцем.

– Даже когда у него началось помутнение разума, этому человеку достало сил разыграть последнюю партию в шахматы. В ядерные шахматы.

– Но каким образом ему это удалось?

– Он нашел фанатика. Одного морского офицера, члена Комитета ядерного планирования, который одержим идеей «сверхуничтожения». Он и снабдил государственного секретаря всеми необходимыми сведениями. Он снял копии со всех стратегических разработок, которыми обменивались три группы комитета. В этих разработках содержатся подлинные данные – иначе и быть не может; эти военные игры на бумаге должны быть максимально приближены к реальности. Все варианты проигрываются на компьютерах: мегатонны, ущерб, нанесенный противнику, собственные потери, момент прекращения ударов ввиду их дальнейшей бесполезности. Мэттиас получил варианты всех трех сторон и свел их воедино. Мэттиас – и тот человек, который держит нас за горло. Парсифаль.

– Полагаю, что упомянутый вами морской офицер уже начал отбывать длительный срок одиночного заключения?

– Я не уверен, что это необходимо. Во всяком случае, я еще продолжаю с ним работать, ему есть что сказать, хотя, может быть, он уже все сказал к настоящему времени.

– Позвольте, позвольте, – внезапно оживился заместитель госсекретаря. – А не может он оказаться Парсифалем?

– Исключено.

– Почему?

– Потому что он искренен в своих заблуждениях. Он пребывает в состоянии вечной любви к своей родине и своему мундиру. Этот человек не предаст сам и никому не позволит передать русским даже унции пороха. Деккер не оригинален, но вполне искренен. Сомневаюсь, что даже Лубянка способна сломать его.

– Деккер… Надеюсь, вы его хорошо припрятали?

– Ему никуда не деться. Он дома под постоянной наружной охраной.

– Все, что вы рассказываете, выглядит полным безумием, – покачал головой Пирс и полез в карман. – Закурите? – предложил он, доставая сигареты и спички.

– Благодарю. Я уже выполнил свою ежедневную норму в пятьдесят штук.

Человек из госдепа чиркнул спичкой и поднес ее к сигарете. Ветер тут же задул неприкрытое пламя. Пирс зажег вторую, на сей раз спрятав огонек в ладонях, затянулся и тут же выдохнул. Пар изо рта смешался с клубом дыма.

– Сегодня на совещании, – сообщил Пирс, – я не совсем понял одну мысль посла Брукса. Он сказал, что сотрудник разведки из КГБ вступил с вами в контакт и высказывал предположение о существовании в Москве группы лиц, работавших вместе с Мэттиасом по обеспечению операции в Коста-Брава.

– Теперь мы знаем, что он имел в виду Парсифаля. Мэттиас был к тому времени уже ведомым. И Ростов, русского зовут Ростов, не предполагал, он знал точно. В Москве существует команда фанатиков – ветвь КГБ, которая называется ВКР – Военная контрразведка. По сравнению с ними наш Деккер выглядит невинным хиппи, одним из «детей цветов». Ростов пытается расколоть эту банду, и я от всего сердца желаю ему удачи. Это звучит нелепо, но нашей надеждой становится наш же убежденный противник.

– Что вы имеете в виду, употребляя слово «расколоть»?

– Выявить имена, выяснить, кто сделал это, и дать возможность более трезвым умам разобраться с этими людьми. Ростов – классный профессионал, он может добиться успеха, а если добьется, то найдет возможность сообщить мне.

– Неужели?

– Он уже предложил мне открытый контакт. Это произошло в аэропорту Кеннеди сразу после моего прилета из Парижа.

Вдали послышался шум автомобильного мотора. Пирс бросил сигарету, растер ее подошвой и спросил:

– Что, по вашему мнению, может дополнительно сообщить Деккер?

– Возможно, что ему приходилось разговаривать с Парсифалем, хотя сам он об этом не догадывается. Или с представителем Парсифаля. Во всяком случае, Деккеру всегда звонили домой, а это означает, что из двухсот тысяч телефонных разговоров нам предстоит выделить всего лишь несколько, сделанных в нужный отрезок времени.

– Почему не из двух миллионов?

– Потому что мы примерно знаем регион, откуда звонили.

– Не может быть!

– К завтрашнему дню мы будем знать гораздо больше. Когда вы вернетесь…

– Господин заместитель госсекретаря! Господин заместитель! – сквозь скрип тормозов раздался взволнованный голос. Джип с авиабазы замер в нескольких футах от них.

– Кто из вас, господа, заместитель госсекретаря Пирс? – воскликнул водитель.

– Кто сообщил вам мою фамилию? – ледяным тоном произнес дипломат.

– Экстренный телефонный вызов, сэр. Сказали, что звонят из вашего офиса в ООН и требуют немедленного соединения с вами.

– Русские! – выдохнул Пирс. Было заметно, что он серьезно встревожен. – Прошу прощения, я скоро вернусь.

Заместитель госсекретаря торопливо сел в джип и кивнул водителю, отрешенно уставившись в направлении ангара. Майкл поплотнее запахнул пальто и принялся от нечего делать изучать небольшой турбовинтовой самолет, стоящий в паре сотен футов от него. Левый двигатель работал; пилот постепенно увеличивал обороты. Через несколько секунд правый мотор кашлянул, и его винт тоже начал вращаться. Потом в поле зрения Хейвелока появился еще один джип, который остановился рядом с самолетом на том месте, где недавно стоял бензозаправщик. Прибыл специалист по сейфам. Ничто теперь не мешало отлету Пирса на остров Пул.

Артур Пирс вернулся через шесть минут. Выбравшись из открытой кабины, он жестом отпустил водителя.

– Так и есть, – пояснил он Майклу. – Это русские. Они требуют строго конфиденциальной встречи, без всяких протоколов и не позже завтрашнего утра. Я связался с их старшим советником и сказал, что с утра провожу собственное экстренное совещание с целью обсудить их странное поведение сегодня днем. Я добавил также, что у меня появилась дополнительная информация, которая может вызвать ураган телеграмм – ваше выражение! – между Нью-Йорком, их посольством в Вашингтоне и Москвой. При этом намекнул, что барабанить ботинком по пюпитру [73] в ООН теперь очередь другой стороны. – Заместитель государственного секретаря умолк, обратив внимание, что двигатели его самолета уже вовсю работают. Второй джип отъехал от трапа. – Мне пора. Специалист по сейфам уже прибыл. Вы знаете, нам потребуется не меньше трех часов для того, чтобы попасть в ту комнату. Вы не могли бы проводить меня к самолету?

– Разумеется. Как на ваши слова прореагировали русские?