Дело Кирсанова - де Вилье Жерар (чтение книг .TXT) 📗
— Почему ты одета, как шлюха? — проворчал русский.
Исабель не успела ответить. Кирсанов встал и потащил ее из номера. Слышно было, как в коридоре хлопнула дверь его комнаты.
— Теперь можно будет немного передохнуть, — облегченно проговорил Малко. — А где Джеймс Барри?
— Я здесь! — послышался голос резидента, только что вышедшего из лифта.
— Я поставил в известность нашего посла, он подал ноту протеста. Тем не менее я опасаюсь, что нам не отвертеться от этой чертовой пресс-конференции. Завтра в пять. Испанцы клянутся, что после нее не станут чинить препятствий выезду Кирсанова.
— А что КГБ?
— Затаились. Испанцы подняли было крик из-за убитого вами молодчика, но после того, как я показал им липовую кинокамеру, они притихли. Теперь наша главная забота — пресс-конференция. Вот там нужно будет глядеть в оба.
Вот уже в продолжение часа Малко тщетно пытался отдохнуть, слыша стоны и вопли в соседнем номере. Судя по всему, Григорий задал для начала хорошую трепку Исабель, а затем непрерывно занимался с ней любовью всеми возможными способами. Какое-то время спустя зазвонил телефон. На проводе была Исабель.
— Он не хочет меня отпускать! — пожаловалась она. — А мне обязательно нужно ехать, ведь муж не знает, где я. К тому же мои вещи у тебя в номере.
— Иду, — бросил в трубку Малко.
Прихватив платье и туфельки Исабель, он постучался в номер русского. Кирсанов отворил ему, закутанный в полотенце. Усталое лицо его было угрюмо. Исабель выглядела совершенно измученной: под глазами черные круги, все тело в синяках. Григорий стоял на своем:
— Не хочу, чтобы она уезжала!
— Будьте же благоразумны, — увещевал его Малко. — Никакой трагедии нет: завтра же она приедет в Мадрид. Если она перестанет подавать признаки жизни, муж поднимет тревогу, а это только усложнит наше положение.
Насупившийся Григорий какое-то время колебался, потом решил смириться.
— До завтра, любимый! — прощебетала Исабель.
Она исчезла, бросив Малко красноречивый взгляд. Так и не утоливший своей страсти после всех упражнений, Кирсанов сел на кровать.
— Мне бы не хотелось участвовать завтра в этом фарсе, — заявил он.
— Перестаньте глупить. Григорий Иванович. Если бы не ваша неосторожность, КГБ ни за что не нашел бы вас. А эта пресс-конференция — последнее испытание... Но, разумеется, если вы не желаете, то всегда можете отдать себя в руки испанцев.
На сей раз Кирсанов молчал, точно набрав в рот воды.
Крис Джонс подал Кирсанову пуленепробиваемый жилет из кевлара и помог облачиться в него. Вся компания поселилась в «Рице», почти напротив «Паласа», где должна была проходить пресс-конференция. Вошел Милтон и повалился в кресло.
— Весь зал прочесали. Полный порядок.
— Кто от советских?
— Мужики из ТАСС и «Правды». Ну и, естественно, испанская братин. Агентов безопасности — как собак нерезаных. Обыскивают всех подряд.
— Хорошо, пошли! — подал знак Малко.
Без десяти пять. На Кирсанове лица не было. Он тронулся в путь, окруженный целым роем агентов ЦРУ и морских пехотинцев в штатском. Выстроился настоящий живой забор, разомкнувшийся лишь затем, чтобы пропустить Кирсанова к бронированному «кадиллаку». Нужно было всего лишь перебраться на другую сторону Пласа дель Кастильо, но никто не хотел рисковать.
Негнущийся, точно гвоздь, генерал Диас стоял у входа в гостиницу «Палас».
— Все на месте? — спросил Джеймс Барри.
— Да, можно начинать пресс-конференцию, — ответил генерал.
На первом этаже гостиницы, как раз у малой ротонды, предварявшей большую, установили магнитный металлоискатель. Агенты ГИУО проверяли подряд все магнитофоны и кинокамеры. Посредине круглого зала возвели помост, на котором рядами поставили стулья для представителей печати. На каждом шагу торчали агенты безопасности с американской и испанской стороны, враждебно таращившиеся друг на друга.
