Рекламное бюро господина Кочека - Тевекелян Варткес Арутюнович (читаем книги онлайн .TXT) 📗
Игра пошла с явным преимуществом Василия. Настала очередь волноваться де ла Граммону. Под конец он растерялся, а Василий усиливал натиск, не давая противнику опомниться.
По окончании третьей партии раздались аплодисменты, — следившие за игрой поздравляли Василия.
К нему подошел высокий худощавый господин с седеющими висками.
— Жан-Поль Маринье, — назвал он себя, — начальник канцелярии министра. Вы, мсье, сыграли отлично и вызвали общее восхищение!
— Благодарю за лестные слова! Случайная удача, не больше…
— Не думаю, что это так! Впрочем, легко проверить. Случайной удачи дважды не бывает. Не согласитесь ли сыграть со мной четыре партии по пяти геймов каждая?
— Сочту для себя честью!.. Минут через двадцать начнем.
Через двадцать минут матч начался, Василий, понимая, что от его успеха многое зависит в будущем, был собран и играл отлично. Первый сет был за ним. Однако второй сет выиграл Маринье. Взяв два гейма подряд и в третьем сете, Маринье позволил себе небольшую передышку, чем сразу же сумел воспользоваться Василий. Выиграв подряд две подачи противника, а затем и гейм, он уверенно довел партию до победы. Когда он выиграл две партии, к нему подошел его партнер и пожал ему руку.
Сенсационная победа новичка над первым игроком клуба произвела сильное впечатление.
Единственный человек, знавший Василия лично, был де ла Граммон, и он, утешенный поражением Маринье, с охотой давал пояснения:
— О, это весьма опытный коммерсант и богатый человек! Вы, конечно, слышали о рекламной фирме «Жубер и компания»? О ней недавно снова писали газеты. Так он там — главная фигура. Денег загребает кучу. Не пройдет и полгода, как этот славянин станет королем рекламного дела во Франции. Мы заключаем с его фирмой соглашение на оформление всех витрин нашего магазина!..
— Это не тот, кто прославился рекламой фильма «Под крышами Парижа»?
— Да, это он!..
В дверях зала появился Василий. После теплого душа он выглядел бодрым и свежим. Маринье пригласил его, де ла Граммона и еще нескольких членов клуба поужинать в ресторане.
Из числа приглашенных Василий обратил внимание на человека, говорившего по-французски с сильным акцентом. Позднее он узнал, что это секретарь генерального консульства Германии в Париже Ганс Вебер.
В отличие от большинства своих соотечественников, степенных и надутых немцев, Вебер оказался общительным, веселым собеседником. Он рассказывал забавные истории, шутил и громко, от всей души, первый хохотал над своими шутками. Вдруг, приняв серьезный вид, он обратился к Василию, сидевшему напротив него:
— Господин Кочек, я имел честь жить некоторое время на вашей родине. Даже язык ваш попытался изучить, — к сожалению, не совсем удачно… Не думаете ли вы, что это дает мне основание претендовать на первую игру с вами, если, конечно, вы пожелаете играть с весьма посредственным игроком?
— Качества игрока познаются в игре! — ответил Василий.
— Учтите, мсье Кочек, господин Вебер отличный игрок. К тому же — неутомимый, ему ничего не стоит сыграть матч из пяти партий! — предупредил Василия де ла Граммон.
— Мы замучаем нашего гостя, если каждый из нас непременно захочет играть с ним, — сказал Маринье. — Не лучше ли организовать небольшой турнир по случаю появления у нас нового достойного партнера? Что думает на этот счет наш уважаемый вице-президент?
— Вице-президент полагает, что вас осенила блестящая идея, мой друг. Организуем в самое ближайшее время турнир в одиночном разряде, проведем предварительно жеребьевку…
— И установим три приза для победителей, — перебил де ла Граммона молодой человек с перстнем на указательном пальце.
— Насколько я понимаю, наш друг Луи претендует на один из этих призов! — пошутил Вебер.
— Почему бы нет? — Луи пожал плечами. — Скажите-ка лучше, Вебер, — правда ли, что фон Папен, выступая с правительственной декларацией, заявил: немцы хотят прежде всего уничтожить парламентский режим в Германии, а в международной политике добиваться свободы экспансии и перевооружения?
