Твердый сплав (Повесть) - Воеводин Евгений Всеволодович (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений TXT) 📗
— Жаннет, не уходите от ответа. Я все равно узнаю, но тогда… Ну?
— Пустите! Мне на сцену пора!
— Пока вы не скажете, я не пущу вас.
Жаннет испуганно смотрела на Савченко.
— Лева, я не могу! Это ужасно… ваш вопрос. Спросите у него самого!..
— Нет! Мне скажете вы! Или…
— Господи… — Она поднесла пальцы к вискам. — Ну хорошо… Хотя… Лева, зачем это?
— Жаннет, я уже сказал, зачем. Повторяю, я никому не скажу. Ну же!
— Ой, уже зовут! Не держите меня за руки! Мне пора! Что вы делаете? Оставьте!
Актриса суетливо приводила себя в порядок. Савченко не отходил от нее.
— Ладно. Слушайте. Но поклянитесь…
— Да, да, клянусь. Скорей!
— Мы с ним ездили за город… Нет, я не могу. Это страшно!.. На обратном пути Борис сшиб женщину. Она шла по шоссе. И на повороте… Я не успела опомниться. Борис перепугался, и мы даже не остановились…
— Кто-нибудь видел машину?
— Нет же, на шоссе никого не было. Потом мы свернули, потом еще раз… Вернулись в город поздно, совсем другой дорогой.
— Никто не спрашивал Бориса?
— Нет, уже много дней прошло… Мне кажется… Я спрашивала его: все обошлось.
Савченко криво усмехнулся:
— Вот и все. А вы боялись говорить. Конечно, я буду молчать, даже Борису не скажу, что я знаю. Не волнуйтесь, Жаннет. Наверное, все кончилось благополучно… Ну, идите. Желаю вам успеха… Варвара. Пойду к вашему Кудряшу, а то он бог знает что подумает о нас с вами.
И Савченко выпустил Жаннет из уборной.
…Когда спектакль окончился, Шилков с Асей спустились вниз и стали в конец длинной очереди в гардероб. Стояли долго. И Шилков волновался, что Ася замерзнет в холодном коридоре. Он шутливо предлагал ей побегать, всерьез хотел пойти вперед и попросить кого-нибудь взять их номерок. Ася смеялась, притопывала на месте, и вдвоем, среди незнакомых людей, им было хорошо и весело.
Но когда, видимо разыскивая Савченко, по коридору прошел в шубе и пыжиковой шапке Борис Похвиснев, Ася замолчала и отвернулась. Шилков не хотел ни о чем спрашивать, но Ася сама заговорила:
— Какой неприятный этот Борис. Скользкий какой-то, неестественный…
— Вы давно с ним знакомы?
— Не очень.
— А с Савченко? Вот с этим инженером?
— Его фамилия Савченко? Я и не знала… С ним — его зовут Львом Петровичем — меня познакомил Борис в Доме искусств. Один раз только его и видела, да вот сегодня…
— Они что — большие друзья?
— Не думаю. Савченко смеется над ним и даже, по-моему, презирает. Борис жаловался… Не знаю, почему они сегодня вместе.
— С Борисом вы поссорились?
Ася опустила голову, теребя поясок платья:
— Гадкий он… Мне вспоминать неприятно… Не надо…
Выходя из театра, Борис Похвиснев, запахивая шубу, спросил:
— Где же наши дамы? Все, наверное, уж в ресторане за столом сидят, а мы еще валандаемся…
Но Савченко спросил, в свою очередь:
— Ну что, друг, ваша студентка тю-тю? Теперь другому отдана?
Борис презрительно поморщился:
— Подумаешь, сокровище! Строит из себя недотрогу… Нам таких не надо, списываем таких по акту, как говорят в аптеке. Жаннет — это антик!.. Где они?
Савченко не унимался:
— Конечно! Глупая девчонка. Возни только много, а удовольствия мало… Но, знаешь, она — ничего! Что-то в ней есть азиатское… Глаза особенно. Она не монголка?
Но Похвиснев не замечал издевки. Он выжидающе поглядывал на двери и отвечал механически:
— Да нет, куда там! Русская… И фамилия у нее русская — Дробышева… А ну ее, серенькая студентка…
Савченко быстро переспросил:
— Как ты сказал? Как фамилия?
— Дробышева, говорю… Куда же дамы делись?.. Ах, вот они, наконец!
Борис бросился навстречу Татариновой и Васильевой, затем подозвал такси. Он открыл заднюю дверцу, пропустил Жаннет, затем, извинившись, втиснулся сам:
— Я — между дамами, как верный паж! Садитесь, Мария… В ресторан «Националь»!