В сопровождении Криса Джонса и Милтона Брабека из бронированного «кадиллака» вынырнул Григорий Кирсанов, державшийся несколько скованно из-за пуленепробиваемого жилета. К охранникам из американского посольства немедленно присоединились испанские агенты, так что к помосту он двигался, окруженный плотным человеческим кольцом.
Вслед за тем агенты безопасности разошлись по залу, взяв под наблюдение выходы из круглого зала. Малко и Джеймс Барри держались у входа, провожая взглядом последних гостей. Генерал Диас взошел на помост, где уже находился русский, постучал по микрофону и попросил тишины.
— Григории Кирсанов объяснит причины своего поступка, — объявил он. — Он может отвечать на вопросы по-испански, по-английски и по-русски.
С места немедленно поднялся один из представителей советской печати и зычно провозгласил:
— Почему предаешь родину. Григорий Иванович?
Ничуть не смутившись, перебежчик указал пальцем на вопрошавшего и громко объявил:
— Он не журналист. Работает в КГБ, был моим подчиненным!
Советские журналисты возмущенно загудели. Между ними и Кирсановым завязалась злобная перепалка на русском языке, обильно сдабриваемая бранью... Когда наконец шум поутих, задал вопрос журналист «Эль Паис»:
— Сеньор Кирсанов, добровольно ли вы оставили вашу службу? Говорят, на вас оказали давление американские разведывательные службы.
— Ложь! — отчеканил Кирсанов. — Я поступил так из политических и личных соображений.
Малко затаил дыхание. Лишь бы он не заговорил об Исабель дель Рио! Ее мужу вряд ли пришлось бы по вкусу узнать о своем супружеском злосчастии из газет... К счастью. Кирсанов пустился в длинную обвинительную речь о советском строе. Внешне невозмутимый Джеймс Барри вкушал неземное блаженство.
Внезапно от входа в круглый зал донеслись раскаты громкого спора. Какой-то возбужденный бородач пытался прорваться сквозь полицейский заслон. Малко и Крис Джонс направились к месту происшествия.
— Это диссидент из Советского Союза, — объяснил им один из испанцев. — Непременно хочет присутствовать на пресс-конференции.
— Обыщите его, — распорядился Малко.
— Он уже прошел через металлоискатель.
— Неважно.
Крис принялся обшаривать русского, что не составило особого труда, ибо на нем не было ничего, кроме рубашки, брюк и кедов. Американец приказал ему разуться и с величайшим тщанием осмотрел его обувь. Затем он перешел к содержимому его карманов, но обнаружил там лишь деньги, платок и бумаги. Подошедший к ним Малко взглянул на пропуск, выданный Федеративной Республикой Германии, и спросил по-русски:
— Владимир Ильич, зачем вам нужно видеть Кирсанова?
Тот принялся объяснять, что он «отказник», изгой, что восхищается теми, кто выступает против советского строя и т.д.
— Пропустите его, — распорядился Малко.
Диссидент пристроился рядом с журналистами и затих. Пресс-конференция продолжалась. Кирсанов весьма ясно изложил причины, побудившие его избрать свободный мир.
Видя, что вопросов стало меньше, он встал и объявил, что пресс-конференция окончена. Газетчики из «Правды» и ТАСС покинули зал, громко ругая Кирсанова, который, с застывшей улыбкой на губах, сошел с помоста. Журналисты немедленно обступили его плотным кольцом. Среди них Малко увидел и диссидента, Владимира Ильича Юрова, пытавшегося протолкнуться к Кирсанову.
Малко обернулся к подошедшему Джеймсу Барри.
— Что, в Мадриде много советских диссидентов?
Американец покачал головой.
— Нет, они все в Париже и Нью-Йорке.
Мокрый от пота диссидент прилагал отчаянные усилия, протискиваясь к Кирсанову. Он казался чрезвычайно взволнованным, но особенно бросалась в глаза необычность его поведения: он держал руки ладонями к груди, точно обжег их и старался таким образом оберечь.
Оружия при нем быть не могло, его дважды обыскивали. Тем не менее Малко томило, смутное предчувствие.
Григорий Кирсанов пробирался сквозь толпу. Отчаянным порывом Владимир Юров прорвался сквозь шеренгу фотографов, протягивая Кирсанову руку для пожатия и привлекая его внимание русской речью:
