В Париже дорого умирать - Дейтон Лен (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
— Ненавижу лето, — сообщила она. — Зануды, парки и открытые машины, из-за которых спутываются волосы, тухлая холодная еда, смахивающая на объедки. И солнце, старающееся заставить тебя чувствовать себя виноватой за то, что сидишь дома. А я люблю сидеть дома. Люблю поваляться в кровати. Это ж не грех — любить поваляться?
— Как только представится случай, непременно это проверю на себе. Где он?
— Ненавижу лето.
— Ну так пожми руку Санта-Клаусу, — порекомендовал я. — Где он?
— Пойду приму душ. А вы сядьте и подождите. А то одни вопросы.
— Да, — сказал я. — Вопросы.
— Не знаю, откуда вы берете все эти вопросы. Должно быть, вы очень умный.
— Ага, — согласился я.
— Лично я, если честно, даже не знала бы, с чего начать. Единственные вопросы, которые я задаю: «Ты женат?» и «Что ты будешь делать, если я забеременею?». И даже на них никогда не получаю правдивого ответа.
— В том и сложность с вопросами. Лучше придерживайтесь ответов.
— Ой, да я знаю все ответы.
— Ну, значит, тебе задали все вопросы.
— Ага, задали, — согласилась Моник.
Она сбросила неглиже и мгновение постояла голой, прежде чем исчезнуть в ванной. Выражение ее глаз было насмешливым и весьма недобрым.
Потом из ванной донесся плеск и ахи-охи, и она наконец выплыла оттуда в хлопковом платье и теннисках на босу ногу.
— Вода холодная, — коротко бросила она. Направилась прямиком через комнату к входной двери, вышла в подъезд и свесилась через перила. — Вода ледяная, ты, тупая корова! — завизжала она в лестничный колодец.
Откуда-то снизу донесся голос старой карги:
— Количество воды не рассчитано на десять человек в каждой квартире, грязная ты шлюшка!
— В отличие от тебя у меня есть то, что хотят мужчины, старая ты вобла!
— И ты охотно им даешь, — прокаркала в ответ карга. — Чем больше, тем лучше!
— Тьфу! — Моник, прищурившись, тщательно прицелилась и плюнула в лестничный колодец. Должно быть, старая карга это предвидела, поскольку я услышал победный каркающий смех.
Моник вернулась ко мне.
— Ну и как мне оставаться чистой, если вода ледяная? Всегда ледяная.
— Анни жаловалась на воду?
— Бесконечно. Но ей не хватало наглости, чтобы добиться результатов. А я злая. Если грымза не обеспечит мне горячую воду, я ее в могилу сведу, суку старую. Впрочем, я отсюда все равно съезжаю, — сказала она.
— Куда переезжаешь? — поинтересовался я.
— К своему постоянному ухажеру. На Монмартр. Жуткий район, но там квартира побольше этой, к тому же он меня хочет.
— А чем он зарабатывает на жизнь?
— Работает по клубам. Он — вы только не смейтесь — фокусник. У него есть отличный фокус: сажает певчего кенара в клетку, а потом делает так, что кенар исчезает. Зрелище фантастическое. Знаете, как он это проделывает?
— Нет.
— Клетка складная. Это легко, клетка специальная. Только птичка оказывается раздавленной. Когда он делает так, что птица снова появляется, то это другая канарейка. Просто фокус на самом деле, а зрители не подозревают, что он каждый раз убивает птичку, показывая свой фокус.
— А ты догадалась.
— Да. Догадалась сразу, как впервые увидела. Он подумал, что я такая умная, раз догадалась, но сколько там стоит канарейка? Франка три, максимум четыре. Умно, да? Согласитесь, что это умно.
— Умно, — сказал я. — Только я люблю канареек больше, чем фокусников.
— Ну и глупо, — рассмеялась Моник, не поверив моим словам. — Он называет себя «Удивительный граф Сзелл».
— Значит, станешь графиней?
— Это его сценический псевдоним, дурачок. — Она взяла крем для лица. — А я буду всего лишь очередная дурочка, которая живет с женатым мужчиной.
Она намазала лицо кремом.
— Где он? — наконец спросил я. — Где этот мужик, который, по твоим словам, сидел здесь?
Я был готов услышать, что она все это придумала.