Савченко сел рядом с шофером и всю дорогу молчал, хотя сзади много шутили и хохотали.
9
В понедельник, выйдя после смены из ворот завода, инженер Савченко сел на обычный — «свой» — номер трамвая. Пропустив остановку, на которой он всегда выходил, Савченко уже в пустом вагоне доехал до кольца и там пересел на другой трамвай. Трамвай тащился очень медленно, и можно было подумать, что нетерпеливо поглядывавший на часы Савченко решил поэтому вскоре выйти и взять такси. Шоферу он назвал улицу в заречной части города.
Здесь, на малолюдном бульваре, он прошел немного вперед, потом свернул в темный переулок. На заснеженный тротуар отбрасывало неяркий свет морозное окно керосиновой лавки. Савченко спустился в подвальчик и, сонно прикрывая глаза, начал крутить диск телефона-автомата. Когда на его звонок откликнулись, Савченко пьяным голосом спросил:
— Ты, да? Ты? Знаешь, ты — гад! Кто говорит? Это я говорю! Вот!.. Видеть тебя не хочу! Восемь рублей должен, да? Отдавай, мне опохмелиться надо. Курить нечего. Вот, Кондратьев, черт тебя дери…
Ровно в восемь часов Савченко шел по Кондратьевскому переулку. Возле магазина «Папиросы — табаки» он задержался. Магазин был уже закрыт, и продавщица, придерживая дверь, выпускала покупателей. Савченко попросил впустить его, но продавщица была непреклонна.
К ним подошел высокий мужчина, тоже начал было упрашивать продавщицу, но потом зло сказал:
— A-а, все равно не пустит, уперлась… Но что же мы курить будем?
И они ушли вместе, два человека, опоздавших купить папиросы.
Немного спустя высокий коротко спросил:
— Зачем я вам понадобился?
Савченко ответил скороговоркой:
— Учтите, в городе учится дочка Дробышева, это опасно, возможна встреча.
Высокий ответил спокойно:
— Знаю. Встреча была. Но — все нормально. Расскажите, как идет подготовка.
— Этот фотограф почти наш. Ловкий парень, спортсмен. Сделать все ему будет нетрудно. Надо переходить к прямой обработке. Ваше мнение?
«Дробышев» откликнулся не сразу: видимо, он обдумывал все очень тщательно. Наконец он сказал:
— Я возьму парня на себя. Детали вы нашли, мне все ясно. Что ж, здесь, пожалуй, выйдет. Вам лучше быть в стороне. Так ему нужно крыло на машину? Ладно…
У тротуара остановился автобус и, затормозив, проехал вперед, скользя по обледенелой мостовой. Высокий побежал и успел вскочить на ступеньку. На Савченко он и не оглянулся.
Несколько дней спустя внештатный художник одного издательства Чердынцев на только что купленном по случаю подержанном «оппеле» въехал во двор дома № 16, что на улице Красина. Заперев дверцы, он вернулся в подворотню, почитал вывешенный там список жильцов и вышел на улицу — выпить на углу в ларьке подогретого пива. Минут через пять он снова был во дворе и спрашивал проходившего паренька:
— Скажи, друг, чей это гараж? Понимаешь, кончился вдруг бензин…
Паренек запрокинул голову.
— А вон там живут. Похвиснев — хозяин гаража. Вот по этой лестнице на четвертый этаж шагайте.
На звонок вышел сам Борис. Он недоверчиво оглядел незнакомого высокого мужчину и вопросительно поднял брови. Чердынцев объяснил:
— Вы уж меня извините. Заехал к приятелю, а его дома не оказалось. Собрался уезжать, гляжу — бензин на исходе. Хорошо, подсказали мне, что тут владелец автомашины живет… Так мне бензинчику, самую малость, до дому только. Я, конечно, заплачу, сам понимаю.
Борис Похвиснев нерешительно держался за ручку двери, мялся и не знал, под каким предлогом отказать. Ему не внушал доверия этот неожиданно появившийся человек: может, он из милиции, хочет ненароком заглянуть… Лоб Бориса мгновенно покрылся испариной. И все-таки он не знал, что сказать. А Чердынцев продолжал уговаривать:
— Ну что вы, право! Не хотите коллегу выручить? Это же бесчеловечно! Вот, скажем, с вами бы случилось — я дал бы без разговоров. Хоть ночью поднимите. Честное слово. Надо, товарищ, выручить!
