Искатель. 1995. Выпуск №2 - Козлов Игорь Данилович (серия книг .txt) 📗
— Донована кремировали, а прах похоронили, — пробормотала она. — То, что ты называешь живым мозгом, — всего лишь научный казус, человеческие останки в лабораторном сосуде.
— Донован продолжает жить и действовать, — упрямо возразил я. — Он даже пишет — своим прежним почерком, хотя и с помощью моей руки.
— Ты отстаиваешь какую-то отвлеченную научную схему. А я — веру.
— Лучше сказать, повторяешь слова Шратта, — насупился я. — Вы оба боитесь за меня — но ведь страх-то и убивает в человеке личность, не так ли? Если ты со мной согласна, то можешь мне поверить — я ничего не боюсь. И поэтому прошу впредь не судить меня по общепринятым меркам. Я стою выше их.
— Намного ли? — спросила она.
— Ровно настолько, насколько это необходимо для моей работы, — сказал я. — Мне нужно проанализировать уйму фактов. Если я смогу хотя бы частично объяснить феномен Донована, то вскоре мне удастся ответить на многие вопросы, касающиеся процесса нашего мышления. Уже сейчас я проник в человеческое сознание так глубоко, что отчетливо вижу многое, недоступное другим ученым.
Дженис ничего не сказала.
В этот миг я ненавидел ее. Я ненавидел ее отчужденный и в то же время рассеянный вид — будто она прислушивалась к какому-то голосу, которого я не слышал. Дженис руководствовалась не рассудком, а интуицией. Она знала нечто такое, что нельзя описать научными терминами. А я всегда полагался на интеллект, на силу логического анализа.
Мы молча сидели друг перед другом.
— У него слишком большая власть над тобой, — наконец произнесла она. — Ты уже не можешь ему сопротивляться.
— Могу. В случае необходимости я в любой момент сумею прекратить этот эксперимент!
Мне приходилось оправдываться, и я ненавидел ее за это.
— Не сумеешь. Я видела, что с тобой творится!
Я встал, подошел к письменному столу и взял листок со словами, которые продиктовал Донован.
— Прошу тебя, оставь меня в покое. Я не хочу продолжать этот бессмысленный спор. Ты даже не понимаешь, как мешаешь моей работе! Уйди, меня раздражает твое присутствие.
Я знал, что она обидится, но у меня не было другого выхода.
Она молча вышла из комнаты.
Думаю, ничего страшного не произошло. Я окреп настолько, что могу переселиться в отель и обходиться без ее помощи.
4 декабря
Расстроенный разговором с Дженис, я плохо спал. Всю ночь ворочался с боку на бок, несколько раз принимал снотворное. Мне не давала покоя фраза, без конца звучавшая у меня в ушах: «Во мгле без проблеска зари…» Когда я встал, меня пошатывало от усталости.
Что творится с мозгом Донована? Эти маниакальные повторения одних и тех же нескольких строк — явление ненормальное. Оно свидетельствует о каких-то серьезных нарушениях в процессах переработки информации.
Больному человеческому воображению свойственно слышать те или иные назойливые звуки, так называемые фантомы — мелодию, чью-то случайно брошенную реплику или пару рифмованных строчек. Эти постоянные рефрены настолько въедаются в сознание, что частично вытесняют ранее сложившиеся представления об окружающем мире — создают свою, гипертрофированную реальность.
Если мозг Донована каким-либо образом поврежден и все-таки способен противодействовать моей воле, ситуация становится неуправляемой. Нужно подумать о том, как в в случае опасности парализовать его. Но пока у меня нет ни одного подходящего решения.
5 декабря
Сегодня я вернулся в «Рузвельт-отель». Чувствую себя намного лучше, но все еще вынужден ходить в гипсе. Впрочем, он уже не мешает мне, как раньше.
Человеческое тело умеет приспосабливаться к неестественным условиям.
6 декабря
Натаниэль Фаллер.
В посланиях Донована это имя фигурировало трижды. В телефонном справочнике помещены адреса двоих Натаниэлей Фаллеров. Один — с бензоколонки, проживает на бульваре Олимпик, другой, поверенный в делах фирмы «Подземные сооружения и коммуникации», — на Хилл-стрит.
