Тень Конторы - Ильин Андрей (библиотека книг TXT) 📗
А они не появились!
Но как-то о ней узнали! И ее использовали!
Откуда она, эта чертова яма, здесь вообще взялась?!
А действительно… откуда?..
Резидент позвонил в теплосети.
— Сколько, понимаешь, можно так издеваться над людями? — недовольно ворчал он в трубку. — Нарыли тут кругом канав — ни пройти, ни проехать, сплошная грязь, а людей, которые тут, можно сказать, всю жизнь живут, хоть бы кто спросил! Так нельзя, понимаешь! Мы вот напишем в Кремль жалобу, что у нас непонятно для чего канавы роют, чтобы население свои ноги ломало!..
Ах, понятно для чего — для смены труб? Значит, для смены…
Дальше недовольный жилец позвонил в городскую архитектуру.
— Сколько, понимаешь, можно… Канав понакопали… Ни пройти и ни проехать…
— Вот вы жалуетесь, а другие жильцы годами ждут! — справедливо возмутились в архитектуре. —
Мы вам, может быть, трубы на пять лет раньше сменили, чем по плану положено!..
Ах, даже так? Тогда интересно, очень интересно… У нас редко когда раньше, у нас обычно позже, когда уже невмоготу!..
А вот мы поинтересуемся, почему раньше. Причем так поинтересуемся, чтобы отказать нельзя было…
Резидент спустился в ближайший переход, где купил красные, картонные, с российским гербом корочки и зашел в магазин канцтоваров, где приобрел чернила и клей. В купленное удостоверение он вклеил свой портрет, написав, что тот принадлежит майору Пашину А.С. — старшему следователю ОБЭП. Старшему — для солидности, а отдела по борьбе с экономическими преступлениями — для пущего страха. Получилось очень даже ничего. Но для полноты картины чего-то не хватало…
Ах да — печати!
Когда штампов требовалось много и хорошего качества, Резидент отправлялся куда-нибудь поближе к краю света, где по объявлению в газете находил гравера-надомника, готового за пару сотен долларов «изобразить» что угодно — хоть даже личную печать президента России. А если набросить еще сотню, то и президента США в придачу. Он получал печать, шлепал ее на нужные бумаги и выбрасывал.
Но в данном случае много оттисков не требовалось — требовался один, и он просто пошел в обувную лавку, где купил подметку. Не абы какую, а натурального, мягкого, средней пористости каучука.
— Вах, какая подметка! Прелесть что за подметка! — ахал, нахваливая свой товар, обувной мастер, почуяв в покупателе знатока. — Вы, я вижу, понимаете в нашем деле толк. Сто лет носиться будет — не износится!
Сто лет покупателю было много — ему достаточно час.
Дома он взял подметку, размерил штангенциркулем, разлиновал, взял остро заточенный скальпель и стал вырезать герб. Потому что любая печать «танцуется» от наиболее сложных элементов к простым. Скальпель мягко входил в резину, вырезая из нее «лишние» лоскуты.
На самом деле резьба по резине не такое уж сложное дело, главное, чтобы рука была поставлена. Резиденту руку поставили еще тогда, еще в Первой Учеб-ке, где его готовили для подпольной работы в тылу врага, в той, в будущей войне.
Вначале у него, как и у всех, получалось не очень — вначале он, как и все, резал не столько буквы, сколько пальцы.
— Как вы держите инструмент! — хватался за голову гравер-преподаватель с пятнадцатилетним тюремным стажем. — Это же вам не долото и не топор!
— А как надо?
— Нежно! Зафиксируйте локоть на опоре. Теперь зажмите инструмент большим, указательным и средним пальцами левой руки лезвием к себе, — вдалбливал им преподаватель граверные истины. — Слегка нажмите сверху… Я же сказал — слегка!.. И начинайте подрезать материал легкими нажимами среднего пальца правой руки в торец лезвия… Ну как?..
И действительно, так скальпель направлять было гораздо легче, чем если действовать одной рукой.
— А для чего нам эти печати нужны? — ворчали курсанты, сопя над бесконечными «подошвами».