— Помнится, газеты писали нечто подобное, и, кажется, официального опровержения не последовало, — уклончиво ответил немец.
— А как могло случиться, что Геринг, правая рука Гитлера, стал председателем рейхстага? — не унимался Луи.
— На последних выборах победила партия национал-социалистов!
— Следовательно, приход к власти Гитлера вопрос дней? — вмещался в разговор де ла Граммон.
— К сожалению, я лишен возможности удовлетворить ваше любопытство, дорогой друг. Мне нужно прежде посоветоваться с нашим президентом, господином Гинденбургом… Может быть, он доверительно сообщит для вас, думает ли он поручить формирование правительства руководителю партии национал-социалистов господину Гитлеру или другому лицу, — попытался пошутить Вебер.
Шутка не удалась. Французы, встревоженные последними событиями в Германии, не приняли ее, и это не ускользнуло от внимания Василия.
За столом наступила тягостная пауза.
— Господа, хватит о политике! Мы и так сыты ею по горло! — сказал де ла Граммон. — Предлагаю выпить за здоровье сегодняшнего победителя и пожелать ему успехов в предстоящем турнире. Но имейте в виду, мсье Кочек, на этот раз мы так легко не уступим вам пальму первенства.
Вскоре стали расходиться. Когда остались втроем — де ла Граммон, Кочек и Маринье, — последний мрачно сказал:
— Вебер знает куда больше, чем говорит. Дипломат, к тому же немец… События принимают более зловещий характер, чем мы думаем. Вчера, например, фон Папен нагло требовал аннулирования долгов и равноправия во всем. Позже Эррио обратился к своим сотрудникам и сказал им дословно следующее: «Сегодня у меня нет больше иллюзий в отношении Германии. За семь лет многое изменилось! Германия будет требовать от нас уступку за уступкой, до самой катастрофы».
— К несчастью, Эррио прав. Так и будет! — Де ла Граммон подошел к окну и долго смотрел в темноту, потом повернулся к Василию: — Бедный мой друг, и над вашей родиной тоже нависнет смертельная опасность. Боюсь, как бы вас не продали политиканы!..
Василий промолчал. «Французские патриоты всерьез встревожены возможностью прихода к власти в Германии фашистов, — подумал он. — Можно, кажется, рассчитывать в дальнейшем на помощь де ла Граммона и других…»
Слухи о предстоящем турнире в спортивном клубе просочились в прессу. Газеты помещали портреты игроков, взвешивали шансы того или иного спортсмена на успех, приводили примеры из прошлого и приходили к заключению, что победа, по всей вероятности, достанется первой ракетке клуба де ла Граммону, а может быть, мсье Маринье, находящемуся в отличной спортивной форме. Упоминали и молодого Луи, хотя особых надежд на него не возлагали. Одна спортивная газета сообщила, что Ганс Вебер, секретарь германского генерального консульства в Париже, изъявил согласие участвовать в турнире. Правление спортивного клуба пошло ему навстречу, и но исключено, что он-то и будет одним из вероятных претендентов на призовое место…
Сообщали газеты и о новичке из Чехословакии, о том, как накануне он в трех сетах нанес поражение де ла Граммону. Не обошлось и без шовинистических выпадов, — один спортивный обозреватель задавал вопрос: «Неужели Франция оскудела выдающимися спортсменами и победа в предстоящем турнире достанется одному из чужестранцев — немецкому дипломату или словаку, о котором так много говорят?..»
Шумиха, поднятая вокруг турнира, сослужила хорошую службу и фирме. Газеты, писавшие о Кочеке, каждый раз упоминали о его успехах в рекламном деле. Радуясь тому, что парижские газеты создали фирме бесплатную рекламу, Василий в то же время опасался слишком широкой гласности. Однако воспрепятствовать распространению слухов о себе он не мог.
За три недели до турнира он получил извещение клуба о том, что турнир назначается на вторую субботу октября, в пять часов вечера.
Василий снял частный корт и усиленно тренировался — играл со случайными партнерами, но главным образом с Борро, прилично владеющим ракеткой. Как ему хотелось добиться победы! Она распахнула бы перед ним двери клуба и упрочила бы его положение в Париже.