Как мне представлялось, мозг имел в виду адвоката.
Я позвонил в офис Фаллера, расположенный в конторе «Хоган и Данбер» и попросил записать меня на прием. Секретарь Фаллера спросила: «По какому делу?» Я не мог сказать ничего путного, поскольку и сам не знал цели своего визита.
— Кто рекомендовал вам обратиться к мистеру Фаллеру? — поинтересовалась секретарь.
Я упомянул мистера Уоррена Гораса Донована, и она тотчас изменила тон. Через несколько секунд Фаллер был на проводе.
Фаллер попросил зайти после обеда и не задал ни одного лишнего вопроса. Он показался мне хорошим адвокатом.
Несмотря на время года, день выдался ясным и теплым. Я взял такси. В первый раз у меня было по-настоящему хорошее настроение. Тревожные чувства, так долго державшие меня в напряжении, куда-то исчезли. Теперь мне дышалось легко и свободно.
Мысленно я уже готовился к отъезду. Мне нужно было отдохнуть. Может быть, провести Рождество в Новом Орлеане. Я бы мог взять с собой Дженис. Вспомнив о ней, я почему-то насторожился. Не рано ли связывать с ней будущее? При наших разногласиях мы с ней едва ли уживемся. Уж нет ли тут подсознательной попытки сбежать от Донована? Неужели я боюсь продолжать эксперимент? Если так, мне следует взять под контроль свои подспудные желания и мысли.
Войдя в приемную Фаллера, я представился девушке, сидевшей за столиком. Она спешно схватилась за телефонную трубку, и через несколько секунд из кабинета вышел Фаллер. Он оказался невысоким плотным мужчиной с тщательно уложенными седыми волосами, в первоклассном, сшитом у дорогого портного костюме.
Облаченный в свои гипсовые доспехи, я, должно быть, представлял собой довольно странное зрелище, однако он не выразил ни малейшего удивления и без лишних слов провел меня в комнату с надписью на двери: «Библиотека. Просьба соблюдать тишину».
Тишина, в которой мы очутились, казалась какой-то неестественной, словно стены были сделаны из особого звукопоглощающего материала. Несмотря на яркое утреннее солнце, венецианские шторы были опущены, под потолком горели лампы дневного света. При таком освещении Фаллер мог беспрепятственно изучать лица своих клиентов.
Он предложил мне сесть, а сам занял место по другую сторону длинного безукоризненно отполированного стола, стоявшего посреди комнаты.
— Итак, вас прислал Уоррен Горас Донован, — доброжелательным тоном произнес он.
— Да. Перед смертью он упомянул ваше имя.
— Вот как? Что же он сказал? — осведомился Фаллер.
— Насколько я понял, вы были одним из его адвокатов, — ответил я. — Он сказал, что при необходимости я могу целиком положиться на вашу юридическую помощь.
— И такая необходимость возникла? — с мягкой улыбкой спросил он. — В таком случае — чем могу служить?
— Я хочу, чтобы вы приняли участие в судебном разбирательстве одного убийства. Речь идет о деле Хиндса.
Он откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на меня.
— Хиндс обвинен в одном из самых хладнокровных и жестоких преступлений, о которых я слышал за двадцать лет моей адвокатской практики, — спокойно произнес он.
Я подумал, что эта тихая комната — самое подходящее место для установки звукозаписывающей аппаратуры. А неоновые лампы — идеальное освещение для съемки скрытой камерой.
— Если вы возьметесь за дело Хиндса, я готов оценить ваши услуги в пятьдесят тысяч долларов, не считая аванса, — сказал я.
Фаллер опустил голову и задумался. Судя по унылому выражению его лица, он не воспринял мое предложение всерьез и сейчас пытался решить, как избавиться от посетителя, не обидев меня. Сумма была несуразной — даже для такого серьезного дела.
В своем дешевом, мешковатом костюме я не производил впечатления человека, способного выложить адвокату пятьдесят тысяч долларов.
Я взглянул на отполированную поверхность стола, и наши глаза встретились, точно в зеркале. Вероятно, это была одна из его уловок — незаметно наблюдать за людьми, рассматривая их отражения. Определенно, манеры Фаллера оставляли желать лучшего.