— В кафе на углу. Ничего с ним там не случится. Читает себе свою американскую газету. С ним все в порядке.
— Пойду с ним поговорю.
— Подождите меня. — Она стерла ваткой излишки крема и улыбнулась. — Я хорошо выгляжу?
— Отлично выглядишь, — ответил я.
Глава 25
Кафе располагалось на бульваре Сен-Мишель, в самом центре левобережья. Снаружи на ярком солнце сидели студенты. Волосатые и серьезные, они приехали из Мюнхена и Лос-Анджелеса, уверенные, что Хемингуэй и Лотрек доселе живы и однажды в каком-нибудь кафе на левом берегу они с ними непременно встретятся. Но найдут они лишь других молодых людей, выглядящих в точности, как они сами, и с этим печальным открытием они вернутся к себе домой в Баварию или Калифорнию и станут коммерсантами или клерками. А пока они сидели тут, в культурном горниле, где бизнесмены становятся поэтами, поэты — алкоголиками, алкоголики — философами, а до философов доходит, насколько лучше быть бизнесменом.
Хадсон. У меня отличная память на лица. Я увидел Хадсона тут же, едва мы свернули за угол. Он сидел в одиночестве за столиком, держа перед лицом газету, с интересом разглядывая посетителей. Я окликнул его:
— Джек Персиваль! Какой сюрприз!
Американский ученый-ядерщик удивился, но для любителя подыграл весьма неплохо. Мы подсели к нему. Спина у меня все еще побаливала после драки в дискотеке. Пришлось довольно долго ждать, пока нас обслужат, потому что в глубине кафе было полно народу, наглухо прикрывшихся газетами и, видимо, ковырявших в носу, вместо того чтобы есть. Наконец мне удалось привлечь внимание официанта.
— Три больших кофе со сливками, — заказал я.
Хадсон не произнес ни слова, пока не принесли кофе.
— Как насчет юной леди? — Хадсон кидал в кофе кубики сахара с таким видом, будто у него шок. — Я могу говорить?
— Конечно. У нас с Моник нет никаких секретов друг от друга. — Я наклонился к девушке и понизил голос: — Это все очень конфиденциально, Моник.
Она с довольным видом кивнула.
— Есть в Гренобле маленькая фирма по производству пластмассовых бус. Кое-кто из держателей обычных акций продал свои акции фирме, которую этот вот джентльмен и я в той или иной степени контролируем. И на следующем собрании совета акционеров мы…
— Прекрати, — сказала Моник. — Терпеть не могу разговоры о работе.
— Ну тогда погуляй пока, — с понимающей улыбкой даровал я ей свободу.
— Не купишь мне сигарет? — попросила она.
Я купил у официанта пару пачек и завернул в сотенную купюру. И Моник радостно поскакала по улице с ними в руке, как щенок с вкусной косточкой.
— Речь не о производстве бус, — сказал Хадсон.
— Нет никакого производства, — ответил я.
— О! — Он нервно рассмеялся. — Предполагалось, что я должен был связаться с Энни Казинс.
— Она мертва.
— Я это уже выяснил.
— У Моник?
— Вы — Т. Дэвис? — неожиданно спросил он.
— Самый что ни на есть. — Я передал ему удостоверение личности.
Неопрятный постоянно улыбающийся мужчина ходил от столика к столику, доставая заводные игрушки и ставя их на стол. Он расставлял их повсюду, пока на каждом не оказалось по двигающейся механической игрушке, прыгающей среди ножей, салфеток и пепельниц. Хадсон взял конвульсивно дергающегося игрушечного скрипача.
— Для чего это?
— На продажу, — ответил я.
Он кивнул и поставил игрушку на стол.
— Как и всё.
Он вернул мне удостоверение.
— Выглядит вроде нормально, — сказал он. — Впрочем, я в любом случае не могу вернуться в посольство, это они мне весьма доходчиво втолковали, так что вверяю себя вам. По правде говоря, это все выше моего разумения.
— Продолжайте.
— Я крупный специалист в области создания водородных бомб и отлично осведомлен обо всех работах, которые ведутся в рамках ядерной программы. Мне даны инструкции передать ряд сведений о последствиях выпада радиоактивных осадков некоему месье Датту. Насколько я понял, он как-то связан с красным правительством Китая.