— Для аусвайсов, юноши! Вот схватят вас полицаи за одно интересное место и в околоток поволокут, а вы им документ со штемпелями… И тем живы останетесь! Так что старайтесь. Бумажка, она за линией фронта важнее автомата. Без бумажки вы что там, что здесь — букашка…
Они и старались…
А их поправляли…
— Не пытайтесь вырезать букву целиком — срезайте микропластинки, постепенно приближаясь к границе черты.
Теперь — стоп! Начинайте шлифовку…
Ну, и что у вас получилось?
Какая-то галиматья получилась!
— Ха-ха! — от души веселился гравер. — Буквы-то нужно резать в зеркальном отражении, чтобы на бумаге они «перевернулись» и выглядели естественно! Эх вы — дурачье…
Те уроки не прошли даром.
Аусвайсы Резиденту рисовать, слава богу, не пришлось, а вот ксивы — случалось. И случалось частенько. Как и теперь…
Еще штришок.
Еще.
И еще…
Вот так славно будет.
Сильно Резидент не усердствовал — не тот случай. В лупу эту печать изучать никто не будет, здесь важно не столько качество исполнения печати, сколько сопутствующий ей антураж…
Теперь подправить…
Подшлифовать…
Еще чуть-чуть…
И можно предъявлять…
— Майор Пашин! Мы с вами здесь будем разговаривать? Или в другом месте? — с порога спрашивал он ледяным тоном, предъявляя красную книжицу и хмуря брови.
Все почему-то выбирали «здесь».
— Тогда несколько вопросов, как говорится, без протокола. Или вы предпочитаете с протоколом? Все как один предпочитали без.
— Не хочу вас пугать, — сразу же начинал пугать майор Пашин. — Но лет на пять вы своего кресла можете лишиться. А то и на все десять.
— За что? — пугался, как и должен был, чиновник.
Потому что если ты чиновник, то всегда есть за что.
— За разбазаривание бюджетных средств в особо крупных размерах с отягчающими!
Чиновник начинал хватать ртом воздух. С отягчающими, это значит без дележки с вышестоящим начальством. И откуда они только узнали?!
— Реконструкция теплотрассы — ваш объект?
— Да, кажется, наш.
— Вы рядом с ней живете? Или там живут ваши родители, племянники, теща, любовница, внебрачные дети?
— Нет, что вы, никого!
— Тогда почему вы распорядились начать работы на этом участке раньше утвержденного графика? Кто вас об этом просил? Только не надо отягощать свою вину ложью!
— Никто. Честное слово!
— Значит, не хотите без протокола? — вздыхал следователь. И снимал трубку телефона. — Пономарчук, ты? Нет, добровольно облегчить не желает.
Бери санкцию и дуй сюда на выемку. А я его здесь пока покараулю. Да, и понятых прихватить не забудь!
И, положив трубку и обращаясь уже к чиновнику, добавлял:
— Мы сейчас у вас здесь немного пороемся, а после домой поедем. И там — пороемся. С миноискателями. И мне почему-то кажется, что мы что-нибудь обязательно найдем.
Еще бы не найти!..
Чиновник прикидывал, сколько всего у него «нароется» в кабинете, не говоря уж о доме, и пугался еще больше.
— У меня действительно здесь, в столе, есть деньги, которые я копил десять лет на машину…
— Которую почему-то надумали купить именно сегодня, — в лицо усмехался следователь.
— Ну да — сегодня.
— А дома — еще на одну машину? И на даче тоже? И в квартире родителей? Вы со скольких лет копите?..
И чиновник скисал. Но майор бросал ему спасательный круг.
— Может быть, это не вы, может быть, вас вынудили? Добровольное признание освобождает принимающую сторону от ответственности. На вас оказывали давление?
— Да, да, оказывали! — горячо заверял чиновник.
— В какой форме?
— В форме денег! Долларов и евро!
— То есть вы хотите сказать, что вас вынуждали взять взятку?
— Ага, именно так — вынуждали. Еще как вынуждали! Та-ак вынуждали!..
— За что? За перенос сроков реконструкции теплоцентрали? — подсказывал майор.
— И за это — тоже!..
Интересно, кто такой щедрый? Неужели жильцы сбросились? Что-то не верится.
— Кто это был?
— Как кто — население. Из этих, из «новых русских». Там коттеджный поселок, который на этой магистрали сидит. Так они сказали, что им надоели вечные аварии и перебои с теплом и что нужно менять трубы. Я не виноват — это инициатива снизу.
